Фурье

Разъясняя свою схему, Фурье считал, что к паразитирующим нужно отнести прежде всего женщин, которые заняты в домашнем хозяйстве или совсем не работают. Те, которые не работают, — паразиты явные, а те, которые заняты в домашнем хозяйстве, тратят свои силы совершенно нецелесообразно. К этой же категории Фурье относит три четверти детей, которые в результате плохого воспитания совершенно не работают в городе и почти не используются в деревне. Фурье сюда же причисляет значительную часть прислуги, не занимающуюся никаким производительным трудом. Это прислуга, занятая в конюшнях, прислуга, «удовлетворяющая роскошь».

Самую многочисленную категорию в обществе, отмечает Фурье, составляют паразиты социальные. Государство отвлекает от труда наиболее сильных представителей юношества, принуждая молодых людей посвящать целые годы паразитической жизни в армии. Бесполезное соединение людей и машин, называемое армией, употребляется на то, чтобы ничего не производить в ожидании времени, когда прикажут разрушать…

Вторую значительную категорию социальных паразитов составляют чиновники, сборщики налогов, служащие в охране. Целые легионы заняты сборами налогов. Только французские таможни имеют в своих штатах 24 тысячи человек. А сколько существует приставов, полевых стражей, охранителей охоты, шпионов и прочих!

Труд 9/10 купцов и коммерческих агентов может выполнять 1/10 того же числа людей. Можно освободить общество, по мнению Фурье, и от 2/3 агентов транспорта.

Поощряются обществом и дополнительные паразиты — это прежде всего «гуляющие по закону» или по своей вине, лодыри, празднующие го «святой понедельник», то карнавал, то праздник корпорации, то праздник революции. Рабочие прерывают свою работу из-за каждого пустяка. Если мимо проходит кошка или человек и если хозяин отвернется, то они опираются на лопаты и глазеют без зазрения совести, сводя таким образом рабочую неделю к четырем дням.

Далее Фурье выделяет так называемых «софистов», среди которых первое место занимают юристы, люди comme il faut и обслуживающий персонал. Число таких только в Париже 60 тысяч. Наконец, сколько вокруг паразитирующих отщепенцев! Лотереи и игорные дома, падшие женщины, нищие, воры, разбойники требуют содержания армии жандармов и чиновников, также ничего не производящих…

Сколько же людей живет за счет общества!

И неудивительно, что остальная, меньшая часть населения не в состоянии обеспечить продуктами и товарами себя и этих паразитов. Но если труд правильно организовать, применить машины, на земном шаре наступит изобилие.

Анализируя особенности существующих видов производства, и мелкого и крупного, Фурье говорит о порочности всей системы производства, коренящейся в его раздробленности. Именно раздробленное производство порождает хаос и беспорядок в экономике, тормозит технический прогресс.

В земледелии раздробленность мешает лучшей обработке почвы. Мелкие хозяйства не могут приобрести удобрения, машины, провести мелиоративные работы и ввести правильный севооборот. Мелкое хозяйство в земледелии приводит к нищете и разорению крестьян.

Но и в крупных хозяйствах ни технический прогресс, ни укрупнение производства не приносят улучшение положения труженика. Там господствует труд подневольный, каторжный. Жестокая нужда превращает рабочих фабрик в рабов. Они не заинтересованы в результатах своего труда. В обществе «цивилизованных» все меньше остается людей, имеющих собственные орудия труда. Предприниматели и труженики находятся в постоянном противоречии, усиливается гнет. Все материальные ценности общества сосредоточены в руках небольшой кучки капиталистов. Их богатства возрастают, положение большинства трудящихся становится все хуже. В итоге обществу угрожает восстановление феодализма, еще более ужасного, чем старый, феодализма коммерческого.

Самым вопиющим явлением строя Цивилизации Фурье называет противоречие между интересами личности и коллектива, ибо «каждый индивид находится в непрерывной войне с коллективом», а «счастье одних основано на неудаче и гибели других».

Врач заинтересован, чтобы его сограждане часто и длительно болели лихорадкой, прокурор желает, чтобы были затяжные процессы в каждой семье. Архитектору нужен пожар, который превратил бы в пепел четверть города, а стекольщик радуется граду, который перебил бы все стекла. Портной, сапожник желают, чтобы платье было сделано из плохой ткани, а обувь из скверной кожи, с тем чтобы эти изделия износились в три раза скорее — ради блага торговли. Для содержания суда во Франции ежегодно должно совершаться 120 тысяч преступлении…

Разве не порочен строй, где между различными классами, принадлежащими к разным сословиям, замечается лишь ненависть, враждебность или презрение; где крупный купец презирает мелкого, ученый — неученого, буржуа — крестьянина и рабочего? В этом обществе материальные интересы заставляют людей скрывать свои чувства, и кто искуснее умеет притворяться, тот считается более ловким и умным.

Фурье называет существующее состояние общества состоянием болезни. Нищета, беспорядок и разврат — вот что царит в области политики, в области морали и промышленности. Это мир навыворот. Существующая цивилизация несет человечеству только бездну зла. Правительства думают о своем благе, а не о благе народа.

Всюду царствуют нищета и грабеж, продажность и взяточничество, государство служит и защищает интересы привилегированных и богатых против массы народа. Никакого движения или достижения в развитии человечества нет.

С чувством сострадания говорит Фурье о бедных тружениках, которые в грязных и смрадных мастерских всю жизнь отдают ненавистному им занятию. Их труд — проклятие, он несет только болезни и основан на угрозе голодной смерти. Антигигиенический и единообразный, он вызывает переутомление и расстройство организма. К этой оценке труда рабочего при капитализме обратится К. Маркс в «Капитале». «Не прав ли Фурье, — скажет он, — называя фабрики «смягченной каторгой»?» [10]

10

К. Маркс и Ф. Энгельс.Соч., т. 23, с. 437.

Фурье говорит, что положение рабочих в Цивилизации хуже, нежели положение диких зверей. Прогресс индустрии несет бедным несчастье, но и богатых не делает счастливыми. «Правда, теперь парижская буржуазия имеет лучшую мебель и безделушки, чем богачи XVIII столетия, но разве она стала счастливее от этого?»

Конечно, различные удобства приятны человеку, но они скоро надоедают и становятся предметом зависти бедняков.

Даже природа препятствует торжеству строя Цивилизации. Если посмотреть на земной шар, то те пункты (Китай, Индия, Европа), где развивалось хозяйство, — ныне муравейники нищеты.

«Посмотрите, — обращается Фурье к читателю, — какой хаос создала Цивилизация в мире. Погибли целые страны, Самарканд, когда-то знаменитый на Востоке, и все народы, обитавшие на пространстве между Амударьей и устьем Инда, утратили свое значение и превратились в бродячую орду. Обширная территория Индии идет к падению из-за тирании англичан». Во что превратились памятники гордой цивилизации? Фивы и Вавилон, Афины, Карфаген стали горстью пепла… Вот она, судьба этого преступного общества, — блистать в продолжение нескольких веков затем, чтобы потом померкнуть, возродиться вновь и снова низвергнуться. Таков строй Цивилизации. Все, что есть хорошего, честного, мудрого, великого, несовместимо с ним.