Футбол. Искушение

А может, я ещё и великим автогонщиком стал?
– с улыбкой подумал Матвей, - жаль, проверить не на чем. Он вспомнил коварно отнятую "шестёрку", и ему стало неприятно.

Навстречу организованно пробежала цепочка одетых в однотипные спортивные костюмы юношей. Тяглов встрепенулся, стал озираться. Слева от аллеи, по которой бегали молодые атлеты, сквозь прозрачные ветви кустов виднелись белые трибуны, даже не трибуны, а четыре-пять рядов лавок, поднятых друг над другом уступом. За лавками - геометрически точно очерченный на фоне неожиданно синего сентябрьского неба белый контур футбольных ворот. Матвей пошел напрямик, через кусты. Доносились голоса. Похоже, он нашел, что искал. Обходя растительность и, по возможности, ступая на твердые участки подмокшей почвы, Тяглов вышел к трибуне.

Похолодало, задул ветерок. Матвей поёжился. Налетел принесенный порывом ветра шелестящий голос оставшихся на деревьях и кустах осенних листьев, откуда-то издали послышалась надсадная полицейская сирена. Небо немного посерело, солнце спряталось за облачко. Стало зябко. И немного страшно. Ну что сказать? К кому обратиться? И как глупо это будет выглядеть, разве не так?
– Тяглов остановился, постоял, шумно выдохнул, старательно выпрямился и зашагал дальше.

На поле шла тренировка, молодые ребята в синих костюмах, спортивных куртках и шапочках двигались гуськом, странно приседая и подпрыгивая из стороны в сторону. Рядом прохаживался мужик в таком же костюме, но в ярко-красной вязаной шапке. Откуда-то в голове всплыло - коуч, тренер то бишь. С мощной шеи на шнуре свисал блистающий на солнце секундомер, мужик периодически свистел в металлический свисток, который подносил ко рту, и очень громко, но кратко и невнятно что-то вскрикивал. Ребята, видимо, понимали и немедленно меняли рисунок своих движений на другой, не менее затейливый. Матвей подошел ко второй снизу длинной лавочке, забрался по ступенькам и присел с краю.

Неподалеку, в том же ряду, вальяжно раскинув полы овчинного выбеленного тулупа, уютно громоздилась бородатая фигура в такой же, как и у тренера, красной спортивной шапочке, но в добротных меховых варежках на руках. Основательно одет мужик, только валенок не хватает. Матвей огляделся, расстегнул молнию и распахнул куртку, солнце опять проглянуло через редкие облака на небе, согревая и радуя неожиданно ярким светом. Футбольное поляна была полностью лишена даже намека на влагу, но обильные лужи по краям, на опоясывающих палево-гаревых дорожках придавали контраст сухому спортивному полю с осенней картиной в целом непогожего сентября.

– Как же тщательно здесь чистят. Или сушат?
– невольно подумалось Матвею.

Тем временем молодые ребята на поле перестроились в две колонны на противоположных краях и, повинуясь пронзительному свистку тренера, по одиночке срывались с места, замысловатым зигзагом оббегали стоящие на зеленом поле яркие жёлтые конусы и опять, подталкивая друг друга, выстраивались в живые, подпрыгивающие на бодрящем холодке колонны. Происходящее действо было непонятным, но интересным.

Матвей нерешительно поерзал на скамье, поднялся, прошёл по узкому проходу ближе к мужику:

– Простите, можно рядом присяду?

– Да сидай, не жалко. Интересно, что ли?
– мужчина кивнул в сторону поля, затем с прищуром обмерил Матвея сверху донизу взглядом неожиданно молодых серо-голубых глаз под густыми, мохнатыми с проседью бровями.

– Любопытно, чем это они так тщательно дождевую воду с поля убирают.

Мужик неожиданно громко и раскатисто заржал, затем шумно высморкался в вытянутый откуда-то обширный носовой платок и ответил:

– Поле-то ровное и с подогревом, юноша. Впервые видишь?

На юношу Тяглов явно не тянул, но промолчал. Тем временем на поле действие разворачивалось: жёлтые конусы были шустро убраны на обочину, или в аут, если по-футбольному, и ребята стали проворно гонять мячик, разделившись на две команды.

Немного поглазев на конусы и на мячик, Матвей попытался вторично завязать разговор с явно имеющим прямое отношение к происходящему бородатым соседом:

– Играют пацаны, - Тяглов кивнул головой в сторону поля, старательно изобразив на лице неподдельный интерес к происходящему.

– Ну да, играют, - охотно поддержал бородач.

– Что ж, стараются, бегают... Будущее, так сказать, нашего футбола.

– Ой, и не говори, - цыкнул зубом в черную с сединой бороду мужик, недовольно скривившись.

Еще помолчав, Тяглов решился:

– У меня проблема.

Прозвучало неожиданно жалко.

– Что-нибудь хочешь? Денег надо? Так это ты не по адресу, - хохотнул мужик.

– Да нет, какие деньги. Дело в том, что я по мячу никогда не промахиваюсь.

Борода повернулась к Матвею:

– Ну и что? Я тож... никогда не промахиваюсь. По мячу. Если трезвый.

– Нет, вы меня не поняли. Я всегда бью туда, куда я хочу, точно. Вот надо попасть в гвоздь, я попаду в гвоздь, с любого расстояния. Надо в угол - в угол, в штангу - влеплю в штангу... ну там, в левое ухо вратаря - так в левое ухо вратаря. Куда угодно - вот бью и... не промахиваюсь. Ва-абще... Больше ничего не могу. Что делать с этим, я не знаю. Может, подскажете?
– жарко, запинаясь и сбиваясь на скороговорку выпалил Тяглов.

Мужчина молча, из-под бровей продолжал изучать Матвеино лицо.

– Штрафную, к примеру. Ну, пацаны бьют, мажут периодически. Я вот положу мяч туда, куда вы скажете. Причём даже не из десяти десять, а из ста - сто. Пока сил хватит. Куда угодно там, левый угол, правый угол, верхний, нижний там, штанга, сетка... Куда угодно... Вот так...

Повисла тишина. Прерывали её только звонкие шлепки по мячу и резкие вскрики резвящихся на поле юношей. Мужик молча смотрел Матвею в лицо. Матвей старался не дышать и не отводить глаз.

– К слову, мажут не периодически, а чаще, чем попадают. Гораздо чаще, - борода пожевала губами и отвернулась, пробормотав в сторону, - можно сказать, только и делают, что мажут.

И всё. Это было всё. Мужик замолчал и уставился в поле. Матвей сидел, не шевелясь. Что делать дальше, он не знал. Что говорить, тоже. С каждым уходящим мгновением нарастало чувство, что попытка не удалась.

Ну и что?
– подумалось Тяглову - может он и к футболу никакого отношения... так, зритель. Или фанат вообще.

Посидев ещё немного, попялившись невидящими глазами на удивительно чистое поле с мельтешащими сквозь пелену на глазах силуэтами бегающих, он прокашлялся - Ну... извините, если что. Я пошёл?
– и потянулся привстать.

– Да не суетись ты. Не спеши жить, - буркнула бородатая фигура, поплотнее запахнувшись в тулуп.
– Никогда не промахиваешься, говоришь? Так посиди, погоди малёха... А в сумке амуниция, что ли?
– борода усмехнулась.

Матвей обмер. Мысли заворочались медленно и тупо. Солнце понемногу клонилось к горизонту, тени удлинялись, еще немного похолодало.