Футуриф. Токсичная честность

«Рори, — спросила Елена, — а есть ли хоть капля правды в модной теме о высокоразвитой цивилизации динозавров, существовавшей на Земле 70 миллионов лет назад?».

«Апокалипсис, — ответил профессор Хофф, — это политический брэнд, а в политике нет правды по определению. Не делай такие удивленные глаза. Тема разумных динозавров накрепко связана с Юкатанским астероидом, с катастрофой, возможно, уничтожившей динозавров. Под этим брэндом политиканы производят мегатонны вранья о признаках будущего апокалипсиса — распад озонового слоя от фреонов, глобальное потепление от выброса парниковых газов, кризис энергетики, продовольствия, экологии, и морали».

«При чем тут мораль?», — удивилась Елена.

«А при чем тут фреоны и при чем тут парниковые газы? — иронично парировал он, — ты хочешь выделить частное вранье, но оно слишком сильно сцеплено с общим враньем, и невозможно отделить сказки о разумных динозавров от сказок о парниковых газах или морали. Кстати, идея примешать к этому тему акваноидов, чтобы запутать неприятную историю с проектом Ондатра, основана именно на монолитности общего вранья».

Упоминание об акваноидах в таком ключе удивило Елену Оффенбах, даже больше, чем упоминание о морали.

«Рори, кажется, я упустила нить».

«Это потому, что ты смотришь не с того ракурса. Посмотри с позиции истеблишмента, который заказывает сюжеты TV-сериала, призванного создать для обывателя иллюзию реальности. Ведь настоящая реальность ни к черту не годится. Она несправедлива, она аморальна, она лишена политкорректности и идейно-религиозного смысла, она может посеять в мозгах обывателей вопрос: кто у штурвала глобальной политики? Честные и разумные люди, или амбициозные и тупые канцелярские крысы? Непрерывный сериал новостей призван не оставить сомнений в том, что верен первый вариант ответа. Но, в психологии скрыт тонкий юмор: канцелярские крысы начинают верить в свой сериал-иллюзию, ведь он приятнее, чем реальность, он так чутко потакает их амбициям. И вот правда об акваноидах, как о результате эксперимента Ондатра, оказывается вытеснена удачно подброшенной сказкой, псевдонаучной фантастикой с гарниром из библейской чепухи! И канцелярские крысы, вроде бы зная правду, предпочитают верить в сказку».

«Ты это серьезно говоришь?», — спросила Елена.

«Да, — подтвердил Хофф, — посмотри: те же чиновники в США, которые два года назад собрали комиссию по оценке проекта Ондатра, признали итог неудачным, и утвердили негласную продажу материалов в компанию Гипер-Лайнер, теперь собрались снова, и утвердили секретную тему вербовки акваноидов для тех военных целей, ради которых затевался проект Ондатра. Дедушка Фрейд был бы в восторге от такого психоза!».

Елена озадаченно покрутила головой.

«Кажется, я недостаточно информирована, чтобы понять этот анекдот».

«А я сейчас объясню. Военные возлагали большие надежды на эксперимент Ондатра. Процедура открывала блестящие перспективы боевого фридайвинга, и гарантировала абсолютную лояльность бойцов. Так казалось в начале. И по пункту фридайвинга все ожидания оправдались. Но по пункту лояльности — абсолютный провал. Акваноиды оказались непригодны к роли коммандос, поскольку они не видят, за что воевать».

«Рори, я, что-то не поняла».

«А скажи: за три года в UN-force тебе не казалось, что это похоже на абсурд?».

«Мне это часто казалось, и я спорила с собой, но позже поняла: это и был абсурд».

«Итак, — продолжил Хофф, — в твоем сознании могли уживаться политический миф и реальность, хотя одно противоречило другому. Для современного цивилизованного человека такой диссонанс привычен, вся наша культура пронизана этим. С детства мы живем, изображая одно, думая второе, а делая третье. Мы врем друг другу, и успешно изображаем, что верим. Мы играем навязанные нам роли даже наедине с собой. Роли, написанные бездарно и недостоверно. Но, акваноиды не способны так издеваться над собственным мозгом. Заказчики проекта Ондатра не учли этого».

«А на что они рассчитывали?», — поинтересовалась Елена.

«Вероятно, эти канцелярские крысы думали, что у неспособности акваноидов к вранью имеется исключение в части священного вранья, толкующего о моральном долге перед родиной, правительством, или устоями общества. Но, в биокибернетике нет деления на священное и мирское. Соответственно — проект провалился и был закрыт».

«Но, Рори, тогда зачем канцелярские крысы лезут к уже одичавшим акваноидам?».

«Одичавшие акваноиды, — Хофф улыбнулся, — красиво сказано. А на твой вопрос я уже ответил. Канцелярские крысы живут в своем крысином мире из TV-сериала, в котором никогда не было проекта Ондатра, а есть акваноиды — туземцы Маскаренского плато».

«Значит, — объявила Елена, — эти канцелярские крысы — долбанные параноики».

«Ты удивлена? — спросил он, — Ты не знала, что политика в наше время это паранойя?».

«Теперь знаю! HUY с ними, с канцелярскими крысами! Крокодилы симпатичнее!».

* * *

…Елену вывел из мечтательной медитации взволнованный голос Аниты Цверг:

— Эй, спящая красавица, ты еще со мной?

— Да-да, конечно, — торопливо сказала Елена, — просто, я замечталась.

— Похоже, у тебя там был реальный отрыв с выносом мозга, — заключила Анита, — ну, а детективная тема с фондом «Счастливое детство»? К чему там пришло?

— К нормативно-бюрократическому финалу. Как только требуемый объем документов, сопровождаемых прокурорскими запросами, попал в фидер глобальной юридической машины, ее зубчатые колеса закрутились, и структурам фонда «Счастливое детство» последовательно начал наступать звездец.

— Понятно, — Анита кивнула, — а как туда угодил Амстердамский банк Реновации?

— Очень просто. Через филиал этого банка в Претории, ЮАР, шел теневой реверс тех благотворительных средств, которые проскакивали через банк Свазиленда. А что, тут получилось зрелищно? Я имею в виду с этим банком Реновации.

— О! Еще как! — воскликнула Анита, — Я в жизни не видела, чтобы столько банковских сотрудников запихивали в полицейские автобусы! А что, кстати, с контрактом?

— С каким контрактом? — спросила Елена.

— Ну, с тем контрактом, который подписал твой обормот-викинг.

— Ах, это… — Елена улыбнулась, — …Все контракты такого рода с фондом «Счастливое детство» приостановлены по судебному акту, и после некоторой процедуры они будут аннулированы. А Сван стал должен мне фант. Надеюсь, он придумал что-то этакое. Он звонил мне, когда я еще ехала сюда из аэропорта, и предупредил, чтоб я хлебнула для храбрости пару стаканов, поскольку такой фант может меня шокировать. Я выполняю рекомендацию. Первый стакан «синего альбатроса» выпит, осталось выпить второй.

— Ну, — сказала Анита, — это не проблема. Сейчас закажем и выпьем. А что дальше?

— Дальше, в полночь я выйду отсюда, и поднимусь в мансарду.

— Гм! В арт-кафе «Акваноид», что ли?

— Да. Мы со Сваном забились встретиться там.

— Ну, классно! Я тоже туда иду, и тоже в полночь.

— Одна, или?.. — поинтересовалась Елена.

Анита подняла над столом два пальца.

— Я пригласила Эпира Шпеера. Точнее, он меня пригласил, потому что вечеринка про североморскую астронавтику, а Эпир Шпеер кое-что значит в этом деле!