G.O.G.R.

– И Свиреева не знаете? – Серёгин уже привык «раскручивать» молчунов, и поэтому сохранял спокойствие бронтозавра.

А вот, Семиручко, кажется, почувствовал, что подвергается допросу и начал нервничать, ёрзать в своём кресле и потеть. Поминутно он смахивал пот со лба сначала пятернёй, а потом – выпростал из кармана полосатый платок, по размеру своему похожий на простыню и начал вытираться им.

– Свиреев… – пискнул Семиручко, кажется, мучительно соображая, говорить ли ему, что Свиреев – это местный комбайнёр, или – тоже соврать, что и его не знает.

– Знаете человека по фамилии Свиреев? – настаивал Пётр Иванович.

Семиручко, видимо, сообразил, что милиция его обман обязательно раскроет, и решил не врать, чтобы не влипнуть ещё плотнее, чем он уже влип. Константин Никанорович отворил рот, собираясь раскрыть докучливому следователю личность Свиреева, но тут что-то произошло и вместо слов Семиручко издал мычание коровы.

Серёгин застыл от изумления. Сидоров вперил в «озверевшего» председателя сельсовета удивлённый взгляд и переспросил:

– Что-что?

Было видно, что Семиручко силиться что-то сказать человеческим голосом, но кто-то – наверное, местный чёрт – не даёт ему проронить ни слова, а заставляет тянуть «ноту Му».

– Му-у-у-у! – басовито мычал Семиручко, выронив папку, и взгляд его делался всё более животным.

– Выборочный гипноз, – прошептал Серёгин Сидорову. – И у него – тоже. Значит, мы с тобой на верном пути. Надо и дальше раскручивать эти Лягуши.

Испуганная вырывающимися из кабинета председателя нечеловечьими звуками, из коридора материализовалась Клавдия Макаровна с подсвечником наперевес. Увидев, что Константин Никанорович стоит на четвереньках и бодает кресло, она остолбенела на пороге, ошалело хлопая «нарисованными» глазками.

– Ч-что вы с ним сделали?? – вопросила она у Серёгина.

– Ничего, – просто ответил Серёгин. – Войдите в кабинет и сядьте вот сюда, – Пётр Иванович показал на освободившееся кресло Семиручко.

– Нет… – пискнула Клавдия Макаровна, боясь, что и её превратят в корову.

Семиручко тем временем, отполз от кресла к сейфу и теперь пытался забодать его металлическую дверцу, взбрыкивая ногами, словно молодой бычок.

– Зайдите, зайдите, – настоял Серёгин.

– Нет… – снова отказалась Клавдия Макаровна и хотела совершить попытку к бегству.

Но Сидоров вовремя пресёк эту попытку и проводил дородную особу к креслу Семиручко за локоток. Та едва не выронила свой подсвечник, однако сержант успел перехватить его и поставить на стол.

– Я не хочу!.. – Клавдия Макаровна вовсю отказывалась сотрудничать со следствием. – Не надо! Я не хочу превращаться в животное… сгинь, сгинь, нечистый!...

– Мы не будем вас ни в кого превращать, – пытался успокоить паникёршу Серёгин. – Мы просто хотели узнать, проживает ли у вас в Верхних Лягушах человек по фамилии Свиреев?

Клавдия Макаровна застыла, заглохла и прекратила попытки прорваться к двери.

– Проживает, или нет? – проявляя выдержку Штирлица, добивался своего Серёгин.

– Чего ж вы раньше-то не сказали? – пришла в себя готичная Клавдия Макаровна. – Свиреев, тьфу! – презрительно плюнула она, а потом – собралась сказать, что Свиреев – это местный пьющий комбайнёр, но почему-то не смогла, а вместо этого громко провещала:

– Ме-е-е-е! – и так перепугалась собственного голоса, что хлопнулась в обморок и обвисла на кресле.

– Ну вот, и эту подкузьмили! – с досадой проворчал Серёгин. – Пошли, Саня, будем пушить тракториста!

====== Глава 16. Тракорист и кирпичи. ======

Во дворе тракториста бросалась в глаза пушистая подрастающая амброзия, которая захватила все грядки и норовила влезть на соседний участок, где проживал какой-то дачник. Среди амброзии чинно, словно академики наук, расхаживали толстые породистые куры и крупный пёстрый петух. Когда милиционеры подошли к распахнутой некрашеной калитке, что болталась на одной ржавой петле, петух кукарекнул, сзывая кур поближе к себе и воззрился на незваных гостей подозрительным глазом. Неказистая и слегка покосившаяся хата тракториста забилась вглубь просторного двора, запряталась за стволами старых яблонь. Поэтому Серёгин, не заметив во дворе собаки, решился сделать шаг за калитку и направился прямо к хате, чтобы постучать в дверь. Собаки у тракториста действительно не оказалась, а в будке у крыльца сидела откормленная белая курица.

Серёгин и Сидоров поднялись на высокое крыльцо и остановились у деревянной двери, на вид казавшейся хлипкой. Серёгин поискал глазами звонок, но и звонка у тракториста под оперативным псевдонимом «Ме-е-е-е» тоже не оказалось. Тогда Пётр Иванович сжал кулак и немного потревожил дверь стуком. Сначала в хате висела тишина, а потом – в сенях закопошились, и неприятный, надтреснутый голосок алкоголика нетрезво осведомился:

– Хто там??

– Простите, мы из милиции… – начал Серёгин.

– Из милиции?? – изумился надтреснутый голосок, а потом безапелляционно отрубил: – У нас милиции нету, пишите письма! – и обитатель хаты зашаркал прочь, собираясь удалиться.

– Постойте! – вмешался в не сложившийся разговор Сидоров. – Мы из донецкой милиции!

Шаркающий шаги затихли, а потом – раздались снова: тракторист полз обратно, к двери.

– Документы покажите! – вскоре пробурчал он из-за закрытой двери.

Пётр Иванович разыскал в кармане своё удостоверение и поводил им перед крупной щелью между досками, из которых была сколочена дверь.

– Устраивает? – осведомился он у упрямого и недоверчивого тракториста.

– Ага! – нагло ответил тот, задёрнув носом, и щёлкнул засовом, впуская гостей.

Деревянная дверь со скрипом отвалилась в сторону, и на пороге «нарисовался» небритый и неопрятный хозяин, типичный «минимэн» – на голову ниже Сидорова.

– Здрасьте! – буркнул тракторист, обдав перегаром. – Ну что ж, заходите, – разрешил он, словно император проявил милость.

Милиционеры переступили порог и оказались в сенях, загромождённых не чем-нибудь, а высокими, монолитными штабелями старых щербатых кирпичей. Из-за этих кирпичей сени казались тесными, как какой-то карцер: Пётр Иванович и Сидоров едва поворачивались в них, пробираясь к двери, что вела в комнаты.

Тракторист впустил милиционеров в комнату, которую он сам назвал «залом». «Зал» был достаточно просторен – не то, что сени – вот, только пыли было столько, что на дощатом полу явственно обозначились следы, которые тракторист оставил, следуя в сени.

– Тут диван есть… – таким образом тракторист предложил гостям присесть.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Пётр Иванович.

Серёгин и Сидоров уселись на видавший виды зелёный диван, а диван неожиданно покосился назад и громко бухнул о стенку. Тракторист, нервно теребя низ засаленной тельняшки, примостился на краешек синего табурета.