G.O.G.R.

Карпец не проявлял признаков жизни, а всё пялился в свой любимый космос и даже не блеял.

– Кто тебя похитил? – не отставал Смирнянский, и его голос уже начинал трансформацию в рык.

Карпец сохранил полнейшее молчание, лицо его не изменило своего глупого выражения. Кажется, он никого не видит и ничего не слышит, как какая-то восковая фигура. Смирнянский снова издал рык, поднялся на ноги, приблизился к Карпецу и потряс его за плечи.

– Кто тебя похитил? – медленно, с расстановкой, предельно внятно произнёс он, заглядывая в неподвижные глаза Карпеца.

Карпец немножко выглянул из своей прострации и неразборчиво пробормотал:

– Бык-бык…

– Тьфу! – плюнул Смирнянский и отпустил плечи Карпеца. – «Бык», значит?

– Ык! Ык! – икнул Карпец, дёрнувшись на своём скрипучем стуле.

– Говорит, – прошептал Ежонков, который уже заточил всё печенье, а так же – опустошил хрустальную конфетницу, что стояла на холодильнике.

– Икает! – буркнул Смирнянский, не глядя на Ежонкова, а потом – его взгляд случайно упал на горку конфетных фантиков на столе около пустой миски из-под печенья. – Ах ты ж!.. – Смирнянский взвился так, словно бы его кто-то обжёг сзади. Он подскочил к Ежонкову, схватил его за воротник и принялся трясти. – Смотри, сколько следов ты оставил! Этот Карпец завтра же в ментуру попрётся, накатает заяву, они сошьют тебе дело, и, в конце концов – упрячут за воровство!!!

– Ты брызжешь слюной, – спокойно заметил Ежонков, пытаясь отстранить цепкие пальцы Смирнянского от своего пострадавшего воротника.

– Р-рр!! – рычал Смирнянский в лицо Ежонкову и, не переставая, тряс его. – У нас же с тобой было СЕКРЕТНОЕ дело!! А ты?! Ну, что ты натворил?? Зачем сожрал??

– Спокойно, братик, – Ежонков, наконец-то отделался от рук Смирнянского и спрятался от него за равнодушного к жизни Карпеца. – Я же гипнотизёр. Я внушу ему, что он сам всё съел, и он никуда не пойдёт. А ты здесь так рычишь, что сейчас все его соседи разом позвонят в милицию. И попадёшься ты, а не я.

– Тьфу! – огрев кулаком воздух, Смирнянский вернулся на свой стул. – Давай, колдуй, а то он у тебя до скончания веков тут быковать будет!

– Све! Све! – выдал Карпец и свалился под стул. – Све! Све! – выплюнул он, лёжа на полу, на правом боку. – Све! Све!

– Что? – Смирнянский оторвался от стула и повторно приблизился к Карпецу. – Давай, вставай! – он подхватил лежащего Карпеца под мышки и, кряхтя, усадил его назад.

– Све! Све! – выкрикивал Карпец и так дёргался, что снова свалился.

– Ежонков, давай сюда верёвку! – потребовал Смирнянский, в который раз возвращая Карпеца на стул. – Чувствую, он тут будет падать и падать.

Ежонков повертелся по кухне, поискал глазами верёвку, но не нашёл. Тогда он вооружился ножом и потопал в ванную – срезать бельевую.

– Све! Све! – не унимался Карпец и пихал Смирнянского, что удерживал его на стуле. – Све! Све!

– Быстрее, Ежонков! – крикнул Смирнянский. – Чего ты там возишься!

– А вот и я! – на пороге кухни появился радостный Ежонков. В одной руке он сжимал здоровенный нож, а в другой – держал небрежно скрученную бельевую верёвку, на которой болталась одна зелёная прищепка.

– Ты ему всю квартиру разбомбил! – фыркнул Смирнянский, но не побрезговал бельевой верёвкой и быстро связал невменяемого Карпеца и прикрутил к стулу.

– Све! Све! – плевался Карпец и подпрыгивал вместе со стулом.

– Ничего! – улыбнулся Ежонков и положил своё грозное холодное оружие на стол. – Я внушу ему, что он сам её срезал, и ничего не будет!

– Что такое «Све»? – напёр Смирнянский на Карпеца, проигнорировав оптимизм Ежонкова. – Давай, Карпец, что такое «СВЕ»??

– Све! – выплюнул Карпец, и Смирнянскому пришлось от него отпрянуть. – Све!

– Светленко? – подсказал Ежонков, который, кажется, обнаружил в холодильнике что-то съедобное и теперь выедал.

– Цыц! – отрубил Смирнянский, а потом – оторвался от Карпеца, одним шагом добрался до холодильника и оттащил от него Ежонкова. – Ты ему весь холодильник опустошишь! – проворчал он, видя, как Ежонков жуёт с полным ртом. – Смотри, какой он худой! Он ни за что не поверит, что он сам столько съел!

– Втюхаю, что у него были гости! – отбоярился Ежонков, проглотив то, что жевал. – Вкусно, кстати – холодечик. Интересно, кто же ему его сделал? Наверное, мама, – сам себе ответил Ежонков и отошёл подальше от недовольного Смирнянского. – Мне, кстати, как гипнотизёру, требуется повышенное количество калорий, а то я с вами так и до истощения дойду! – добавил он, спрятавшись в угол между плитой и стенкой.

На плите стояла некая кастрюля, и Ежонков не преминул поднять с неё крышку и заглянуть внутрь.

– Тебе, Ежонков, на диету пора, – заметил Смирнянский. – У тебя не истощение, а пузо! Давай, лучше, работай! Крути его, что такое «Све»!

– У, бука! – огрызнулся Ежонков и закрыл кастрюлю. – Без меня и шагу ступить не можешь, а туда же – «Я крутой»!

Ежонков принялся ещё гипнотизировать Карпеца, однако тот не пожелал говорить ничего кроме «Све».

– Светленко начинается на «Све», – продолжил продвигать свою догадку Ежонков, когда устал от пассов и «заклятий». – Слушай, Игорек, а не может быть такого, что этот Светленко и есть результат «Густых облаков»?

– Как мне помнится, – начал Смирнянский, завалив свои длинные ноги на кухонный стол Карпеца. – Ты у нас посещал Верхние Лягуши, и это тебя местный «чёрт» едва не ухватил за одно место. Так вот, ты и скажи, Светленко это был, или нет?

– Не знаю, – буркнул Ежонков и посмотрел на часы. – Три часа ночи. Домой мне уже пора!

– Какой «домой»?? – не понял Смирнянский. – Работы по горло!

– Это у тебя дома шиш с дырой, а у меня – ревнивая жена! – отпарировал Ежонков. – Я и так едва отбоярился, сказал, что срочная работа с документами. Если я приду под утро, она меня, вообще из дома вышибет!

– У тебя же своя квартира есть! – напомнил Смирнянский. – Ты от своей жены не зависишь!

– Как? – вскочил Ежонков. – А биография? Если меня жена вышибет – то биография будет подпорчена!

– Слушай, Ежонков, – Смирнянский прищурил левый глаз и установил на своём лице выражение исключительной жёлчности. – Ты же со своей женой ещё в прошлом году развёлся, какая жена?

– А мы помирились! – настоял Ежонков. – Всё, я его бужу, и мы с тобою выстраиваем ножки, ферштейн?

Смирнянский подумал-подумал и решил, что да, пора им уходить: от Карпеца, всё равно, ничего вразумительного не дождёшься, а время-то не резиновое.

– Ладно, – сказал он, направляясь в прихожую. – А этого Светленко надо бы заграбастать, раз он такой особенный!

====== Глава 51. Рыбка на крючке. ======

Сидоров решил лечь спать пораньше, чтобы завтра пораньше встать. Работа, хоть и не волк, но Недобежкин велел им с Серёгиным прийти завтра на час раньше: начальник задумал некий «сногсшибательный» проект и решил, что должен осуществить его немедленно. Сидоров уже давно спал – заснул, отстроившись от громоподобного лая того демонического пса, которого завёл у себя его хрупкий сосед. Но всё же, тот десятый сон, который он сейчас досматривал, был не самым спокойным и радужным. Во сне сержант попал на базу «Наташенька» – в форме сержанта Красной Армии сороковых годов заполз он в подземные катакомбы через какую-то узкую отдушину и теперь – полз под защитой невысокого металлического парапета мимо бесконечного ряда огромных блестящих стеклянных колб, в которых росли «суперсолдаты» фашистов. У него было задание: уничтожить базу вместе с этими солдатами и колбами, а он не знал, как это сделать. Мимо его лица проходили чёрные кожаные сапоги охранников, которые не замечали лазутчика, а бухтели о каких-то своих проблемах на непонятном, даже не немецком, языке. Сидоров глядел на них снизу вверх, а потом – один из них наклонился, протянул руку и схватил сержанта за шиворот.