G.O.G.R.

В сторожке за двумя отдельными столами сидели два человека. Один был молодой и накачанный, а второй – постарше, с животиком. Этот, с животиком, и был директором стоянки. Когда Пётр Иванович спросил его про «Лэнд Ровер» Семёнова, он ответил:

– А его купили.

– Кто?? – изумился Пётр Иванович.

– А такой, высокий, с усами рыжими. Только не с усищами, а с маленькими усами. Он ещё на той неделе его купил. Сразу после того, как его доставили.

Зайцев купил! Опять этот Зайцев! Хоть заваливай к нему в прокуратуру и силой вытряхивай правду!

– Я вот, что думаю, – сказал Пётр Иванович Сидорову, когда они покинули кладбище машин. – Нам просто необходимо съездить в эту «Росси – Ойл». Всё упирается именно в эту компанию. Зубр туда влился? Туда. Этих «Адамса и Смита» они поглотили? Они. Так что, едем!

Милиционеры быстро разыскали Донецкое представительство корпорации «Росси – Ойл». Это здание просто невозможно не заметить, потому, что оно сразу же бросается в глаза своим необычным дизайном, огромной неоновой вывеской и мини-парком на крыше. Пётр Иванович и Сидоров поднялись по широкой мраморной лестнице. Стеклянная тонированная дверь разъехалась в стороны перед ними.

– Вау, круто! Техника на грани фантастики! – заметил Сидоров.

– А как же? – кивнул Пётр Иванович. – Это – уже территория Америки.

Но, когда милиционеры зашли на эту «территорию Америки», начались приключения. Сначала их захлестнула волна ужасающего шума, прямо, грома какого-то! А потом пошла полоса препятствий. Пётр Иванович споткнулся о кирпич, а Сидоров поскользнулся на чём-то, похожем на клей. Они насилу устояли на ногах! Выручила милицейская сноровка. Холл оказался просторным, но буквально всё в нём находилось в состоянии, просто, какой-то большой стройки. Стены – серые, ободранные, пол – голый, заваленный обломками кирпичей и плитки, кусками какого-то кабеля. Повсюду – каменщики, штукатуры, шлифовщики, плиточники, сварщики. Где-то в глубине холла отделочник с грохотом сверлит стену электродрелью. Рабочие перекрикиваются между собой, пытаясь прорваться сквозь этот всезаглушающий гул.

– Что здесь творится! – изумлённо выкрикнул Серёгин и его слова потонули в грохоте дрели и кувалды.

– Ремонт! – лаконично сообщил вынырнувший из клубов белой пыли коренастый рабочий, и принялся долбить пол отбойным молотком.

Сидоров заткнул уши, чтобы не слышать, как ревёт этот отбойный молоток. А Пётр Иванович насилу расслышал голос подкравшегося к нему охранника.

– Куда вы идёте?! – кричал этот охранник, наверное, во всё горло, но казалось, что он только открывает и закрывает рот.

– Мы из милиции!! – крикнул в ответ Серёгин, показав удостоверение. – Нам надо поговорить с директором!

– Сейчас я ему сообщу, а вы тут постойте! – крикнул охранник и хотел, было удалиться.

– Но... – начал Сидоров.

– Ладно, идёмте со мной!

Лифт был отключён, и его шахта зияла чёрной пропастью. Охранник повёл милиционеров к лестнице. Лестницу тоже ремонтировали. Рабочий укладывал на ступеньки плиты из стукко . Сидоров чуть было, не оступился и не покатился вниз, обходя этого рабочего и его инструменты.

Они поднялись на четвёртый этаж. Однако, там оказалось ничем не лучше, чем в холле. Стенки тоже – ободраны, штукатур намазывает на одну из них свежий раствор. Окно в конце коридора было вытащено. Из дыры с улицы дул ветер и слышался шум машин.

– Подождите, пожалуйста, я скажу директору, – охранник исчез за обтянутой полиэтиленовым мешком дверью.

Наконец, он появился вновь и сообщил:

– Фёдор Поликарпович готов вас принять.

Милиционеры зашли в кабинет директора. Он тоже был весь разворочен, и там возились рабочие. Посреди кабинета стоял покрытый плёнкой стол, за которым сидел грузный человек. Рабочий сверлил потолок прямо над его головой.

– Здравствуйте, Фёдор Поликарпович, – поздоровался Серёгин. – Мы бы хотели...

– Мне уже сообщили, – произнёс Мезенцев, смотря не на Серёгина, а на рабочих. – Задавайте свои вопросы, если они у вас есть... А то, видите, какой бедлам?

Рабочий закончил сверлить потолок и вытащил сверло из проделанной дыры. Цементная пыль посыпалась на Фёдора Поликарповича. Тот промолчал: привык уже.

– Я точно не осведомлён об интегрированных в нашу корпорацию компаниях, – ответил он, когда Пётр Иванович спросил про Лукашевича – Зубра. – Но у нас сейчас находится господин Мильтон, доверенное лицо генерального директора. Он занимается расширением корпорации и... вот этим ремонтом. Пойдёмте, – Мезенцев встал и повёл милиционеров по тому же ободранному коридору к другому кабинету. Дверь его тоже была затянута в плёнку.

Мезенцев постучался, но за дверью было тихо. Тогда директор подёргал дверь. Она оказалась заперта.

– Хм... Нету, – буркнул Мезенцев. – А, он, наверное, в конференц-зале! – оживился он. – Там новый интерьер представляют. Пойдёмте.

Фёдор Поликарпович спустился на второй этаж. Дверь с надписью «Конференц-зал» распахнулась и вышла бледная и заплаканная девушка с папкой.

– Он уволил меня, – всхлипнула она. – Ему не понравилось! – с этими словами бедняжка заковыляла вниз по лестнице.

– Семнадцатая, – пробормотал себе под нос Мезенцев.

– А? – переспросил Сидоров.

– Господин Мильтон уволил семнадцатого дизайнера, – пояснил Фёдор Поликарпович.

Пётр Иванович открыл дверь конференц-зала. Там тоже всё ободрано, отбито, сломано. Посреди зала расположились макеты интерьеров. Авторы стояли около них и по очереди объясняли свои задумки высокому энергичному молодому человеку в костюме-тройке и в узких прямоугольных очках. Тот задавал им по несколько вопросов, а потом начинал громко, с английским акцентом перечислять недостатки проектов. Когда очередной отвергнутый макет был собран, и его автор вышел в коридор, Фёдор Поликарпович приблизился к этому молодому человеку и что-то тихо сказал ему. Тот пожал плечами, оставил на время дизайнеров и макеты, и подошёл к милиционерам. Это и был Мартин Мильтон.

– Да, мы приобрели компании «Луч» и «Триест» в рамках расширения корпорации, – сказал американец. – Все документы составлены в соответствующей форме, никаких нарушений нет. Бывшие владельцы добровольно реализовали свои предприятия. Если хотите, мы можем пройти в мой кабинет, и вы проверите. Господин Лукашевич добровольно интегрировался в нашу корпорацию. После его смерти все активы перешли к нам в соответствии с условиями контракта, который мы составили совместно с господином Лукашевичем и тремя пассивными совладельцами его компании. Все они добровольно отказались от своих прав и передали их нам, «Росси – Ойл».

– И все были убиты, – заметил Сидров.

– После передачи компаний мы прекратили отношения с их бывшими владельцами, – спокойно сказал Мартин Мильтон. – И их дальнейшая судьба мне не известна.

– Пожалуйста, – произнёс Пётр Иванович, – вы можете показать нам документы о передаче компаний?

– Разумеется, – согласился господин Мильтон. – Пойдёмте.

С этими словами американец вышел из конференц-зала, оставив всех дизайнеров и проекты, и направился к своему кабинету. Отперев дверь, он пропустил Серёгина и Сидорова, а потом зашёл сам. Как ни странно, кабинета господина Мильтона не коснулся этот, можно сказать, «генеральный» ремонт. Там было чисто и уютно. Ничего не разбросано, не облуплено, никто ничего не сверлит.