Г.Р.О.М.
Шрифт:
Говорил он очень вежливо. Но я часто видел таких вот внешне стереотипных тупых урок, кто строил свою речь очень аккуратно. Они редко чесали по фене при посторонних, а вежливость и осторожность — это суровые уроки с зоны, где надо следить за базаром, то есть обдумывать каждое слово, которое хочешь сказать.
Там даже одна неосторожно брошенная фраза может резко понизить статус сказавшего её или привести к огромным проблемам. Поэтому многие зеки кажутся тормознутыми, хотя на самом деле они просто думают, что сказать.
Но надо понимать, что это не благородные мафиози из кино, а безжалостные уголовники. Говорят одно, а потом легко
Впрочем, он всё равно наглел. Ведь у зеков нельзя вмешиваться в чужой разговор без приглашения, но этот считал себя третейским судьёй и любил улаживать конфликты, даже если его никто об этом не просил.
— Но и ты объясни этой девушке, — дядя Ваня посмотрел на меня. — Чтобы она понимала, что если куда-то ходит с мужчиной, если садится к нему в машину, даже как-то смотрит особо на него, то мужчина может истолковать это по-своему. И бабы, сам знаешь, бывает, что говорят — нет, а это значит — да. У них ум по-бабски устроен, они мыслят другим местом, а у мужчин всё иначе.
— Это мы решим, — произнёс я. — Но надо же убедиться, что он ей проблем потом не устроит, — я посмотрел на Погодаева.
— Да никаких, отвечаю, — торопливо сказал тот.
Про отца Юльки речи не шло, и не похоже, что он как-то может повлиять на это всё. Ладно, решим как-нибудь сами, без наглого коммерсанта.
— Надо было сразу ко мне с этим подойти, — продолжил дядя Ваня.
— Да мы уже решили вопрос, — сказал я.
— Вот и хорошо, — урка оглядел нас очень внимательно. — Вот когда конфликты решаются грамотно, словами — это всегда меня радует. А то время нынче поганое, все сразу драться или стрелять хотят. А можно ведь просто поговорить и всё решить. Счастливо, молодёжь!
Но словах-то у него просто. Но я помню свою первую жизнь, и что случилось, когда дядя Ваня приказал разобраться с одним коммерсантом, который не хотел платить ему за крышу. Сделали это громко, и сколько людей при этом погибло…
Как вспомню, аж внутри холодеет. Слишком о многих преступлениях я знаю, которые ещё не случились. Не зря же я после смерти оказался в 1998-м. И если я снова пойду в милицию…
Но что это даст? Так я не смогу спасти брата, а многие бандиты всё равно избегут наказания, вот как едва не избежал наказания Басмач, пока я его не пристрелил. А даже если засадишь кого-то, то для того же дяди Вани колония, что дом родной. Там он большой авторитет.
Ладно, всему своё время. Дядя Ваня ушёл, а я съел ещё кусочек курицы у потерявшего всякую уверенность Погодаева, и только после этого спокойно направился на выход. Надо держать руку на пульсе, и с Юлькой поговорить тоже надо.
И это дело пока не закончено. Мне надо точно выяснить, мог ли быть Погодаев тогда причастен к её пропаже. Выясню про него поподробнее, может, что-то подобное за ним водилось. Но пока не буду знать твёрдо — от дела не отступлюсь.
— Да ты поговори с ней! — встретил меня у порога дядя Юра. — Прикинь, Лёшка, ядрёный корень, она тут полы взялась мыть!
— Ну, полы-то у тебя грязные, — я пожал плечами. — Мыть надо, да.
— Да мне ж стыдно, не ей! Тут к тебе гости пришли, и сами убираются. Где это видано? Ой-ой.
Он с ворчанием ушёл в комнату, а Юлька как раз возилась на кухне, убирая что-то в углу, встав на четвереньки. Ох, ёклмн, я аж засмотрелся.
— Всё обговорил с ним, он меня понял, — сказал я.
— Точно? — Юля положила
тряпку в ведро и повернулась ко мне. На лоб опустилась прядь светлых волос. — Лёша, я даже не знаю, как тебя благодарить. Вот же я… зачем я вообще с ним… — она выпрямилась.— Не бери в голову. Давай чай попьём, и я тебя домой провожу. Он от тебя теперь будет держаться подальше. А если увидишь его — сразу мне говори, разберусь.
— Хорошо. Сейчас чай поставлю.
Она подхватила пузатый синий чайник с газовой плитки и подошла к раковине. В трубе раздалось гудение.
— В ванной вода должна бежать, — шум услышал дядя Юра в комнате и отозвался. — А на кухне трубу перекрыть сегодня обещали, на первом этаже ремонт делают.
Девушка отправилась с чайником в ванную, вскоре оттуда послышался звук побежавшей из крана воды. А мой взгляд притянула сегодняшняя газетка с криминальной хроникой.
Странный сегодня день, этот первый день моей второй жизни, и очень долгий. Но по его итогу кое к чему я пришёл.
И теперь я знаю, поговорив и с бандитами, и с братом, и с коммерсантом, и со всеми остальными, что делать дальше.
Пока не ясно, отвадил я угрозу от Юльки окончательно или нет, ведь ещё не понятно на сто процентов, с Погодаевым ли была связана её внезапная пропажа в мою первую жизнь.
Но я же могу повлиять не только на это. Я же знаю грядущие события в городе и не только. Но надо с чего-то начать. И я снова скользнул глазами по газетке, по той заметке, где писали об ограблении женщины.
Ведь я же знаю, кто это совершил, я помню этого человека, сам же его допрашивал в 2006-м, и он говорил, что начал убивать в 94-м. И с этого дня до того момента, когда мы его арестуем, он убьёт ещё нескольких человек.
Почему бы мне не начать с серийного убийцы, которого в газетах потом назовут Ювелир?
Могу даже позвонить в полицию насчёт него… то есть в милицию. Но мне не поверят. Может, стоит самому заняться этим вопросом? Ведь я же знаю, где он живёт…
Глава 5
Прямо сейчас за Ювелиром не поеду, провожу лучше пока Юльку до дома, проверю, что никто по дороге её не тронет, ну и город получше вспомню. Не то чтобы я его забыл, но всё равно многое за прошедшие годы изменилось.
Жила она далеко, в Правобережном районе, и ехать туда надо аж на трамвае, на одной из трёх работающих в городе веток. На остановку мы и направились.
Там дрались два пьяных мужика, привлекая всеобщее внимание. Один в клетчатой кепке и старом пиджаке, другой, с растрёпанными седыми волосами, одет в свитер с орлом. Ну, как дрались? Махали кулаками, иногда задевая друг друга, пыхтели и мычали.
— Как говорится, — спокойно произнёс я, обходя драку, — люди в Бекетовске настолько интеллигентные, что никогда не матерятся, а сразу лезут в драку.
— Тот дяденька матерился, — заметил Юля, когда мы садились в трамвай. — Которому нос разбили.
— Это от боли.
Ей я нашёл другую куртку, мою старую штормовку, которая лежала в шкафу у дядьки, а сам облачился в привычную джинсовку. И для себя я захватил старый чёрный рюкзак, плоский и удобный.
Внутрь я положил жёлтый китайский дождевик из полиэтилена, молоток с перемотанной синей изолентой рукояткой, моток китайского скотча, бельевую верёвку и старый советский складной ножик Ярика «Белка», которым он точил карандаши в школе. Клинок уже потемнел от старости и покрылся ржавчиной.