Г.Р.О.М.

Пожилая вахтёрша на входе пробурчала, не отвлекаясь от вязания, что, мол, ходют и ходют всякие, кому не положено, и мы, наконец, вышли на улицу.

И там-то начались проблемы.

— Бабки где?! — молодой бритоголовый парень в кожанке и спортивных штанах бросился нам навстречу. — Ты чё, оборзел, на?

— Да я верну, — Димка сделал шаг назад, упираясь в дверь общаги. — Половина есть, остальное скоро отдам. Завтра же срок, договаривались же.

— Бабки гони!

Вот те на, ядрёный корень, как говорил мой дядька.

Этот парень, который быстрым шагом к нам, сейчас весил на пятьдесят кило меньше, чем во время последней нашей встречи в будущем, не отрастил огромное пивное пузо и двойной подбородок. Но взгляд уже такой же наглый.

Басмач, ещё не пахан, а мелкая шестёрка в банде, каким он был в девяностые. Это потом он поднимется, навредит многим моим знакомым и брату и станет авторитетом. А потом легализуется, подастся в бизнес и политику, но останется всё таким же бандитом, пока я его не пристрелю.

Вот так встреча. А что я понял за годы своей работы — бандитов проще душить, пока они маленькие и ещё не заработали авторитет и связи.

В той жизни всё было кончено, но в этой всё только начинается.

— Разберусь, Димон, — я отодвинул парня в сторону и шагнул навстречу Басмачу. — Стой спокойно, дальше я сам.

Глава 2

И когда Димка успел занять денег у бандита? Не, вряд ли он занимал именно у Басмача, Димон хоть и часто шутит так, что все думали, будто он дебил, но на самом деле он совсем не дурак. Скорее всего, он занял у кого-то другого, а тот обратился к мелкому бандиту, чтобы выбить долги.

И обратился заранее.

— Завтра же срок, — промямлил Димка. — Ты чё? Завтра и…

— Я тя на счётчик поставлю! — негодовал Басманов. — Понял, на?!

А ему уже дали погремуху «Басмач» или ещё нет? Возможно, до собственной клички он ещё не дорос, но, скорее всего, его пока могли называть иначе. В дворовых бандах прозвища были у всех, и бывает, что они обидные.

Но такие подробности биографии бандита я не знал, но был в курсе, что пошёл он по этой скользкой тропке ещё с подросткового возраста, отжимая у ровесников мелочь.

Басмач уже подскочил ближе, но я встал у него на пути. Тот гневно выдохнул через ноздри и надулся, как петух перед атакой.

— Что за беспредел? — грубо спросил я, пока он не открыл рот. — Срок завтра, а ты чего сегодня начал бабки тянуть? Ещё на счётчик ставишь, это вообще не по понятиям.

— А ты чё, предъявить мне чё-то хочешь за понятия? — окрысился Басмач. — Крыша ты его или чё?

— А ты узнай, с кем базаришь, а то пальцы гнёшь по беспонту. Сам-то кто по жизни?

Он немного приосадился, сдулся, замолчал ненадолго.

Не скажу, что я хорошо понимаю уличную манеру общения, я всё же следак, а не матёрый опер. Но часто приходилось допрашивать всяких блатных, «синих», урок и бывших зеков, ну и «спортсменов», конечно — то есть братков старой и новой формации, хотя со временем они смешались между собой. Ну и прочих криминальных элементов было полно в моей работе.

Вот и нахватался кое-чего со временем. Да и на улице я рос, чего говорить, а когда был следаком, то не только просиживал штаны в кабинете, но и в «полях» вкалывал.

Была единственная проблема — на пацана из его среды я не тянул: и одет не так, и причёска слишком вольная. И вид не особо боевой, вроде обычный студент, как я тогда выглядел. Это потом уже будет профдеформация, что хрен отличишь от бандита. Хотя такое чаще бывает у матёрых ментов, а не у следаков.

Басмач покумекал, что к чему, и решил наглеть дальше. Тем более, молчал он какое-то время, а в такой ситуации, если молчишь — значит, неправ. Поэтому бандит решил идти до конца, чтобы не выглядеть ссыкуном.

— Да ты чё, фраер, попутал чё-то?! — взревел он.

По положению его тела, как он развернулся, я понял, что он сейчас будет бить правой рукой, целясь мне в лицо.

Поэтому я ударил первым, под дых. Басмач шумно выдохнул, я добавил ещё раз ему в морду. Тот припал на колено, издав громкий стон боли.

Но не сдался, полез в карман. Вряд ли у него ствол, но что-то опасное должно быть.

— Димка, не лезь, — предупредил я, потому что друг собирался кинуться на помощь. — Я сам.

У крыльца стояла зелёная бутылка «жигулёвского», я её подобрал, перехватил и врезал ей по башке бандита. Лоб-то у него бронированный, даже кровь не пошла, но стекло разбилось.

Он упал на задницу, пуча глаза, потом снова начал подниматься. А китайский ножик-бабочка, который он почти достал, отлетел в сторону. Я на него наступил, но забирать себе не буду. Понты это одни, такие режики, у них тупое лезвие из дерьмовой стали, таким даже не порежешься.

Я добавил ему ещё, чтобы отбить у него охоту на меня лезть. Раз-два-три, прямо по морде, отбивая кулаки. На ещё раз!

Всё, хорош, уделал его. Дыхалка кончилась, пальцы в крови, тяжело дышу, как и бывает после настоящих драк, но я на ногах, а он — лежит на земле.

И хоть адреналин сейчас пёр вовсю, я вспомнил суд, тот самый, на котором я его убил. Вспомнил, как потерпевшие давали показания, как их перебивали адвокаты Басмача, иногда даже нагло смеялись над ними, а обвинитель будто язык в жопу засунул, не мешал им. Потерпевшие беспомощно ловили мой взгляд, ведь это же я убедил их говорить, обещая защиту, они мне верили.

Эту защиту я им и дал, причём способом, которого избегал всю жизнь, стараясь честно жить по закону.

Но стрелял я в него, зная, что другого выхода нет. А вот просто избить его до крови — приятное это, оказывается, чувство. Надо было давно так сделать.

— Да ты чё, да ты чё? — жалобно пролепетал Басмач, трогая появившуюся сизую шишку над левой бровью. — Чё я тебе сделал-то? Харэ уже!

Вот как в тот раз, когда я в него стрелял — лебезит, просит пощады. Сука, нет, в этот раз ты тем раскабаневшим бандитом не станешь, это я гарантирую.