Г.Р.О.М.
Шрифт:
— Остап Бендер так не говорил, — я тихонько помотал головой, продолжая наблюдение.
— Разве? Ну ладно, — он пожал плечами. — Говорю, увидел эту парочку, а у меня к Кенту есть вопросы, к этой падле, — Глеб скрипнул зубами. — И про тебя вспомнил. Вот и позвонил, визитка твоя есть.
— Дашь мне расклад на этого хмыря Зенитного?
— Да без бэ… а это чё?..
Низкий громкий звук мы услышали издалека. Кто-то ехал на мотоцикле, и его мощный мотор урчал так, что заглушал собой все звуки. Ехал он в нашу сторону, звук приближался.
Вскоре мощный мотоцикл остановился
Браток, которого немного засыпало камнями, даже не возмутился, наоборот, заулыбался. Кент тоже, причём услужливо, я даже отсюда это видел. А мотоциклист откинул подножку пафосным движением, медленным движением снял тёмные очки и отряхнул короткую, до пояса, кожаную куртку.
— Охренеть, пишите письма, — проговорил Глеб.
— Это же Рустемов, да? — я присмотрелся к мотоциклисту.
Ну точно он. Во внерабочее время он как раз ездил на редком в наших краях «Харлее», старом, но ещё рабочем. Причём надевал кожанку, дорогую, как у пилотов в кино, хвастался, что заказал её за пятьсот баксов в Америке.
Ездил он без шлема, только в тёмных очках. У него в отделе его даже как-то прозвали «Терминатором» в шутку. Начальство на него орало, мол, не положено на таком ездить, но запретов на это по факту не было, вот он и гонял на мотоцикле. Байкер хренов.
Вот никогда он мне не нравился, так и знал, что за ним нечисто что-то. А он ещё такой мразью оказался… он же здесь не просто так.
— Рустемов, — Глеб кивнул и поморщился. — Опер из РОВД…
— Железнодорожного района, — вспомнил я.
Рустемов, моложавый мужик лет тридцати пяти, нагло ущипнул стоящую рядом со входом в подъезд девушку в мини-юбке за ягодицу, пощупал её грудь и шлёпнул по заднице. Та на это даже не обратила внимание и вскоре села в «Крузак» к Ваньке-Зенитному. Они сразу уехали.
А Рустемов, опер из УГРО Железнодорожного РОВД, прошёл вместе с Кентом в подъезд, но не для того, чтобы опросить и взять объяснение. Слишком приятельски они себя вели, смеялись и шутили.
Приехал расслабиться, а заодно и взять деньги за крышу.
— Работает на земле, — проговорил я, — на этой земле и зарабатывает, пока никто не в курсе. Брат-то мой и с этим прав был, Глебка. А Кент может приплачивать и тому, и тому, на всякий случай, да тут и «синий» с ментом объединились. Ваши же теперь клиенты? След организованности есть.
— Угу. И куда мир катится? — Глеб глубоко вздохнул и выдохнул. — И чё делать будет? — молодой опер посмотрел на меня.
— Да, поехали поедим сначала, — я уселся поудобнее. — Потом я себе тачку возьму. А потом вечерком сообразим на троих — ты, мой брат и я. Ещё, может, парень один подтянется.
— И что сообразим? — допытывался он.
— Посмотрим. Вот только тебе сразу одну вещь понять надо, — я пристально посмотрел на него. — Официально ты их не закроешь, вообще никак. Всё шито-крыто-перекрыто. Так что если другие варианты не рассматриваешь — приходить не надо. Зато если понимаешь, что действительно сделать надо —
мы тебя ждём.— Да знаю я, к чему всё это идёт, — он опустил голову, потом посмотрел на меня. — Поэтому именно тебе и позвонил. С Кентом, тем гадом, иначе нельзя.
В глазах его блеснул недобрый огонёк. Что-то личное, похоже.
Глава 21
Деньги сейчас были, причём такая сумма, которой у меня никогда в жизни не было. И раньше я даже представить себе не мог такое
Если бы я сейчас вёл себя на свой возраст — на двадцать три года, я бы отрывался по полной: купил бы себе БМВ, обедал бы только в ресторанах, не вылезал бы из стрип-клубов, да и по обычным ночным ездил бы постоянно. Клеил бы там девочек и сорил деньгами.
В итоге этот тип в мерсе сразу бы меня вычислил. Или подельники Зиновьева нашли бы, они же не дураки, они точно ищут, кто спёр их общак. И когда услышат, что в городе кто-то тратит деньги направо и налево, сразу захотят посмотреть, за чей счёт этот банкет.
Ну и не только траты они проверяют. Даже если унести в обменник крупную сумму или положить в банк, они это тоже вычислят. Но в банк я это точно не понесу. Ага, щас, я-то знаю, что случится в августе этого года.
То же самое касается акций и прочих ценных бумаг, это всё отслеживается. Поэтому лучший вариант для нас — иметь всё наликом, потихоньку скупать доллары, а дальше посмотрим.
Курсы валют я не считал, но денег, которые мы «изъяли» у опера Зиновьева, на первое время хватит. Сможем встать на ноги и раскрутиться, ну и содержать надёжных ребят. И тачку взять, нужна она мне, много работы, много где надо ездить.
Вся сумма разделена на части и пересчитана, на два раза, и Ярик каждый раз, когда я называл сумму, матерился с восторгом, но свистеть от удивления боялся. Мол, денег не будет…
Пока с Димкой ехали к Кардану, я прикидывал в уме, сколько у нас есть и сколько я могу потратить на машину.
У нас есть сто пятьдесят три тысячи долларов — полтора килограмма баксов примерно. Сумма впечатляющая, что на это время, что в будущем. Хватит, чтобы поддерживать бизнес и группу парней какое-то время даже во время дефолта… особенно во время дефолта, когда доллар вырастет в цене.
Вроде бы и много, но я понимал, что как только начнётся серьёзная работа, они уйдут быстро. Считай, только калаш обходится в полторы-две тысячи баксов, имею в виду, не китайская копия, а надёжный советский. И всё придётся покупать за чёрный налик, а это — дорого.
Ещё двести тысяч, целых двадцать пачек или два кило баксов — фальшивые. Это куклы: по краям нормальные купюры для проверок, на них и маркером особым пометки сделаны, а внутри — дешёвые и тонкие, как газета, бумажки с нечётким рисунком, будто их печатали на обычном цветном принтере.
Зиновьев, похоже, сам не успел проверить, или держал их для какой-то цели. Выбрасывать мы их не стали, мало ли, вдруг пригодятся. Спрятали в тайнике Ярика как можно дальше от нас и отдельно от остальных купюр. Если кто найдёт — печально, но не смертельно, к нам не привяжут.