Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

— Карамба! Как ты не понимаешь, надо разнести вдрызг империалистическую монополию на новости. Для этого я и прилетел. Надо завербовать лучших колумбийских журналистов. Они смогут! А мне сказали, куате, что ты и есть один из них. И ты будешь заведовать агентством. — Мексиканец полез во внутренний карман пиджака и вынул пачку долларов. — Вот, куате, — он сделал большой глоток джина, — здесь десять тысяч. Это тебе на первое время. Открывай офис!

Плинио не сразу нашелся что сказать:

— Послушай, у меня есть друг, он еще лучший журналист, чем я, но он в Венесуэле…

— Ты будешь отвечать за агентство, а он будет редактором!

— Но получать зарплату мы будем одинаковую.

— Это твое дело. Звони ему прямо сейчас.

Плинио так и поступил, и через три дня, в конце апреля, Габриель и Мерседес уже в аэропорту Боготы «Дорадо» узнали, зачем Плинио вызвал Габриеля. Лицо Габриеля расплылось в улыбке.

— Кохонудо! [34] — сказал он и обнял друга.

34

Сленговое восклицание, выражающее одобрение в превосходной степени ( исп.).

На деньги, которыми они располагали, друзья сняли солидно обставленный офис в самом центре города, на 7-й каррере, между 17-й и 18-й улицами, напротив престижного кафе «Тампа». И к ним повалили все, кто жил мечтой о революции в Колумбии. Тайная полиция взяла их на заметку.

Работа была несложной: получать по телетайпу новости из Гаваны и отправлять туда информацию о событиях в Колумбии. Помимо информации о текущих событиях, Гарсия Маркес отправил на Кубу в сокращенном виде репортажи, относившиеся ко времени, когда он работал в газете «Эспектадор». Однако скоро из Гаваны потребовали отчет о количестве кубинских новостей, появившихся в колумбийской прессе. Друзьям пришлось засучить рукава, поскольку местные редакции газет и журналов, по мере того как кубинская революция все больше «забирала влево», все меньше были заинтересованы в публикации новостей с Острова.

«В то время Гарсия Маркес чувствовал себя вполне счастливым: он был молод, но уже известен как блестящей журналист и самобытный писатель, у него была хорошая работа и вполне приличный заработок», — пишет о тех временах Сальдивар (28, 382).

Кроме того, он впервые в жизни жил в дорогой, благоустроенной квартире, а рядом была Мерседес — кроткая красавица жена. 24 августа 1959 года она родила Габриелю первого сына, Родриго Гарсия Барча.

Примерно в это же время на первом фестивале колумбийской книги роман «Палая листва» обратил на себя внимание читающей публики, и Гарсия Маркес, подписывая экземпляры читателям, впервые остро почувствовал, что такое авторская гордость.

В это время Гарсия Маркес много занимался изучением политической истории своей страны и революционной Кубы.

— Габо, я вижу, ты в последнее время даже не дотрагиваешься до художественной литературы — Диккенс, Флобер, Фолкнер, Грэм Грин, Вулф так и стоят на полке. — Мерседес, уложив сына спать, вошла в кабинет мужа.

— Мой милый «священный крокодил», я всегда знал, что ты у меня умница. Ты не поверишь, не далее как вчера я вдруг подумал, что мое увлечение политикой в конечном счете может, не дай бог, повлиять на мои литературные взгляды. Вернее, на мою концепцию: мистическая реальность и мистика реальная, как жизнь.

— И я боюсь, что жизнь, которую ты сейчас ведешь, может, как бы это тебе сказать…

— Исказить мою литературную позицию.

Габриель поднялся с кресла и поцеловал жену.

— На днях я закончил писать последний рассказ для сборника, который называется «Похороны Великой Мамы». И так же будет называться весь сборник. У меня уже готовы рукописи трех книг. Им не страшны мои политические увлечения.

— Ты как-то говорил мне, что мечтаешь оставить Пренса Латина, вернуться в Барранкилью и там открыть свою киношколу.

— О да! Карахо, это было бы прекрасно! Что-то вроде Экспериментального кинематографического центра в Риме. Когда я в последний раз был в Барранкилье, мы с Альваро Сепеда много говорили об этом, и сейчас он занимается организацией Федерации киноклубов Колумбии. Мы решили, что это будет началом.

Однако в той поездке писателя в Барранкилью, в сентябре 1959 года, вопросы о создании федерации и киношколы оказались не главными. Там неожиданно решился наконец вопрос с изданием повести «Полковнику никто не пишет».

Еще в конце 1957 года столичный колумбийский журнал «Мито» («Миф») опубликовал повесть «Полковнику никто не пишет», но публикация не вызвала интереса у издателей. А вот кое-кому из читателей повесть понравилась; среди них был Альберто Агирре, известный адвокат, страстный кинолюбитель, владелец книжного магазина, иногда выступавший и в роли издателя.

— Что с тобой? — спросил Агирре Гарсия Маркеса. Габриелю только что принесли телеграмму, он прочитал ее и побледнел.

Они сидели вдвоем в кафе лучшего отеля города «Прадо» и завтракали.

— Моя жена Мерседес сообщает из Боготы, что владелец дома, где мы живем, грозится отключить свет, воду и газ. Коньо, требует шестьсот песо, а у меня их нет. Не знаю, что делать.

Агирре задержал взгляд на бледном, худом лице Габриеля и сказал так, словно в этом не было ничего необычного:

— Габо, я хочу издать твоего «Полковника».

— Да ты что, Альберто? Ты что, сумасшедший? — спросил в изумлении Габриель. — Ты же прекрасно знаешь, в Колумбии книг не покупают. Ты вспомни, что было с «Палой листвой». В первый день купили пять книг. Все покупатели — мои друзья. И больше не покупал никто.

— А я говорю тебе, что твоя повесть мне очень понравилась. А раз так, я не только издам «Полковника», но и выплачу тебе аванс. Я тебе буду должен восемьсот, а сейчас выпишу чек на двести песо.

Гарсия Маркес даже вскочил со стула. Друзья ударили по рукам.

ГЛАВА VI «Похороны Великой Мамы». «Недобрый час». Куба. Нью-Йорк. Мексика (1960–1965)

— Габо, че [35] , мы очень внимательно читали твои материалы из Боготы. Ты настоящий профессионал. Кубинской революции нужны люди, которые если что делают, то делают это от всей души и со знанием дела! — воскликнул аргентинец Хорхе Рикардо Масетти, основатель и генеральный директор агентства Пренса Латина. — Работа Плинио нас тоже устраивает. Из всех агентств, которые были открыты, ваше единственное, которое действует как надо.

35

Междометие, употребляемое как обращение ( исп.).