Габриэль

– Надо уходить, – сказал Артур, когда они слегка отдышались.

Отыскав на ощупь дверь, они вышли в длинный, тёмный коридор, по обе стороны которого были ряды дверей. Двери были незаперты. Открыв одну из них, друзья увидели такую же каморку, только окна выходили в просторный, заваленный строительным хламом двор. Вокруг никого не было.

На этот раз Габриэль аккуратно открыл, а потом и закрыл окно. Когда они выбрались во двор, к ним подбежал здоровый пёс. Артур хотел было его убить, но Габриэль воспротивился. Обнюхав друзей и убедившись, что ничего вкусного не перепадёт, пёс убежал дальше по своим делам.

Двор заканчивался высоким забором, за которым была какая-то улица или переулок. Было тихо.

– Вперёд, – сказал Габриэль.

Улица была безлюдной и узкой. С обеих сторон возвышался здоровенный забор.

– Теперь я понимаю тех, кто не может жить без войны, – сказал Артур. Он был практически трезв.

– А я понял, что больше ни под каким видом не ввяжусь в подобную авантюру.

– Знаешь, а ведь ты в очередной раз спас мне жизнь.

– Ещё нет.

Прижимаясь к забору, друзья медленно пошли вперёд. Было тихо. Скорее всего, погоня закончилась.

– Ты? – удивился Габриэль, когда вместо Паркера ему открыл Джеймс.

В глазах поплыло, и он потерял сознание. Очнулся Габриэль уже в ванной. Вода была зелёной с голубым оттенком и резко пахла травами. Паркер поддерживал его голову, а Джеймс осторожно массировал тело, болевшее так, словно в нём не осталось ни одного целого места.

– Хорошенько же тебя отделали, – сочувственно сказал Джеймс.

Габриэль не ответил. Действие адреналина, который помог ему не замечать боль вплоть до самого дома, закончилось, и у Габриэля не было сил даже на разговоры.

– Ничего, завтра будешь как огурчик.

Травяная ванна настолько расслабила тело, что оно словно бы растворилось в воде. Веки стали тяжёлыми и закрылись. Время остановилось.

…Габриэль пришёл в себя на полу в спальне. Он лежал обнажённый, животом на простыне, а Джеймс вправлял ему суставы и обрабатывал многочисленные, но неглубокие раны. Состояние транса практически вернуло Габриэлю силы.

– Как ты здесь очутился? – спросил он Джеймса.

– Тебе нужна была помощь, – ответил тот.

– Но как ты узнал об этом?

– Знать – это часть моих полномочий.

– А если бы меня убили?

– Тебя не убили, и довольно об этом. Сейчас тебе стоит поспать.

Джеймс помог Габриэлю перебраться в кровать. Затем он произнес что-то неразборчивое, и Габриэль погрузился в глубокое забытьё.

Всю ночь ему снилась битва с драконом, и этим драконом был он сам.

Утром его разбудил густой, терпкий дым, которым Джеймс окуривал комнату. Несмотря на то, что сон длился всего несколько часов, Габриэль чувствовал себя свежим и хорошо выспавшимся.

– Как спалось? – поинтересовался Джеймс.

– Ещё не знаю.

– Выпей, – жрец протянул ему чашку с густым травяным отваром.

Напиток был до ужаса горьким. К тому же он обдал всё тело волной холодного огня, иначе это ощущение и не назовешь.

– Дьявол! – выругался от всей души Габриэль.

– Я вижу, ты идёшь на поправку.

– Завтрак готов, господа, – доложил Паркер.

– Хватит разлёживаться, – сказал Джеймс.

– Я не хочу есть.

– Через минуту ты будешь готов проглотить быка. Вставай.

Габриэль нехотя встал. Конечно, боль совсем не исчезла, но стала терпимой.

– Надеюсь, ты уже понял, что этот брак – настоящая катастрофа, – спросил Джеймс после еды.

– Катастрофой его делаю я. По твоему, кстати, приказу.

– Ты всего лишь создаёшь условия, при которых проявляется истинная природа вещей.

– Да, но это вызывает слишком сильную боль.

– Боль вызывает как скальпель хирурга, так и инструмент палача. Всё дело в том, какой смысл несёт в себе эта боль.

– В таком случае я – подручный палача.

– Скорее, ты – ассистент хирурга. А вот любой другой на твоём месте был бы уже палачом.

– Не вижу разницы.

– Это потому, что ты не видишь альтернативы. Поверь, она намного ужасней того, что делаешь ты.

– Давай обойдёмся без философии.

– Думаю, ты уже достаточно силён, чтобы идти к ней. Собирайся. Сейчас ей нужно, чтобы рядом был настоящий друг.

– Настоящий друг. Какая ирония.

– Не лишай богов чувства юмора. Это единственный грех, который они не прощают.

Кэт выглядела ужасно. Её прекрасные глаза были красными от слёз, а веки опухли. Под глазами были большие чёрные круги. Скорее всего, она проплакала всю ночь.

– Милый Ланцелот, я так хочу умереть! – сказала она и заплакала, едва он вошёл в дом. – Они смотрели на меня, как будто я прокажённая… А Артур, видели бы вы его глаза. Он меня ненавидел! Почему вас там не было! Только вы могли бы меня защитить!

– Мне очень жаль, милая Кэт. Клянусь, я больше не буду бросать вас ради дурацких сражений с мифическими драконами.

– Клянётесь?

– Клянусь.

– Но скажите мне, почему? За что? В чём я провинилась перед богом или людьми?

– Иногда господь нас наказывает, просто шутя, как Иова. В нём не больше любви или справедливости, чем в булыжнике на мостовой.

– Не говорите так, Ланцелот!

– Вы уже вызывали врача?

– Я не хочу никаких врачей.

– Нельзя быть такой беспечной.

– Полно вам. Это мог быть мимолётный недуг, из которого совсем не стоит делать трагедию… Представляю, как меня сейчас обсуждают эти светские гусыни.

– Они всегда будут вас обсуждать, а если перестанут – закроют перед вами двери. Так устроен свет. И поверьте, если вы не будете давать им повод, они найдут его сами.

– Но ведь это ужасно!

– Не спорю, но такова жизнь.

– А Артур. Если бы вы слышали, что он мне наговорил! Вместо того чтобы поддержать. Ведь я ничего же не сделала. Я же не специально…

– Он слишком серьёзно относится ко всей этой мишуре. К тому же он один раз уже стал жертвой любви и боится, что судьба вновь сыграет с ним шутку.