Гадости для радости ...и по работе
Шрифт:
Кхм.
Там мама, папа, сестры и кругом — сородичи…
Ну… нет, не так уж я и соскучилась. Я лучше позвоню!
— Мам, привет. Ну так что там у Урсулы с ЕГЭ?
— Выяснили, — и по трагичному маминому голосу я поняла, что права была в решении не спешить с возвращением домой. — Ты представляешь, она завалила его специально! Ваня, он сказала нам с папой, что не хочет в большой мир, подождет еще годик, посидит дома!
— В смысле — “не хочет”?
Сказать, что я опешила — это ничего не сказать, это культурно промолчать.
Каждый молодой наг, по достижении самостоятельного возраста,
Экзамены сдал — все, пшел в большой мир на вольный выпас, и пока не обживешься, без веских причин не появляйся. Когда обживешься — тоже не появляйся без веских причин.
Мы же наполовину змеи, и избегать лишних движений — у нас, в принципе, видовой признак. Нет, есть редкие исключения, но в основном, наги — это та самая гордая птица ежик, которую не пнешь — она не полетит. А мы еще и живем замкнутой общиной. Нагам физически не слишком комфортно за пределами эгрегора, и психологически — вне границ родных социальных связей.
И закон, обязывающий молодежь познавать большой мир, спасает наши общины от вырождения и стагнации (а за ней — и деградации).
Этот закон чтится и соблюдается беспрекословно, отказаться выполнять его требования — это, это…
Так.
— Мама, — мягко уточнила я у драгоценнейшей ролительницы. — В каком это смысле Урсула не хочет в большой мир? Насколько я помню, она уже года три точно знает, что будет делать по окончании школы и куда поедет учиться.
Молчание.
— Мама. Ты ничего не хочешь мне сказать?
Тишина. Только слышно, как у кого-то из соседей снизу в подъезде жарит рок.
— Наталья Владимировна!
— Что? Вот что ты начинаешь?
— Мама, скажи честно — вы что, передумали Урсулу отпускать во Владивосток?
— Ну на кой черт ей этот Владивосток? — Взвыла мать. — Четырнадцать часов в самолете, и это если рейс прямой! Ну что, что она там забыла, что? Она победительница всероссийской олимпиады, она в любой вуз страны поступать может, дался ей этот ДВФУ, чего она в него уперлась!
В ДВФУ она уперлась, потому что он во Владивостоке, а с компанией сверстников из Владивостока она уже лет пять дружит — сперва на компьютерные темы, а теперь по любым вопросам.
— Понятненько.
— Что это тебе понятненько? — Мрачно поинтересовалась мама.
— Вы с отцом игнорируете ее мнение, она саботирует ваши планы, — независимо отозвалась я.
И быстренько разорвала соединение.
Потому что я, конечно — независимая, самостоятельная и взрослая, но… Но пусть мама сначала перебесится!
Я походила по квартире. Проверила температурный режим и влажность у Татьяны в террариуме. Погладила гладкую треугольную голову. Повздыхала. Попила чаю.
Конфликт родителей и Урсулы — это так, ерунда. Понятно, что они хотят ей светлого будущего, но Урсуле, как по мне, достаточно и светлой головы. Она точно знает, чего хочет от жизни и как будет этого добиваться. Родителям тут не светит.
А вот сегодняшние клиенты не шли из головы.
Мы, наги, не слишком чадолюбивая раса.
Процесс размножения и подбора партнеров у нас сопряжен с определенными сложностями и проблемами. Нет, мы способны заводить детей и с людьми, и с другими иными — иначе как вид наги давно выродились бы. Так что дело не в этом. Мы просто в принципе плохо размножаемы. И потому, например, любая пара, решившая завести ребенка (будь то пара нагов или смешанная) — должна предъявиться старшим. Самые опытные из целительниц и предсказательниц общины посмотрят на ваши “генетические линии”, на вероятное общее потомство. Просчитают совместимость, риски появления отклонений и дадут добро. Или не дадут. За взбрыки в этой области можно огрести неиллюзорных магических люлей, вплоть до принудительного ограничения репродуктивной функции: нечего рисковать благополучием и безопасностью общины.И все эти сложности могли бы сильно испортить жизнь, но к счастью, мы довольно хладнокровны в этом вопросе: есть дети — хорошо, нет детей — и так неплохо.
Это с одной стороны. А с другой стороны… учитывая как раз все проблемы, с которыми сопряжен процесс размножения у нагов, детство для нас неприкосновенно. Причинение вреда беременной или ребенку — табу. Раньше эта наша установка, наверное, касалась только только нас самих, но давно расползлась на всех разумных в принципе.
24/06
24/06
Я поднималась по лестнице в состоянии некоторой задумчивости. Клиентов у меня на этой неделе было четыре: мадам Горкина (“Нет, я ничего не могу вам сказать о женихе вашей дочери, если вы не приведете жениха вашей дочери. Нет, фотография не поможет. Нет, личная вещь не поможет. Нет, дать гадалке больше денег не поможет.)
Но, если вам очень хочется, можете дать гадалке больше денег просто так!
Сергей Морозов, занимающийся перепродажей машин (из трех автомобилей — один более-менее соответствует предоставленному хозяином описанию, у другого скручен пробег, третий побывал в аварии. Авария избежала зоркого ока дорожных служб — а моего не избежала).
Некая девица Анна (“Я от Лидии, Конышевой!”), желала знать, получит ли ее коллега повышение (Нет, я ничего не могу вам сказать о вашей коллеге, если вы не приведете коллегу. Нет, фотография не поможет. Нет, личная вещь не поможет. Нет, дать гадалке больше денег не поможет. Но я могу сказать вам про вас — ваши шансы получить эту должность три из десяти”). Девица Анна почему-то ужасно воодушевилась и убежала, воинственно грохоча каблуками по лестнице.
Четвертым клиентом была пара “Катерина плюс Андрей”, воспоминания о которой до сих пор вызывали смутное чувство недовольства собой, поэтому их я старалась затолкать поглубже в недра памяти, чтобы не всплывали.
Морозов и мадам Горкина были клиентами старыми, постоянными и денег мне за время нашего сотрудничества принесли прилично.
В целом, нехитрая калькуляция доходов подсказывала, что на хлеб насущный вполне мне хватает. А вот на туфли — нет.
С одной стороны, не то чтобы туфли из змеиной кожи — предмет острой необходимости.
С другой стороны… ну а чего они такие, что мне их невыносимо хочется?!
Понастроят витрин, понаставят в витрины туфель, а девушке потом страдай!