Гадости для радости ...и по работе

Правильная, ты посмотри. “Это было бы жестоко”, ну глянь. А следом — “клиенты сами решают, верить им или не верить”, подразумевая в подтексте, что раз сами поверили, то сами и виноваты.

Утихшая было злость вскипела снова. Перед глазами встала бледная Катька, ее муж, злой и растерянный. Взять себя в руки получилось с трудом.

— Насколько мне известно, ее мужу, Андрею Теплякову, вы сделали совершенно другой прогноз.

— Насколько мне известно — тоже.

Кириллова старалась говорить и держаться невозмутимо, но ее лицо, раньше вполне живое, закаменело. Неужели, совесть мучает?

Эта мысль лишь подбросила дровишек в костер: совесть мучает — но она все равно делает!

Спокойно, Вань. Спокойно. Сейчас не время.

— И как вы это объясните?

— Никак. Я никак это не объясню. И Теплееву я сказала ровно то же: у меня нет объяснений, я никогда с таким не сталкивалась. Нужно разбираться.

— И дальнейшие разбирательства он должен был оплатить, да?

— Мог и не оплачивать, — пожала плечами Кириллова, и ее пышная грудь выразительно качнулась под тонкой тканью рубашки. — Он, собственно, и не стал.

— Знаете, Червона Никитична, как это выглядит с моей стороны? Как запугивание с целью вымогательства.

06/07

06/07

— Иван. Чего вы от меня хотите?

Гадалка по-прежнему не выглядела испуганной.

Злой, напряженной — да. Но не испуганной. Но впечатления закоренелой преступницы и матерой мошенницы она не производила тоже, поэтому я решил принять ее подачу и перейти к сути моего визита:

— Я хочу, Червона Никитична,

— Червона, — перебила она меня, поморщившись.

Я улыбнулся — не слишком приятно, каюсь.

— Червона Никитична, — повторил с нажимом. — Я хочу, чтобы вы признались Екатерине Романовне, что вы ее обманули. И объяснили, что все ваши прогнозы построены на грамотном сборе и анализе сведений и понимании человеческой психологии.

Гадалка Червона в ответ несколько удивленно приподняла брови:

— Надо же, я ожидала, что вы потребуете вернуть деньги.

— А вы бы вернули? — Живо заинтересовался я.

Она фыркнула:

— Нет, конечно. Если я буду возвращать деньги всем, кому не понравилось, по какому пути идет его судьба, я буду работать бесплатно процентов на пятьдесят-шестьдесят. Эта судьба не нравится уже мне. Что же касается вашей… просьбы касательно моего предсказания Катерине Теплеевой… Нет. Во-первых, ее муж категорически потребовал, чтобы я не приближалась к его жене. И я, в конечно, видала бы его требования в… в хрустальном шаре, но я не бегаю за клиентами. Это мой личный принцип. И во-вторых — я не вру клиентам. Никогда. Это уже принцип профессиональный.

Твою мать. Кажется, я наткнулся на самую неприятную разновидность — прибабашка, которая действительно верит во всю эту мистическую херню. Блаженная дура, да еще и с принципами.

Я покачал головой в последней попытке договориться по-хорошему:

— Червона Никитична, ну вы же производите впечатление договороспособного человека.

— Нет.

— Да, я уже вижу, что погорячился насчет договороспособности…

— Нет!

Что она имеет в виду?

Впрочем, я не стал развивать эту странную тему.

— Послушайте, мне это начинает надоедать. Налицо мошеннические действия и вымогательство. Если будет подано заявление, никакой суд вас не оправдает. Тот факт, что супруги Теплеевы заявление пока не подали, это только вопрос времени и деликатности ситуации. Я пришел сюда не только как представитель закона, но и как близкий родственник пострадавшей в надежде разрешить вопрос миром, но если вы того не желаете…

— И вот живешь ты, такая, условно-усредненная правильная дура, — задумчиво отозвалась Червона… Червона Никитична. — Соблюдаешь профессиональный кодекс, рамки этики и даже налоговое законодательство. А тебя за это — во всех смертных грехах винят. И знаете, что, Иван Романович? Вот сразу же нестерпимо хочется нарушить.

— Что нарушить? — Подобрался я.

— Всё нарушить. Я бы с этических норм начала. И с профессионального кодекса заодно. Вот вы знаете, что я, например, владею гипнозом? Загипнотизировать бы вас, — мечтательно взглянула она в потолок. — В целях воспитания!

Злость на эту дуру, заигравшуюся в свои сверхъестественные силы, вспыхнула, словно в нее бензинчика плеснули.

— А загипнотизируйте! — Я радостно ощерился в ответ.

— Вы, Иван Романович, дурак? — Гадалка взглянула на меня с жалостью. Атмосфера накалялась. — Одно дело — мечтать нарушить кодекс и нормы. И другое дело — нарушать их.

Она смерила меня взглядом, без слов транслируя недосказанное “из-за какого-то мента”.

— Вы, Червона Никитична, аферистка. Мошенница, статья 159 уголовного кодекса УК РФ. Штраф, принудительные работы либо лишение свободы на срок до двух лет. И если не прекратите морочить голову моей сестре…

— Да не морочу я ей голову! Я ей вообще никаких советов не давала! Только четкий ответ на поставленный ею вопрос! И. Я. Не. Мошенница!

— Ну так докажите же мне это, Червона Никитична. Докажите!

Напряжение между нами можно было резать ножом. В какой-то момент мы встали, и теперь стояли друг напротив друга, разделенные столом. Гадалка стояла неподвижно, но у меня все равно было ощущение, что она покачивается, и кажется, я видел, как начал расплываться её зрачок…

А потом Червона.. Никитична качнулась и сорвалась место куда-то в сторону. Вернулась с ручкой и листом бумаги, обычной, формата А4.

— Пишите! — Рявкнула она злобно, и я ощутил мимолетный укол удовольствия от того, что она тоже в бешенстве и ярости.

Я снисходительно и неприятно улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

— Что писать?

— Пишите! “Расписка”! С новой строки — “Я, Сокольский Иван Романович”, какого вы года рождения? Вот его и пишите! “В здравом уме и твердой памяти даю право Кирилловой Червоне Никитичне применить ко мне ментальное воздействие, тип — гипнотическое внушение”!

Пристроив листок на стол, я писал под ее диктовку, ухмыляясь. Даже зачем-то вставил в расписку (да какая это расписка, Филькина грамота, блин, ни один суд ее не примет), что воздействие разрешено применить однократно.