Галактическая полиция (Кора Орват 1)

– Какой такой партии?
– спросил чиновник.
– Партий у нас много, одна другой хуже.

– Браво!
– воскликнул человек со шрамом.
– Очень точное наблюдение.

– Партия у нас одна!
– вдруг рассердилась Нине-ля.
– Так было, и так будет всегда. С другими мы, слава богу, разделались.

– Вот они говорят, - пожаловался чиновник Коре, - даже объясняют, а для меня все это - невозможное крушение основ.

– Прошли твои времена, управа, - огрызнулась Нинеля.

– Простите, - снова заговорил мужчина в очках.
– В каком году вы перешли с Земли в этот мир?

Почему-то этот простой вопрос Нинелю возмутил. Она даже топнула толстой крепкой икрястой ногой и сжала руку в кулак.

– Как так перешла?
– спросила она.
– Что вы подразумевали, а?

– Ничего. Кроме календарной даты.
– А вот этого я тебе не скажу! Я своему долгу не изменяла. Если бы не обстоятельства, я бы с такими, как вы, иначе разговаривала.

– Скажи, скажи, - вдруг вмешался в беседу чиновник.
– Твой долг оставь при себе. Я понимаю, что Эдуард Оскарович хочет точно разобраться, ты ему не мешай.

– Ну ладно, ладно, - вперив в пространство желтые пуговицы глаз, буркнула Нинеля. Почему-то она не хотела признаваться, когда и при каких обстоятельствах покинула Землю.
– Меня сбросили на парашюте в помощь партизанам. Но меня выдали. Немцы скинули меня с обрыва. Летом сорок третьего года. Вот я и здесь.
– Какие такие немцы?
– спросил чиновник. Надо историю учить!

– Как же он будет учить, - сказала Кора, - если он, может быть, жил раньше.

– Они меня пытали, - сказала Нинеля, - но числа я не помню.

– Мне большего не нужно, - сказал Эдуард Оскарович.
– Тысяча девятьсот сорок третий год. Разброс значительный.

– Все?
– спросила строго Нинеля. Коре казалось, что она видела ее прическу и тонко нарисованные дугами брови в каком-то историческом фильме.

– Все, - согласился чиновник.
– Все ведет к умопомешательству. Неужели России это суждено?

– Ваша очередь, - сказала Нинеля, - давайте поговорим про вас, гражданин Журба.

– Это слово мне, Нинеля, не нравится. Так вам и скажу.

– А какое же нравится?
– спросила Нинеля.
– Можно - ваше превосходительство, ибо имею чин статского советника.

– Мамонт!
– сказала Нинеля, обращаясь к Коре за поддержкой.
– Он до революции жил.

– А разве вы об этом раньше не разговаривали?
– удивилась Кора.
– Вы же вместе живете здесь две недели.

Вместо Нинели, которая затруднилась с ответом, заговорил мужчина в толстых очках:

– Во-первых, мы сюда прибыли в разное время, в различных обстоятельствах. Я должен сказать, что некоторые находились в ненормальном состоянии - слишком сильной оказалась травма.

– Старик прав, - сказал человек со шрамом.
– Я был убежден, что нахожусь на том свете. Честное слово.

– А что сказать? Конечно же, я думал, что в ад угодил. Или в рай, считай как знаешь, - сказал чиновник.
– Тем более что всю неделю сидел в отдельной комнате или камере - понимай как знаешь. Никого не видел, кроме этих мясников. Кора поняла, что он имеет в виду медсестер.
– Мы только в самые последние дни соединились, - пояснил инженер Той.

– Почему?
– спросила Кора, не ожидая что ей ответят. Но мужчина в толстых очках сказал:

– Они сами не знали, что делать. Они же не верили Гарбую. До конца не верили, что есть контакт с Землей. А теперь они оказались в положении мальчика, который вгрызся в слишком большой пирог. Отступать некуда, а наступать невозможно. И пока они не выяснят отношения между собой, наша судьба тоже не решится. Тогда, охваченная сомнениями, Кора спросила: - А все здесь знают, куда попали?

– Я постарался всем объяснить. Но не уверен, что все меня понимают. Нинеля толкнула Кору в бок:

– Так мы до ужина проваландаемся. Давай, майор.
– Как?

– Ладно, пошутила. Но своих всегда угадываю.
– А у вас был чин? спросила Кора.
– Сержант госбезопасности, - ответила Нинеля.
– И не думай, что это чепуха.
– Я не думаю.

– Тогда веди допрос, раз я тебе инициативу отдала. Кора обратилась к чиновнику. Тот ответил сразу: - Всю эту абракадабру про параллельные миры я, конечно же, не принимаю, как иудейские штучки. Но нахожусь в недоумении, почему и стремлюсь к порядку. В настоящее время убежден, что попал в неволю к каким-то из наших соседей. Может, к немцам или к туркам. Точно не скажу.

– А когда вы родились?
– спросила Кора. Чиновник попытался затянуть халат потуже на пузе. Он продолжал:

– Я имел честь родиться в светлый день освобождения крестьян в государстве Российском, а именно 19 февраля 1861 года от Рождества Христова.

Чиновник обвел всех взглядом, в котором Кора неожиданно прочла гордыню: чиновник всю жизнь полагал себя отмеченным перстом Божьим.
– Дальше.

– Крестили меня Власом, Власом Фотиевичем, и в последнее время, до несчастья, имевшего место 23 июня 1907 года, Я трудился на ниве управления государством, пользуясь почетом и уважением сограждан города Бабиловичи Могилевской губернии, где состоял полицмейстером.

– И что же случилось?- подбодрила его Кора, видя, что чиновник загрустил.

– А случилось то, что, отдыхая в Ялте, в пансионе "Марина", было решено посетить Байдарские ворота, где встретить восход солнца с возлияниями и весельем. Мы взяли с собой дам, наняли экипажи... Господи, неужели все это было только вчера?
– Когда же это было?
– спросила Кора. Нинеля записывала. Быстро, мелко, подложив под лист бумаги квадрат фанеры из стопки, лежащей у стены, - видно, до появления пришельцев здесь намеревались начать ремонт.

– Когда?
– спросил Влас Фотиевич Нинелю, к которой испытывал определенную близость.

– Через два дня после меня, мы с тобой считали, Фотиевич. То есть две недели назад.

– А я этого не понимаю, - упрямо заявил Журба.
– Помню, как с Байдарских ворот ехали, кто-то сказал, что крепость покажет, - мы к крепости пошли, я над обрывом на перилах спьяну плясать начал. Я ведь как выпью - заводной... И полетел я птицей по чистому небу...
– В голосе Журбы заурчали слезы.

Конечно, более отдаленное от птичьего племени существо, чем Влас Фотиевич Журба, было трудно представить. Но это было не важно - интереснее для Коры был странный человеческий и даже русский феномен: все здесь присутствующие, независимо от того, насколько они могли осознать, что произошло, с самим фактом перемещения из мира в мир вполне смирились. Для одних в том была Божья воля, для других - произвол судьбы, для третьих физический феномен, но никто не собирался бунтовать, восставать и бороться с Богом, судьбой-феноменом. Ждали. Ждали, пока Там решат, что делать дальше.