Галактический следопыт

Хетцель пожал плечами: «Мне приходилось видеть более невероятные вещи. У вас не было никаких подозрений на этот счет?»

Сэр Эстеван не ответил. Он смотрел на дверь, ведущую в его управление: «Полагаю, что придется довести это дело до неприятного конца». Он подошел к двери и отодвинул ее в сторону. Зарессы Люрлинг в приемной не было. За столом секретарши сидела висфера Фелиус: «Зарессе стало нехорошо, — сказала она. — Она попросила меня занять ее место и ушла домой».

Сэр Эстеван напряженно выпрямился и молчал. Хетцель спросил: «Висфера Фелиус, вы помните, что происходило непосредственно перед убийствами?»

«Конечно, помню».

«Заходил ли висфер Быррис — или кто-нибудь другой — в управление сэра Эстевана?»

«Ни в коем случае! Тогда вообще больше никто не приходил, кроме вас и этого субъекта, Дерби».

«Благодарю вас. Думаю, что вам не следует здесь оставаться».

Висфера Фелиус обожгла Хетцеля негодующим взглядом и повернулась к триарху: «Сэр Эстеван, вы нуждаетесь в моих услугах?»

«Нет-нет, спасибо. Вы можете идти».

Висфера Фелиус надменно удалилась. Сэр Эстеван тяжело опустился на стул.

«Таким образом… — рассуждал Хетцель. — Либо Заресса стреляла сама, либо она впустила убийцу через ваш потайной вход. Какими побуждениями она при этом руководствовалась, можно только догадываться. В любом случае, она по меньшей мере сообщница убийцы — Вульдфаша или Бырриса. Подозреваю Вульдфаша; скорее всего, Заресса была в него влюблена».

«Да… — простонал сэр Эстеван. — Конечно… я подозревал, что так оно и было, но не хотел докапываться до сути дела».

«По-видимому, ваша заинтересованность делами Зарессы Люрлинг носит не совсем официальный характер».

«Это вас не касается».

«Будь по-вашему — мы не обязаны рассматривать это обстоятельство как относящееся к делу. Организатором преступления был Быррис. Он понимал, какие огромные прибыли могла принести компания „Истагам“, даже если бы она просуществовала недолго. Он понимал также, что рано или поздно его опасные замыслы эксплуатации гомазов встретят сопротивление как с вашей стороны, так и со стороны триархов, представляющих лиссов и олефрактов. Он готовился нейтрализовать оппозицию и с этой целью привез на Маз Гидиона Дерби. Для того, чтобы Дерби можно было подозревать в убийстве на правдоподобных основаниях, юноша должен был руководствоваться какими-то личными побуждениями, ему необходимо было внушить враждебность по отношению к вам — этим объясняется процесс промывания мозгов, призванный сделать Дерби психически неуравновешенным кандидатом в преступники. Не сомневаюсь, что этот процесс изрядно позабавил Бырриса. Ему помогал в этом Казимир Вульдфаш, авантюры которого — материал для отдельного приключенческого романа.

В древнем замке клана Канитце Гидиона Дерби „кондиционировали“ — его мозг целенаправленно перегружали самыми разнообразными сумасшедшими событиями. Дерби не был сумасшедшим и нисколько не сомневался в реальности того, что с ним происходило. Но чем увереннее он утверждал, что эти события имели место, тем больше он производил впечатление сумасшедшего — любой судебный эксперт-психиатр объявил бы его невменяемым параноиком. Более того, детектор лжи подтвердил бы, что Дерби верит в реальность своих фантазий — в конце концов, эта аппаратура позволяет проверять лишь субъективное представление о реальности.

Итак — Быррис разработал хитроумный и сложный план, но этот план можно было приспосабливать к обстоятельствам по мере их изменения. Если бы кто-нибудь когда-нибудь решил пожаловаться на сделку компании „Истагам“ с гомазами, убийство триархов лиссов и олефрактов позволило бы этой компании продолжать свою деятельность еще один год — или, может быть, даже несколько лет. При этом сэру Эстевану была отведена роль триарха, едва избежавшего смерти от руки помешанного бродяги-параноика.

Но как быть с сэром Эстеваном? Каким-то образом его нужно было заставить игнорировать незаконные операции „Истагама“. Сэр Эстеван — гордый и упрямый человек. Что могло бы его заставить? В таких случаях самое эффективное средство — шантаж. Были созданы условия, в которых сэра Эстевана можно было убедительно изобразить гнусным, низменным подонком-садистом. Если бы сэр Эстеван стал упираться или чинить препятствия, Быррис, находясь в полной безопасности на Окраине Собачьей слободы или на другой планете, мог опубликовать обстоятельства, окружавшие убийства, подтвердить действительность психологических пыток, которым подвергался Дерби, и заявить, что сэр Эстеван выступал его сообщником. Вы, сэр Эстеван, подвергали Дерби нелепым издевательствам, вы опрокинули ему на голову горшок с дерьмом, и вы стали бы предметом презрения и насмешек по всей Ойкумене, навсегда потеряв всякое достоинство и всякую репутацию. Поэтому вы были бессильны предпринять что-либо, чтобы воспрепятствовать планам Бырриса».

Некоторое время лицо сэра Эстевана оставалось неподвижным, как маска — классически красивая маска с золотистыми кудрями, спускающимися на уши, с решительным выдающимся подбородком. Хетцель мог только догадываться о том, что происходило под этой маской. Сэр Эстеван мог быть наделен утонченным и высокоразвитым мыслительным аппаратом — или же мог оказаться всего лишь туповатым напыщенным чиновником.

«Достопримечательное рассуждение! — холодно сказал триарх. — Вопреки вашим представлениям, однако, меня не слишком беспокоит перспектива оказаться „предметом насмешек и презрения“. Во-вторых, кзыки больше не стремятся к приобретению знаний; их не интересуют орфография и двойная бухгалтерия. Они хотят заполучить лучеметы, гравитационные отражатели и машины, позволяющие сравнять с землей цитадели враждебных им кланов, а Быррис, каковы бы ни были достоинства его хитроумного плана, не посмел удовлетворять подобные запросы».

«Быррис готов был предоставить кзыкам не менее дефицитный товар, — возразил Хетцель, а именно гормон половозрелости, „чир“. Он разгрузил на Мазе десятки контейнеров с этим веществом; если я не ошибаюсь, они теперь хранятся в цитадели Канитце. Для того, чтобы получить этот гормон, кзыки готовы работать не покладая рук — „чир“ они ценят превыше всего во Вселенной. По сути дела, Быррис привез на Маз такую массу этого фермента, что, как я подозреваю, его хватило бы на формирование целой сети предприятий „Истагама“ на различных континентах. Через год или через пару лет подобной деятельности висфер Быррис мог бы удалиться на покой, будучи одним из самых богатых людей Ойкумены».

Сэр Эстеван отвернулся: «Не хочу больше ничего об этом слышать».

«Хотел бы знать — исключительно из любопытства: что вы намерены сделать с Зарессой Люрлинг?»

«Попрошу ее покинуть Маз на следующем пассажирском звездолете и никогда не возвращаться. Так как в конечном счете люди не стали жертвами ее преступления, я больше ничего не могу сделать — даже если бы у меня было такое желание».

Глава 14

Хетцель вернулся по мерцающему серому пространству Пограничной площади в отель «Бейранион». Его цели были достигнуты; он заработал существенный гонорар, но результаты расследования не принесли ему достаточного удовлетворения. Снова — так же, как десятки раз перед этим — он задумался о сомнительных качествах своей профессии. Если бы алчность, ненависть, похоть и жестокость внезапно исчезли из Вселенной, частный детектив оказался бы не у дел… Маз, несомненно, был на редкость безрадостным миром. Хетцель с нетерпением ждал того момента, когда эта планета начнет уменьшаться в иллюминаторе звездолета.

В ресторане «Бейраниона» он подкрепился легкой закуской, после чего направился к себе в номера и позвонил в космопорт. «Зантина», пакетбот компании «Корабли аргонавтов», вылетала из Аксистиля на следующий день; Хетцель зарезервировал каюту.

Налив себе сладкой настойки «Бальтранк», он добавил в бокал немного содовой воды. Хетцель не преминул заметить, что в его отсутствие Гидион Дерби неоднократно прикладывался к бутыли с настойкой. Что ж, почему нет? Угрюмый и упрямый парень, этот Дерби — злоключения не научили его ни мудрости, ни терпимости, ни щедрости. Так оно обычно и бывает. Трагедия вовсе не обязательно облагораживает человека; мучения скорее подавляют, нежели укрепляют дух. В общем и в целом, Дерби следовало рассматривать как типичного «среднего» представителя человеческого рода. Хетцель решил, что у него не было и не могло быть особых претензий к Гидиону Дерби. Казимир Вульдфаш? Быррис? В данный момент Хетцель не испытывал сильных чувств по поводу этих авантюристов. Он подметил про себя, что его охватило редкое, исключительно равнодушное настроение. За объяснением, конечно, не приходилось далеко ходить: он устал физически и онемел эмоционально после событий в «Черноскальной» гостинице, в горах Шимкиш и в степи Длинных Костей. Здесь, развалившись в удобном кресле и потягивая сладкую настойку с газировкой, он уже вспоминал об этих событиях как о зыбких фантастических сновидениях.

Дверной звонок оповестил о прибытии посетителя. Раздвинув створки стенного шкафа, Хетцель взял с полки лучемет, после чего осторожно выглянул в окно. Визиты неожиданных посетителей по окончании расследований были нередко чреваты крупными неприятностями. Потихоньку, бочком, он приблизился к входной двери и прикоснулся к смотровому экрану: на нем появилось лицо сэра Эстевана Тристо.

Хетцель отодвинул дверь. Сэр Эстеван медленно зашел в гостиную. Хетцель не мог не заметить, что внешность триарха приобрела необычно удрученный, даже неопрятный характер. Кожа его стала серовато-бледной, золотистые волосы потускнели и словно увяли. Не ожидая приглашения, сэр Эстеван опустился в кресло. Хетцель налил еще один бокал настойки «Бальтранк» с содовой и протянул его триарху.