Галактический следопыт
Шрифт:
Хетцель уселся за столом; через некоторое время к нему подошла официантка — молодая полногрудая блондинка с широкими бедрами и физиономией скорее непроницаемой, нежели неприветливой.
«Чего пожелаете, сударь?»
«Чего-нибудь прохладного и легкого. Что бы вы порекомендовали?»
«Мы делаем превосходный пунш с ромом, кабинчем, едкогубовым соком и лимонной тыквой».
«Прекрасно!»
Сохраняя величественное достоинство, официантка принесла зеленовато-желтую смесь, приятно удивившую Хетцеля терпким привкусом. «Неплохой напиток!» — похвалил он.
Официантка ответила морозным кивком. У нее было круглое лицо — такое же, как у медсестры доктора Льювиля —
Хетцель спросил: «Здесь, в Масмодо, всегда так тепло?»
«Почти круглый год. Прохладнее только в сезон дождей».
Хетцель решил, что медсестра была определенно привлекательнее официантки, выпуклости которой опасно граничили с ожирением, даже со скидкой на разницу в возрасте, составлявшую, на взгляд, лет пять. «Вы не здешняя?» — спросил он.
Официантка ограничилась кислой усмешкой и отвернулась, чтобы обслужить другого посетителя. Хетцель задумчиво допил свой пунш, после чего, улучив момент, заказал еще один: «Не хотите ли тоже освежиться?»
«Спасибо, я не пью».
Через некоторое время она принесла ромовый пунш. Хетцель спросил ее: «Как тут у вас развлекаются?»
«Можно тут сидеть, пить и слушать, как плещут волны. Иногда арши рассказывают грязные сплетни или убивают друг друга. Вот, примерно, и все, чем тут можно развлечься».
«По меньшей мере, если вы заболеете, больница под рукой. Кто местный врач?»
«Врач на пенсии — он больше не принимает».
«В самом деле? Мне показалось, что я видел, как в коттедж заходила медсестра. Кстати, она чем-то на вас похожа».
«Медсестра? — официантка приподняла почти незаметные брови, удивленная неспособностью посетителя разбираться в простейших житейских ситуациях. Она там просто убирает. И ухаживает за отцом, если это можно так назвать. Вы действительно думаете, что она на меня похожа?» — последний вопрос был задан с презрительным вызовом.
«Не могу сказать с уверенностью, но она тоже блондинка. В вас заметны характер и стиль — если позволите сделать такой комплимент».
«Хмф! Здесь вся моя жизнь идет насмарку».
«Почему вы не хотите со мной выпить?»
«Я не прикасаюсь к спиртному. От него у меня вся кожа покрывается прыщами».
«Это, конечно, недопустимо! — решительно согласился Хетцель. — Кстати, когда я заглянул в местный телефонный справочник, я обнаружил, что в Масмодо есть еще один врач. Может быть, конечно, это устаревший справочник». Хетцель вопросительно взглянул на официантку.
«Наверное, устаревший», — она отвернулась.
Хетцель вернулся на веранду гостиницы, надел увеличительные очки и сидел, наблюдая за лазаретом. Ближе к вечеру медсестра или сиделка — если она была таковой — вышла на крыльцо, чтобы обменяться парой слов с водителем фургона из продуктовой лавки. Еще через полчаса на верхнюю террасу у коттеджа вышел согбенный пожилой человек с тросточкой, усевшийся под пляжным зонтом. Под аршской шляпой с загнутыми полями и конической тульей Хетцель заметил влажные седые локоны, бледность лица и длинный, уныло висящий нос. Ему удалось мельком взглянуть прямо в мутно-серые глаза старика. Доктор Льювиль — если это был он — поглядывал вокруг, не останавливая взор ни на чем определенном. Хетцель подозревал, что с возрастом врач потерял остроту зрения.
Хетцель снял увеличительные очки, спустился с веранды и прошелся вверх к коттеджу доктора Льювиля. Доктор мог принять или не принять его — так или иначе, для каких-либо ухищрений или задержек не было основательных причин.
Доктор Льювиль не пожелал принять Хетцеля. Заметив приближение незнакомца, врач поднялся на ноги, раздраженно покачал
головой и, хватаясь за перила и косяки, вернулся к себе в коттедж. Когда Хетцель нажал кнопку дверного звонка, в двери открылось небольшое смотровое окно — выглянула сиделка: «Доктор Льювиль вышел на пенсию. Он больше не принимает пациентов».«Я не пациент, — возразил Хетцель. — Меня всего лишь интересуют несколько фактов, касающихся бывшего сотрудника доктора Льювиля, а именно Форенса Дакра».
«Доктор Льювиль никого не принимает, сударь».
«Просто передайте ему мои слова. Я подожду».
Сиделка закрыла окошко и через некоторое время вернулась: «Доктор Льювиль не желает обсуждать доктора Дакра».
«Скажите ему, что Дакра ожидают большие неприятности, и что сведения, которые может предоставить доктор Льювиль, могут иметь большое значение для решения этого вопроса».
Сиделка отрицательно трясла головой — ее светлые кудрявые локоны раскачивались и подпрыгивали: «Ничего я ему не скажу, потому что ему нельзя волноваться. Он ни в коем случае не станет обсуждать доктора Дакра — от этого он только заболеет». Она начала закрывать окошко, но Хетцель придержал его в полуоткрытом положении: «Неужели? Он в самом деле так плохо себя чувствует?»
Сиделка неожиданно улыбнулась, на ее круглом лице появились веселые ямочки. Хетцель подумал, что в таком настроении она довольно-таки привлекательна: «Он думает, что болен. В конце концов, разве это не одно и то же?»
«Не знаю, — пожал плечами Хетцель. — Будьте добры, передайте ему мое сообщение и попросите его подумать. Завтра я вернусь».
«Можете не беспокоиться», — окошко захлопнулось.
«Странно!» — подумал Хетцель. Вернувшись в гостиницу, он сел на веранде и стал наблюдать за тем, как Звезда Джингкенса погружалась во Всемирный океан.
В ресторане гостиницы зажглись огни; Хетцель спустился туда, чтобы поужинать. Официантка в ресторане явно страдала ожирением. У нее была очень бледная кожа; каскад белокурых кудрей спускался на ее массивные плечи. У нее были пухлые щеки, ягодицы выпирали, бедра опасно растягивали вишневую ткань ее панталон. Пока она ходила туда-сюда, выполняя свои обязанности, складки жира дрожали и колебались при каждом ее движении. Официантка в «Таверне Донгга» демонстрировала желчный, черствый цинизм; сиделка доктора Льювиля держалась, главным образом, холодно и отстраненно. Эта официантка казалась дружелюбной и нерасчетливой. Она порекомендовала Хетцелю некоторые блюда из не слишком разнообразного меню и предложила попробовать, вместо мутного пива мышастого оттенка, гораздо более приятный на вкус сублюмовый сидр, о крепости которого, однако, она советовала не забывать. Когда Хетцель поинтересовался, не пожелает ли она распить вместе с ним кварту сидра — или выпить чего-нибудь еще, что ей больше нравится — она тут же согласилась. Уже через пять минут, обслужив последнего постояльца, она уселась рядом с Хетцелем, облегченно крякнув, и принялась жадно глотать сидр. Хетцель немедленно заплатил за еще две кварты того же напитка: «Вы пьете с удовольствием и со знанием дела — мне это нравится».
Официантка повернулась в сторону кухни: «Фрайцке! Обслуживай столы! У меня деловой разговор с этим господином!»
Молоденькая блондинка, еще почти подросток, но уже щедро одаренная присущими ее полу округлостями и выпуклостями, молча занялась подачей блюд и уборкой использованной посуды.
«Ваша сестра?» — догадался Хетцель.
«Конечно, она моя сестра. Нет, вы только посмотрите на эту дурочку — неужели она никогда ничему не научится? Фрайцке, тарелки расставляют, подходя к стульям справа, а не слева!»