Галера для рабов

Измученных пленников извлекали с особенной осторожностью. Специалистов уже уведомили, что это не какое-нибудь быдло, а ответственные госслужащие, цинично похищенные во время заслуженного отдыха. Тела были связаны вдоль и поперек клейкой лентой, что полностью исключало даже минимальную степень свободы. Кисти рук были тоже обмотаны – распутать друг друга страдальцы не могли. Заклеены рты, заклеены глаза, дышать они могли лишь носами, пребывали в полной темноте и кошмарных неудобствах, что вполне могло привести к психическим проблемам… Долговязый Глуховец, когда его избавили от пут, залился горькими слезами и не смог проронить ни слова, лишь мычал и осоловело вращал глазами. Опухший Аркадьев скулил, как щенок, и готов был лопнуть от злости и горечи. Бобрович помалкивал – и когда его вытаскивали вперед ногами из тайника, и когда поранили ухо о торчащий из стены стопор. А вот полковник Костровой молчать не мог. Когда с него отодрали скотч, он принялся плеваться в своих спасителей, обливался пеной, матерился с таким упоением и вычурностью, что те растерялись – неужели им здесь не рады?

– Как мало, оказывается, мы знаем о русском языке, – восхищенно пробормотал спасатель.

– Как бы плюнуть ему в морду, чтобы не обидеть? – задумался второй.

– Послушайте, коллеги, – возмутился третий, – заткните этот «Золотой граммофон», пока я сам его не заткнул!

Полковника немного придушили, прикрывшись от начальства, и передали по цепочке. Евгения Дмитриевна была спокойна, как удав, молитвенно смотрела поверх склонившихся над ней голов и, похоже, обдумывала грядущее поступление в женский монастырь. Или в женскую колонию. Полина Викторовна Есаулова, у которой на лице отпечаталась подошва полковника, тоже не отличалась разговорчивостью. Долгие часы, проведенные в запертом аду, настроили женщину на философский лад. Она что-то шептала, глядя в одну точку, не реагировала на яркий свет. Зуев и Вышинский, которых поместили в «барокамеру» в числе последних, распрощаться со здравым умом и твердым рассудком не успели, но выглядели неважно. Зуев бормотал, что его подставили, уверял, что он ни в чем не виноват, выставлял себя пострадавшей стороной – он же не торпеда, чтобы вот так носиться под водой! Вышинский сдавленно шептал, что он тоже пострадавший, он должен немедленно выжить… тьфу, выпить любой ценой! Не могут ли любезные господа влить в него что-нибудь живительное, неважно что, пусть даже надоевший бурбон Jim Beam пятилетней выдержки из штата Кентукки, жалко, что ли? Ну, чисто как антисептик для промывания пулевых ранений…

– Вот не повезло… – приглушенно переговаривались спасатели, выполняя привычную работу. – Сохранить задницу, но потерять лицо… Позор бедолагам на всю голову. Не хотелось бы оказаться на их месте, уж лучше мордой со скалы…

Они еще не знали, что на груди одного из спасателей (он собирался на днях уволиться по причине острых разногласий с начальством) закреплена скрытая видеокамера. И в ролик о приключениях чиновников в открытом море будут добавлены и эти заключительные кадры…

Видеоролик был выложен на хостинг через день и сразу стал лидером по количеству просмотров и комментариев. Получился даже не ролик, а полноценный фильм полного метража, снабженный выразительными комментариями, авторским текстом и списком деяний персонажей, не упомянутых по ходу фильма. Создатели картины сохранили хронологию событий и весьма выпукло представили героев, их поведение и характеры. Вышел интригующий детектив с несколько затянутым вступлением, хорошо закрученной средней частью и занятной развязкой. В нем присутствовали элементы боевика, комедии и психологической драмы. Лица некоторых участников событий, особенно тех, что присутствовали на заднем плане, были затушеваны, а их голоса изменены. Появление ролика было встречено пользователями Интернета с воодушевлением – как, впрочем, и любого ролика, посвященного похождениям легендарных «мстителей». В первый день он набрал чуть более миллиона просмотров. На следующий – на порядок выше. А потом видеохостинг ввели в реестр запрещенных сайтов. С руководства ресурса потребовали убрать материалы экстремистского содержания, подрывающие государственный строй и национальную безопасность. Но роли это уже не играло – фильм растиражировали по социальным сетям, по торрентам и файлообменникам, и угнаться за всей этой чехардой правоохранительные органы уже не могли. Полиция и органы государственной безопасности встали в ружье. Город Сочи наводнили следственные комиссии, усиленные лучшими следователями и дознавателями. На дорогах стояли усиленные посты ДПС. Полиция и родственные ей органы работали в авральном режиме. Отдельные следственные бригады, не афишируя это перед общественностью, проверяли изложенные в фильме факты, другие занимались непосредственно поиском «мстителей». Город пестрел от плакатов с физиономиями разыскиваемых лиц. Особо опасные преступники, отпетые рецидивисты…

Яхту отбуксировали на дальнюю стоянку и разобрали на запчасти, обнаружив в ней целую россыпь тщательно замаскированных шпионских гаджетов. Также зафиксировали множество отпечатков пальцев. Одни принадлежали пассажирам, другие – «отпетым рецидивистам» Россохину и Левторович. Но были и такие, чьих обладателей выявить не удалось – они отсутствовали в базе. И снова раздавались возмущенные голоса, мол, кто тут выступал против поголовной дактилоскопии всех россиян?! Опера копали, как кроты, допрашивали свидетелей и возможных очевидцев похищения. Неужели никто не видел?! Агенты в штатском наводнили порт, яхт-клуб, прибрежные офисные учреждения. Чья яхта? Кто ее арендовал? Кто входил в состав экипажа? Кто был капитаном, черт возьми? Кто и где в последнее время приобретал крупную партию шпионской аппаратуры, и какая организация ее устанавливала? Не заверяли ли нотариальные конторы подозрительные договора? Все следы терялись, ниточки обрывались. Не сказать, что полиция не нашла совсем уж ничего, но полученная информация была отрывочной, скудной, возможно, где-то ложной – дабы запутать следствие. Пассажиры, развезенные по больницам, в том числе и по психиатрическим, описывали злоумышленников и членов экипажа совершенно непонятно. В их представлении это были монстры, явившиеся в этот мир исключительно для того, чтобы сломать им жизнь. Полковник Костровой, листавший паспорта членов судовой команды, пребывал в неадекватном состоянии и плохо понимал, чего от него хотят. Остальные вспоминали отдельные имена, лица, но таких имен и лиц в стране были миллионы. Следствие топталось на месте. Психологи и психиатры сходились во мнении, что длительное пребывание в обездвиженном виде, с завязанными глазами и заклеенным ртом и при этом в полной неизвестности о своей дальнейшей судьбе – фактор, не очень благотворно влияющий на психику. И, скорее всего, большинству пассажиров придется долго ее восстанавливать. Сомнительно, что они продолжат свою карьеру – даже если следствие докажет, что они кристально честные и порядочные люди…

Эпилог

– Ну, вот и поели, – сказал Никита, сыто срыгнул, отодвинул тарелку и принялся за сок.

– Не рыгай при людях, – строго сказала Ксюша, сидящая рядом. – Ты же воспитанный человек, а мы в приличном обществе.

– Прости, – смутился Никита, поправляя очки. – Вырвалось.

«Приличное общество» подразумевало полупустое заведение «ресторанного типа» на улице Горького, декорированное стильно, но без изысков, столик у окна, за которым они сидели, скучающих официантов. Столики разделяли перегородки, что создавало атмосферу уюта и приватности. За окном по раскаленному пеклу сновали вялые прохожие, проезжали машины. Кипарисы и нарядные ели создавали тень – но отнюдь не там, где стояли лавочки.

– Идут, – прокомментировал Никита появление двух субъектов на крыльце ресторана.

– Наконец-то, – проворчала Ксюша. – А я-то думала, что они уже дают показания в Следственном комитете.

Без претензий одетые мужчина с женщиной вошли в заведение, кивнули зевающему бармену и сразу направились к дальнему столику, за которым сидели двое. Сели напротив, и все четверо пристально воззрились друг на друга.

– Мы вас не узнаем, – сказал Никита. – Вы ли это?

– Мы вас тоже не узнаем, – буркнул мужчина, сидящий напротив. У него было гладко выбритое интеллигентное лицо, хотя и угадывалось в нем что-то от механика Панова. А его спутница добавила:

– Ага, уставился на меня, как на тещу.

Ее волосы были туго стянуты в узел на затылке – настолько туго, что в лице возникало что-то навязчиво азиатское. Опознать в этой особе официантку Алису было действительно непросто.

– Но тем не менее они сразу направились к нам, – подметила Ксюша.

– А куда еще направляться, – хмыкнула Алиса. – Канать под «голубых» – это уже перебор, – она покосилась на сомкнувшуюся лбами сладкую парочку в другом углу помещения. – И те потасканные леди, утомленные ночной работой, – тоже не вы.

– Понятно, – улыбнулся Никита. – Ладно, ребята, мы очень рады, что вы пришли. Реклама нам не нужна. В конце концов, чего мы жаждем – славы или пива?

– Пива, – проворчал Панов.

Никита показал официанту четыре пальца. Тот кивнул и куда-то сгинул.

– Точка безопасная, можете не дергаться, – сказал Никита. – Итак, хорошие мои, вот мы и собрались в неформальной обстановке. Спешу доложить, что операция прошла успешно, все довольны, ни одного трупа. Следствие по делу топчется на месте, улики заводят хваленых сыщиков в тупик, и пахнет очередной лесной птицей под названием глухарь. Сплюнем троекратно, чтобы так и было. Насколько знаю, фамилии членов экипажа в деле не фигурируют. Как дела у ваших коллег?

– И смех и грех – улыбнулась Алиса. – Ну, ты же помнишь, Никита, как отнесся Петр Ильич к твоему воскрешению и к финальной части спектакля. Ему не позавидуешь. И так повсюду бардак, яхта неисправна, горючего нет, плывем непонятно куда. Он впервые на этом незнакомом судне, повелся на большие деньги, подписал контракт неизвестно с кем. Пассажиры бунтуют, бросаются в драку, пропадают один за другим. Голова кругом, а тут еще набрасываются, как разбойники, вяжут, запирают в трюме… А стоило освободиться – и снова сюрприз. Пришлось все объяснять человеку, он чуть не охренел от такого откровения. Впрочем, потом смягчился, когда узнал, в чем дело и с кем ему посчастливилось работать. У Петра Ильича тоже непростые отношения с действующей властью – из порта его уволили за принципиальную позицию по мелким растратам, выбить свои деньги из лопнувшего банка не может, контры с отпрыском районного судьи, претендующим на его земельный участок. А когда ему втолковали, что в принципе он нигде не засвечен, и если не будет дергаться, то его не привлекут, – то сразу успокоился, чувство юмора у человека проснулось. Усы сразу сбрил.

– Да и заработал он немало, – вступил Панов. – Хорошо, что Петр Ильич не местный, под Новороссийском живет. А в Сочи прибыл лишь для того, чтобы выполнить условия контракта. Он сразу уехал. Будем надеяться, что у капитана все хорошо. Дай Бог ему счастья.

– А остальные?

– Виолетта Игоревна хохотала, как подорванная, – ухмыльнулась Алиса. – Андрюха Шварц бился головой об стену и все грезил решеткой.

– Какой? – не понял Никита.

– Кристаллической, блин, – фыркнула Алиса. – Тюремной, какой же еще? Впрочем, потом ему объяснили, как себя вести, – вроде проникся. Он нормальный парень, только правильный какой-то…

– А Малышкин? – спросила Ксюша.

– А что Малышкин? – хихикнула Алиса. – Ну, поныл, не без этого, но он же не полный кретин, верно?

– Ты и впрямь собралась за него замуж?

– Собралась, – с важным видом кивнула Алиса. – Люблю я эту тряпку, что поделать? Да нормальная получится семья, не волнуйтесь, его забитость будет компенсироваться моей активностью и твердой жизненной позицией. Это лучше, чем два шила в одном доме. Но я не стала ему рассказывать о своем участии в вашей авантюре – не хочу давать парню козырь. Пусть чувствует передо мной вину, он знает, за что. Ведь самая полезная вещь в хозяйстве, – Алиса лукаво хихикнула, – мужчина с комплексом вины.