Галерея мужских пороков

Хотя, если ей хватило мужества рискнуть послать подальше всю эту камарилью, может, она не совсем безнадежна?

Алиса потопталась у подъезда, затем вернулась назад и заколотила в дверь Нининой квартиры.

— Что? — нахмурилась та, открыв дверь.

— Есть разговор! — улыбнулась Алиса. — Господи! Что это? — воскликнула она, заметив в руке Нины коробку с дешевой краской. — Ты что, надумала покончить с собой?

— О чем ты говоришь? — обиделась Нина.

— Значит, так, ты одеваешься, мы едем в парикмахерскую, а я за это выкладываю тебе мой гениальный план покорения Вселенной!

Глава 22

— Это нереально, — Нина покачала головой.

Головой с новой прической и новым, шоколадным оттенком волос — более светлым, чем ее родной цвет, отчего она выглядела моложе.

— Но это правда?

— Правда, — кивнула Нина. — Хотя данный факт ничего не меняет.

— Почему? — взвилась Алиса.

— Потому что правила придумали не просто так! — закричала Нина. Алиса даже отшатнулась. — Для этого была причина! Представляешь, какой беспредел могут устроить ведьмы, если их не ограничивать в правах? Ты хочешь второй «Молох ведьм»?

— При чем тут этот… молох? — поморщилась Алиса. — Глупости какие! Сейчас не те времена!

— А! — кивнула Нина. — То есть в двадцать первом веке, к примеру, Олег Гранкин жутко обрадуется тому, что ты манипулируешь его волей, и скажет тебе спасибо? Люди всегда будут бояться тех, кто сильнее их! Ты ведь ненавидишь Римму?

— Это другое, — отмахнулась Алиса.

— Слушай, забудь о своих дурацких идеях! — в сердцах воскликнула Нина.

— А что мне делать?! — рассвирепела Алиса. — Я запуталась! И я чувствую — что-то здесь неправильно!..

— Что? — ухмыльнулась Нина.

— Ну… Вся эта ситуация… Нин! Тебе нравится твоя жизнь?

— Моя жизнь?! А это что, жизнь?

— Так почему ты боишься рискнуть? — уговаривала ее Алиса.

Они опять сидели у Нины на кухне, ели дивный шоколадный торт, пили нормальный чай, а не рубленый веник из пакетиков со вкусом химического лимона, и больше не ненавидели друг друга.

— Я без тебя не справлюсь, — вздохнула Алиса. — У меня есть то, чего тебе не хватает — я сильная и решительная, как Эрин Брокович, а у тебя есть знания и опыт. К тому же вызывание духов — твоя стихия.

Нина покачала головой:

— Ни за что!

— Но почему?! — Алиса вскочила с места и затопала ногами.

— Я боюсь, — тихо произнесла Нина. — Просто боюсь!

— Прости, но я сейчас очень сильно тебя ненавижу! — взорвалась Алиса. — Какие у тебя варианты? Тусоваться в унылой квартире и делать вид, что ты немногим лучше всех этих шарлатанов за полторы тысячи рублей сеанс? — Она выдохнула и села на место. — Послушай! — Алиса легла грудью на стол и обратилась к Нине: — Когда мы жили в Тушине и мама целыми днями ходила в свитере, из-под которого торчала застиранная майка, в трениках, на которых катушки были размером с теннисный мячик, а на все на это она надевала байковый халат, и на ногах у нее были тапки с отклеившейся подошвой, я смотрела на нее и думала: я лучше умру, чем буду такой! Когда появился отчим и ходил утром по квартире в белой майке без рукавов, и у него из подмышек торчали кусты волос, и он жрал чеснок, и пальцы на руках у него всегда были в мозолях и заусенцах, я думала: лучше умру, чем у меня будет такой мужчина! А когда я познакомилась с Олей — это моя коллега, другой главный редактор «Глянца», и чуть не умерла от зависти — у нее было все: богатые родители, хорошее воспитание, куча интересных и полезных знакомых — а ей наплевать, ее волнует лишь то, что она съела на обед и что сказала Катя Пушкарева в девяносто шестой серии Жданову или Кире — конечно, тогда не было Пушкаревой, но была какая-нибудь «Санта-Барбара», и я опять подумала: лучше умру, чем буду так жить! Ты понимаешь разницу между мной и тобой? Я готова жизнью рискнуть ради того, чтобы не существовать, как растение, а жить так, как мне хочется! — Алиса помолчала. — Ты со мной?

Нина отвернулась. Она была похожа на человека, который находится в ступоре — чувствовалось, что в голове у нее нет ни одной внятной мысли. Алиса взяла ее за руку.

— Скажи «да», — попросила она.

— Ладно! — буркнула Нина. — Да! Я говорю «да!

— Ура? — улыбнулась Алиса.

— Ура, — кивнула Нина. — Но нам нужен третий.

— Без вопросов!

И они поехали к Алисе.

Конечно, Маша растерялась.

— Я не уверена… — мямлила она. — По-моему, вы с ума сошли…

— Если уж я согласилась, тебе-то уж и подавно думать не о чем! — убеждала ее Нина, которая вдруг воспряла и светилась энергией.

— Но вы же не можете ничего изменить! — возражала Маша. — Все это придумали за сотни лет до вас и…

— А мы и не хотим ничего менять! — перебила ее Алиса. — Мне нет никакого дела до того, как выкручиваются другие — меня лично беспокоит только моя жизнь. Ну, по ходу ваша тоже — раз уж нам друг без друга не обойтись. Я ведь не Анжелина Джоли!

— Это подстава! — твердила Маша.

— Ты мнительная, как Сталин! — Алиса всплеснула руками. — Сколько можно бабочку лохматить?! Давай, говори — либо ты с нами, либо я тебя убью своими руками!

— Ладно! — крикнула Маша. — Но мы совершаем страшную ошибку! Вы хоть это понимаете?

Нина и Алиса покачали головами:

— Не понимаем! И тебе советуем оставить эти глупые мысли.

Всю ночь они сидели в библиотеке, засунув нос в книжки. Маша вздыхала, Нина хмурилась, Алиса делала вид, что ей не страшно — все-таки это она лидер освободительного движения и дрейфить права не имеет.

Суть дела была в том, что недавно, пролистав одну книжку по истории магии, Алиса наткнулась на главу о некой Елене — колдунье, которая жила четыре века назад. Эта Елена была очень сильной ведьмой — настолько, что один из ежегодных шабашей, которые в то время проходили очень тихо — в основном все мрачно напивались и жаловались на то, как трудно жить, — она превратила в нечто вроде парламентского заседания — предложила свод законов и правил, с помощью которых магический мир будет способен уживаться с миром людей. Елена действовала очень жестко — нарушители карались строго и не было возможности оправдаться, но это работало. По легенде Елена умерла через восемьдесят лет после того исторического шабаша, но, по слухам, она не покинула землю. Где она — никто не знал, но перешептывались, что она следит за каждым — и если виновного не наказывают свои, она исполняет приговор.

Также там говорилось, что она оставила возможность связаться с ней — вызвать ее дух, но пока никто не рискнул — во-первых, до конца в это никто не верил, а во-вторых, боялись. При жизни Елена была самой сильной ведьмой — никто не посмел скрыть от нее свои секреты, все магические книги и тайны были к ее услугам, и не родился еще человек, который бы решился бросить ей вызов.

— Такой человек — я! — заявила Нине Алиса, а та лишь высмеяла ее за самонадеянность.

Но в три часа ночи, оторвавшись от книги, Нина следила за Алисой и сомневалась. В эту аферу она ввязалась от безысходности — все эти годы после того, как ее отлучили, она не жила — барахталась, тонула в черной тоске и даже рыдать больше не могла по ночам — выплакала все слезы, потому что у нее ничего не осталось — лишь дом, воспоминания и талант, который теперь уже казался мертвым грузом, что лишь затягивает на самое дно.

И эта безумная девица, желавшая перекроить мир под себя, представлялась ей смешным приключением и чем-то вроде жертвы — при благополучном исходе она просто умрет, избавившись от тягомотины под названием жизнь.

Но вот сейчас, при неверном свете лампы под витражным абажуром, лицо у Алисы было такое решительное, и чувствовалось — она прет напролом, так как не сможет жить, если будет знать — могла, но не сделала, и у нее определенно есть сила — она так уверена в справедливости того, за что сражается, и кто знает, может, у нее, то есть у них, и получится.