Галерея неудачников
Шрифт:
«Вот повезло человеку-то! Бывают же такие везунчики!..»
Трусики
Ироническая драма
В жизни Она боялась только одного – умереть в некрасивых… пардон… трусиках. Это был Её «бзик», «фишка», «пунктик», как угодно. Но он БЫЛ.
В детстве Она увидела аварию, когда груженый самосвал сбил возле универмага женщину, которая от удара подлетела вверх и когда упала, у нее задралась юбка, и всему миру открылись позорные светлые трусы – застиранные панталоны с мелкими дырочками. Тогда Она даже не заметила отлетевшей на несколько метров окровавленной
Именно тогда Она решила, что будет уходить в мир иной только в бесподобном фирменном белье. И чтобы никогда смерть не застала бы Ее врасплох.
С тех пор прошло много лет. Она стала преуспевающим бизнесменом. И хотя звезд с неба не хватала, но имела небольшую сеть бутиков нижнего дамского белья, под общей маркой «Иоланта». Она слыла дамой изысканной и волевой. Годы неудач на любовном фронте и конкурентной борьбы в бизнесе, из белокурой «Барби», сделали непотопляемый авианосец, с маской железной леди. Но детский «пунктик» все так же давлел над Ней, давно превратившись в навязчивую идею. Теперь в любое путешествие она везла с собой целый багаж фирменных трусиков, которые меняла каждые два часа, так, как некоторые принимают лекарства… Надо ли говорить, что никто об этой фобии даже не догадывался.
Как-то, осенью, Она летела на самолете, в Солоне бизнес класса, во Владивосток. Полная радужных ожиданий от встречи с краем России, а затем и с Японскими островами, она ощущала себя полностью самодостаточной и абсолютно счастливой. Как вдруг самолет начало трясти… Пассажиры молча, с испугом оглядывались друг на друга. Самолет угрожающе наклонился на бок и начал планомерно терять высоту.
Она уронила бокал белого вина себе на брюки, молча вцепилась в поручни кресла и с удовлетворением подумала, что какая она молодец, ведь если сейчас и погибнет, то в шикарной, утонченной одежде и умопомрачительных трусиках из последней коллекции. Она приняла изящную позу и замерла.
Окружающие ее пассажиры, будучи людьми весьма состоятельными, а некоторые еще и очень влиятельными, Сохраняли хладнокровное спокойствие, лишь некоторые менторским тоном потребовали у борт проводницы немедленного объяснения – что происходит. У, еще недавно чопорной девицы, дрожали губы и колени… Но через минуту перед ними вырос летчик из командного состава, вытянувшись по стойке смирно, на сколько позволяла тряска, испуганно докладывал, что самолет попал в зону турбулентности и производит экстренную посадку в аэропорту какого-то уральского городка. При этом офицера немилосердно швыряло из стороны в сторону перед окаменевшими олигархами….
Она очнулась в лесу. Над ней простиралось бездонное чёрное небо с пронзительно сияющими звездами. Отчего-то нестерпимо пахло жареным мясом и горелым пластиком.
Она с трудом повернула голову и последнее, что предстало перед ее угасающим взором – это тлеющие фрагменты полностью разрушенного самолета и тех, кто еще недавно были людьми, а так же свое обгорелое тело, на котором красовались рваные, заляпанные грязью и кровью трусики…
Расист
Иронический рассказ
Жан Пьер Лекруа всегда гордился своим презрением к чернокожим «нигерам» и сам себя называл убежденным, закоренелым расистом.
Жан Пьер родился во Франции. Закончив экономический факультет Парижского университета, его, как молодого и перспективного специалиста, отправили в республику Чад, чему он был несказанно рад.
В африканской стране он служил бухгалтером при посольстве Франции. И надо сказать, был весьма доволен своей жизнью. Всего три, четыре часа бумажной
рутины. Зато потом – весь день в его распоряжении – теннисный корт, бассейн с прохладной водой, тренажерный зал, ждали его появления. И при всем этом Жан Пьер был – светлокожим, а значит почти небожителем – гражданином цивилизованной страны. Ощущение некоей избранности, придавало ему небывалый жизненный подъем, а в движениях присутствовала некая царственная грация.Можно было провести целую жизнь в Раю, огороженном от «нигеров» колючей проволокой. Но была одна проблема. Скажем так – существенная проблема для здорового мужчины вполне традиционной половой ориентации. В посольском городке было очень мало женщин. Да и те, что были – или замужем или стары. И ему очень редко перепадал секс с белой женщиной.
Иногда, Жан Пьер вместе с несколькими сослуживцами и небольшой охраной выходили в город Нджамена, в поисках подходящей девушки. И такие всегда находились. Некоторые родители специально не портили лица своих дочерей, чтобы можно было продать их на ночь привередливым, но щедрым белокожим иностранцам.
Как бы не презирал Жан Пьер чернокожих аборигенов, но природа брала свое. Купив у родителей девушку, за небольшую плату, он приводил ее в свою комнату. Самым ужасным во всей ситуации было то, что, даже отмыв чернокожую красавицу в душе со всевозможными гелями, как только она начинала возбуждаться и потеть, сквозь ароматы парфюма начинали источаться миазмы стойкого, неподражаемого, тошнотворного африканского запаха. Отчего Жан Пьер, вместо того, чтобы с облегчением кончить в стонущую от вожделения девицу, всякий раз вскакивал и, зажав рот, чтобы не вырвать, бежал в ванную. Отдышавшись, он выталкивал ничего не понимающую девицу на улицу. И уже сам заканчивал процесс семяизвержения, ненавидя себя, ненавидя «вонючих нигеров». И в эти минуты он ощущал себя расистом до мозга костей. А как можно не быть расистом, если за последние десять лет у него не было почти ни одного нормального полового акта.
Неизвестно, сколько бы продолжалась подобная жизнь француза в Африке, если бы в республике Чад не случилась революция.
Повстанцы, захватив, как полагается в таких случаях, все стратегически важные объекты, приказали оккупантам, то есть французам, убираться вон из страны. Чему, собственно говоря, на данный момент, Жан Пьер был несказанно рад.
Но, приехав в Париж, он уже не узнавал свою родину, которую столь же густо наводнили «черномазые» всех сортов. Последней каплей стал чиновник, у которого Жан Пьер получал вид на жительство. Он был цвета горького шоколада.
– Я на вас в суд подам, если еще будете на меня так смотреть, – грозно пообещал чиновник. – Знаю я вас, расистов.
«Бежать! Бежать отсюда подальше! Туда, где живут только белокожие люди!» – решил Жан Пьер.
Не медля, он купил карту мира. Так, куда податься? Норвегия, Финляндия, Нидерланды, Швейцария… Уж там наверняка одни белые. Но Жан Пьер так привык к теплу, что жить в северных странах ему не улыбалось. Так, где еще нет засилья черных? Вся гостеприимная Европа заполнена черными беженцами. Об Американском континенте и говорить нечего. Есть! Нашел! На карте красовалось огромное государство, которое все мировое сообщество боялось, ненавидело и старательно игнорировало.
В свободное время Жан Пьер очень любил смотреть каналы новостей. Из них француз знал, что в России живут только белокожие люди. Мало того – россияне закоренелые расисты. Многие цветные народы просят убежища в других странах, покидая жестокую Россию – взять хотя бы недавний исход турок месхитинцев.
А наводят порядки в России группировки скинхедов. В душе Жан Пьер очень уважал этих неведомых бритоголовых парней, проводящих чистку в далекой стране, и жалел, что их не было в Париже.