Галерея византийских императоров
Шрифт:
Аркадий провел детство в столице на берегах Босфора, там же он предпочитал жить и впоследствии, покидая Константинополь лишь для посещения городов Малой Азии. За всю свою жизнь он ни разу не покинул пределов восточной части империи. Отец с самого начала воспитывал его как правителя именно этой половины государства — Запад предназначался младшему брату Аркадия, Гонорию. Феодосий не упускал случая публично продемонстрировать своим подданным, как высоко он ценит и любит своего первенца. Еще маленьким мальчиком Аркадий трижды побывал консулом. Отец также повелел ему участвовать в одном из своих походов против готов, а потом вместе с сыном совершил триумфальный въезд в Константинополь. Феодосий охотно давал понять, что ту или иную просьбу подданных выполняет по просьбе своего первенца — это должно было помочь Аркадию завоевать популярность.
В воспитатели
Такой выбор воспитателей ярко свидетельствует о том, что Феодосий хотел обеспечить своим сыновьям знакомство с обеими культурами империи — греческой и римской, а также знание двух языков и обеих религий — старой и новой. План был разумен, но в случае с Аркадием он не мог привести к успеху. Мальчик от природы был заторможенным и туповатым, лишенным каких бы то ни было способностей и интересов. Впрочем, и в плане физического развития Аркадий не отличался привлекательностью: невысокий, хилый, с вечно сонным взглядом, он не способен был даже четко и ясно выражать свои мысли. Он не был личностью и с самого начала безвольно подчинялся влиянию разных людей из своего ближайшего окружения.
Есть что-то очень символичное в том, что уже во время правления Аркадия, открывающего галерею византийских императоров, так ярко обозначились явления, характерные для византийского двора и в более поздние времена: слабость правителей, интриги женщин, евнухов, высокопоставленных светских и духовных лиц, показная набожность и мрачные преступления.
Аркадий был ревностным христианином. Уроки Фемистия не сделали его хотя бы чуть более терпимым к иноверцам — они не перевесили влияния Арсения и многих других лиц из дворцового окружения. Особенно яростным врагом язычников и еретиков проявил себя префект претория Руфин — главный советник Феодосия с 392 года. А ведь именно его император оставил Аркадию в качестве первого министра, когда сам в 392 году отправился на Запад в поход против самозванца Евгения.
Известие о том, что 17 января 395 года Феодосий скоропостижно скончался в Медиолане (Милан), хотя и было неожиданным, ничего на Востоке не изменило, если говорить о формальной и фактической системе управления государством. Аркадий в это время уже был императором, а Руфин продолжал выполнять свои функции, как и ранее. Ни простые обыватели, ни чиновники не ощутили никакой разницы, кроме той, что постановления теперь подписывали два императора — Аркадий и Гонорий, а не три, как было раньше, когда на документах стояли подписи императора Феодосия и обоих его сыновей.
Да, действительно, Западом теперь должен был править Гонорий, но подобные разделы уже практиковались раньше, и не раз. Впрочем, единство империи при этом сохранялось, поскольку Аркадий, как старший сын, становился первым августом — символическим главой государства. По мнению некоторых, был и еще один фактор, совершенно очевидным образом укреплявший единство государства. А именно, умирающий Феодосий оставил обоих своих юных сыновей на попечении одного и того же опытного военачальника — Стилихона. По крайней мере, так считал он сам и его окружение, тогда как иные утверждали, что под опеку Стилихона была отдана только западная половина империи — владения Гонория. И все же январь 395 года стал великим переломным моментом в истории, хотя никто из современников, вероятнее всего, даже не отдавал себе в том отчета: рождалось новое, крупное, самостоятельное государство, которому суждено было просуществовать более тысячи лет и сыграть огромную политическую и культурную роль в истории Европы, Ближнего Востока и всего средиземноморского мира.
Как же часто бывает, что действительно важные, знаменательные события с по-настоящему эпохальными последствиями проходят тихо и спокойно, практически незаметно даже для самых внимательных и образованных свидетелей, а то, что свершается с шумом и грохотом, под фанфары и барабанную дробь, нередко оказывается далеко не столь существенным, как может показаться наблюдателям.
Общества легко обманываются видимостью и поддаются эмоциям, а мнение большинства сплошь и рядом бывает ошибочным. Впрочем, надо признать, что первые месяцы 395 года вовсе не настраивали на историософские размышления и на мысли о далеком будущем — грозные события настоящего следовали одно за другим, накатываясь мощной лавиной.Гунны переправились по льду через замерзший Дунай и опустошали земли Фракии — если там еще оставалось что опустошать. Другие их орды прорвались за Кавказские горы и продвигались разорительным набегом по пространствам Малой Азии аж до самой Сирии — а ведь до сих пор это были относительно спокойные и безопасные от нападений территории.
Неожиданно появился враг и еще более грозный, поскольку совсем близкий — вестготы. За несколько лет до этого благодаря ловкой политике Феодосия они стали союзниками римлян и даже принимали участие в походе императора против Евгения. Но сразу же после смерти Феодосия готы взбунтовались и двинулись обратно на восток, разоряя земли до самого Константинополя. Вел их молодой вождь Аларих, пятнадцатью годами позднее прославившийся взятием Рима, а пока он лишь совершал свой первый выход на подмостки истории. Поводом к бунту послужило то, что заслуги Алариха в битвах с Евгением не были должным образом оценены и что он не получил никакого почетного воинского звания. А по сути он, скорее всего, пытался воспользоваться подходящим моментом смены властителей на римском троне. Однако ходили также слухи, что к нападению его склоняли некоторые весьма высокопоставленные сановники, которые при этом преследовали свои собственные интересы.
От Константинополя вестготы повернули на юг. Пройдя Фермопилы, они вторглись в греческие земли. Там они взяли и разграбили Афины и расположенный неподалеку от них Элевсин, славившийся мистериями в честь богинь Деметры и Персефоны. С тех пор мистерий в Элевсине больше не было никогда — к нескрываемой радости христиан, которые, по слухам, сами подбили варваров на уничтожение святилища. После этого захватчики сожгли Коринф, ворвались на Пелопоннес и там ограбили Олимпию, где за многие века скопилось множество ценных даров.
Вестготы безобразничали совершенно безнаказанно, поскольку на Балканах римских войск почти не было — их увел оттуда Феодосий, и во время набега они находились в Италии под командованием Стилихона. Тот, правда, поспешил на помощь оказавшимся в опасности землям, но не предпринял никаких действий для того, чтобы решительно расправиться с германцами. Поговаривали даже, что это именно он, из ненависти к Руфину, склонил Алариха к набегу.
А тем временем вестготы демонстративно не подвергали разграблению имения самого Руфина. Возможно, они поступали так по наущению Стилихона, стремившегося скомпрометировать перед лицом общественного мнения своего личного врага как покровителя варваров? А может быть, Алариху самому пришла в голову эта идея — перессорить между собой двух государственных деятелей и дискредитировать Руфина? Во всяком случае, по этому поводу в народе ходило множество престранных предположений — воистину византийский клубок интриг, подозрений и взаимных обвинений.
Руфина и без того ненавидели, поскольку он из жадности и природной жестокости беззастенчиво злоупотреблял своим положением: под любым предлогом конфисковывал имения, торговал должностями, выносил крайне суровые приговоры. С другой стороны, Руфин стремился обеспечить себе поддержку духовенства, яростно преследуя язычников и еретиков и одновременно закладывая монастыри и строя часовни.
При дворе подозревали, что Руфин лелеет чрезвычайно честолюбивые помыслы и жаждет выдать свою дочь за Аркадия. Однако его злейший враг, евнух Евтропий, сумел нанести упреждающий удар, женив Аркадия на красавице Евдоксии. Евдоксия была дочерью умершего за несколько лет до этого полководца по имени Бауто, франка по происхождению. После смерти отца она воспитывалась в доме непримиримого врага Руфина, Промота (он погиб в 391 году в бою с готами, попав в засаду, устроенную, как поговаривали, не без ведома самого Руфина). Брак был заключен в спешке, вызванной стремлением избежать возможного противодействия со стороны могущественного префекта. Поэтому свадебная церемония состоялась уже 27 апреля 395 года, спустя всего три месяца после смерти Феодосия, еще до окончания траура, а собственно, даже до похорон — тело покойного было доставлено в Константинополь из Медиолана лишь в ноябре того же года и восьмого числа того же месяца захоронено в соборе Святых Апостолов.