Галлоуэй
Шрифт:
– Ни капли. Не больше, чем если б я валялся дохлым там, на склоне, с твоей пулей в голове. Наверно, ты рассчитывал, что пристрелишь меня сам, заявишься домой и начнешь хвастаться, какой ты подвиг совершил. Как ты самого Верна обставил, пока он телился.
– Верна?! Да ты спятил! Я не стану Верну поперек дороги за все блага мира! Он еще паскуднее, чем ты, а стреляет в сто раз лучше.
– Может быть.
Когда он побрел восвояси, я вернулся через заросли и нашел свою тропу.
И, конечно, это вышло вовсе не намеренно, что, когда упала ночь, я увидел перед собой огни ранчо Росситера. Я
Однако, прежде чем решиться нагрянуть к ним на ночь глядя, надо было убедиться, что Кудряша там нет. Вовсе незачем затевать драку прямо на их крыльце. Как будто мало того, что я ввязался в перестрелку у них под боком, так еще теперь буду беспокоить в неурочный час.
Когда я въехал во двор, Росситер был там - расседлывал серого мерина.
– Как поживаешь, парень? Слезай и заходи!
– Да я бы вовсе не против, только тут уже случилась одна заварушка со стрельбой и, похоже, будет еще, так что я лучше спрошу. Вы ждете Кудряша Данна?
– Нет.
– Тогда все в порядке. Зайду, и с радостью.
– Погоди минутку. Я сказал, что я его не жду, и так оно и есть, но это не значит, что он не может тут появиться. Он заезжает сюда часто, через несколько дней.
Тем не менее тепло и уют дома, где хозяйничает женщина, так манили меня, что я не мог повернуться и уехать; в общем, снял я с мустанга седло, сбрую и пустил его в корраль.
Мы рядышком зашагали к дому, и он заговорил об этой истории со стрельбой.
– Я видел, что страсти накаляются, но не знал, что дело зашло так далеко.
Тогда я рассказал, что Джоуб стрелял в меня.
– Он серьезно ранен?
– Я его не осматривал. По-моему, его просто царапнуло вдоль ребер, но он мог потерять много крови. Может быть, я ему зацепил и руку с внутренней стороны - уж очень он ее неловко держал.
Мы вошли в дверь, а там была Мег. Она и говорит:
– Ужин готов, па. С кем ты разговариваешь?
И тут увидела меня.
– О-о, это вы...
– с таким пренебрежением протянула.
– А я надеялась, что это Кудряш.
– Если он и пришел в себя после взбучки, - говорю, - то, готов побиться об заклад, он не сможет вас целовать еще неделю. С этими расквашенными губами...
– Вы, наверное, специально для этого и били его туда, - она заговорила уж совсем обвинительным тоном.
– Вы что, шутите? И в мыслях у меня такого не было! Какое мне дело, с кем он целуется? И в любом случае, дрались мы не из-за вас. Мы подрались, потому что он слишком высоко себя ставит и потому-что он хотел меня проучить.
– А меня не касается, из-за чего вы подрались, -отрезала она раздраженным голосом.
– Вы были как два зверя! Ладно, садитесь и ешьте.
Так я сел, чего уж там... Да, готовить она действительно умела. Я ей прямо так и сказал:
– Ну, мэм, хоть язычок у вас, как у гарпии, но стряпать вы умеете, это уж точно! Говорю вам, это просто чудо, что до сих пор никакой мужчина своими сладкими речами не уговорил вас выйти замуж...
– От
вас, положим, я сладких речей никогда не слышала!– Нет, мэм, за такое я никогда не брался. По-моему, девчонку надо схватить в охапку, поднять и поцеловать как следует. А до речей я не мастер.
– Но зачем же поднимать?
– спрашивает она.
– Так не поступают...
– Ну а как же! Если она такая махонькая, как вы...
Она на меня чуть с кулаками не кинулась.
– Я вовсе не такая маленькая!
– Мейгдлин!
– резко сказал Росситер.
– Ставь ужин на стол!
Она закончила подавать на стол и больше за весь ужин не проронила ни слова, но пока мы с Росситером толковали о скоте, о ценах на мясо, о том, как добиваться прироста стада, я все думал, что, может, она не такая уж махонькая. Особенно если встанет на цыпочки.
Глава 12
Никакого толку мне не было торчать там на следующее утро, но я никогда так долго не седлал коня. И чтобы съесть завтрак. Я все надеялся, что Мег покажется на глаза, но она так и не вышла. Покрутился я еще немного, вскочил в седло и выехал на дорогу.
Отъехал я уже, наверное, на добрую милю, поднялся довольно высоко по склону и снова оглянулся назад - как раз вовремя, чтобы разглядеть маленькую фигурку, которая выбежала из хозяйского дома и остановилась во дворе; я поднял руку и помахал, но она, конечно, не могла меня разглядеть на таком расстоянии, да еще на фоне горы.
Мне пришлось ехать два дня, пока я наконец не встретил гурт. Пыль от него я заметил задолго до того, как приблизился, и когда оставалось уже совсем недалеко, свернул в сторону, чтобы не спугнуть стадо, а то оно шарахнулось бы с дороги. Не знаю, кто там ехал гуртоводом, но он куда-то девался - ну, старому пестрому быку-вожаку помощников не требовалось.
Когда половина стада прошла мимо меня, я увидел Пармали Сэкетта, выряженного этаким франтом. Он остановил лошадь и протянул мне руку; франт не франт, но руку он жал как следует. Похоже, про этих равнинных Сэкеттов много чего хорошего можно было сказать, даже не касаясь их богатства - а они все были народ состоятельный. Тут появился Ник Шэдоу - он ехал в хвосте стада, подчищал отстающих - и заявил, что рад меня видеть. Перегон был нелегкий.
– Вы уже добрались до хороших пастбищ, - сказал я, - но они не идут ни в какое сравнение с теми, что лежат впереди, вдоль Ла-Платы.
– Нам понадобятся работники, - сказал Пармали.
– Большинство из тех, что с нами сейчас, нанялись только на перегон.
– Ты ничего не имеешь против индейцев?
– Нет, а что?
– Да я тут нанял только что целую компанию. Крепкий старый воин и несколько его спутников. Он пришел ко мне за советом и в поисках места, где можно было бы осесть.
– И вы их наняли, - сказал Шэдоу.
– Правильно сделано, молодец!
Тут он присмотрелся к моему лицу, с которого еще не сошли ссадины.
– Да у вас, похоже, какие-то неприятности были?
– Возникло тут затруднение с Кудряшом Данном. Я для этого еще был не в форме, но все-таки всыпал ему. А два дня назад пришлось потягаться с его кузеном Джоубом. Я его поцарапал пулей, но это не значит, что с ними можно не считаться... старый Бак Данн - человек серьезный.
– Старый?