Gamemaster

Пока читал текст, я вдруг осознал, что этот самый «уд» внезапно пробудился. Не какой-то там абстрактный лингам или пинус, а вполне конкретный и реальный. Мой! Тот самый, что у меня в штанах находится. И неосознанные желания, прежде благополучно дремавшие, внезапно окрепли и оформились в простую и четкую, как дважды два, сентенцию «хочу бабу»! Железобетонное такое желание. Возгарь, паскуда, сидел и с самой невинной рожей наблюдал за трансформацией моего состояния. Вот ведь гад, его за такие шутки самого нужно вместо бабы попользовать.

– Вот тебе самая обычная спящая руна. Что же касательно бдящих рун…

К тому моменту здравомыслие окончательно покинуло мое бренное тело, а жгучий, тестостероновый коктейль забурлил в крови, сильнее всякого алкоголя и терпению моему пришел конец.

– Да заткнулся бы ты уже со своими рунами! – я рявкнул так, что с ближайших деревьев испуганно сорвались мелкие пичуги.

Нашел-таки способ от меня избавиться, засранец. Ладно, вспомнишь меня еще, шутник чертов! Чувствуя себя быком на родео, перед носом которого тореадор размахивает красным плащом, я рванул с подворья знахаря.

Глава 11. Злоключения эротомана.

Голова отказывалась соображать. Абсолютно. Организм думал сейчас явно не мозгом, просто-напросто отключив эту функцию. За ненадобностью. Я шел по улице и жадным взглядом пожирал каждую молоденькую и мало-мальски привлекательную посадчанку, что шла мне на встречу. Самое поразительное, что они, чувствуя мои сладострастные взгляды, а может и улавливая некие мои флюиды, в ответ тоже кидали на меня полные заинтересованности взгляды, щеки их вспыхивали румянцем, а глаза начинали влажно поблескивать, будоража мое и без того растревоженное воображение. Не зря говорят, что у женщин интуиция один из главных жизненных инструментов, а у мужиков – рудиментарный зачаток, пользоваться которым они абсолютно не умеют.

Но сейчас этот зачаток, обильно стимулируемый бурным потоком сексуальной энергетики моего либидо, расцвел маковым цветом. И я кожей почуял отклик во многих из тех, на кого падал мой взгляд.

Тестостероновая буря вынесла меня в центр посада, где располагались лавки и лотки купцов. Я, словно в тумане, обошел площадь, расталкивая посадских мужичков, словно ледокол льдины. Некоторые из них пытались наехать на меня в ответ, но уткнувшись в мой тяжелый, мутный взгляд, они тут же теряли запал и старались убраться подальше. Видимо читалось в моем взгляде многое. Мой одурманенный организм изнемогал от переполнявшей его дурной энергии, ища для нее выход. А выходов было всего два – я либо начищу кому-нибудь лицо, либо кого-нибудь трахну. А скомбинировав небольшую долю фанатизма и идиотизма, вполне возможно сотворить и то и другое с одним и тем же несчастным поочередно. Посадские мужички кожей ощущали грустные перспективы тесного общения со мной в данный момент и благополучно исчезали с моего пути.

В конце концов, я завернул в какое-то помещение на краю базарной площади, оказавшееся лавкой с различной домашней утварью. Сейчас мне совершенно не интересной. Зато интересной оказалась хозяйка этого чинного заведения, встретившая меня внутри. Ладная женщина, даже не женщина, а девушка, видимо заправлявшая тут торговыми делами.

– Чем помочь тебе, гридень? Никак на мои горшки пришел глянуть, или иную, какую посуду?

Грудной, бархатистый голос сорвал последние предохранители в моей голове, и я решительно двинулся к ней, схватил ее за талию и притянул к себе. Девушка, меньше всего ожидавшая от посетителя такой прыти, ойкнула, дернулась в объятьях испуганной птахой, но взглянув мне в лицо, вдруг обмякла и часто задышала. Она оказалась гораздо моложе, чем мне показалось с первого взгляда. Я уже откровенно тискал ее за мягкие места руками, ни мало не беспокоясь о том, что в любой момент могут войти потенциальные покупатели.

– Погоди… Погоди, молодец! Ишь, какой прыткий, – ее голос наполнился воркующими нотками с придыханием, от чего меня кинуло в жар. – Нету тут ТЕХ ГОРШКОВ, что ты ищешь – она схватила мои руки и, с усилием оторвав от себя, увлекла за собой куда-то в дальний конец помещения. – Там они, в ларе… пойдем!

Я втолкнул ее в сумрачное помещение и захлопнул за собой дверь. Девушка прильнула ко мне, жарко выдохнув мне в лицо, и вдруг, впилась в губы жадным поцелуем. Я с силой прижал ее к себе, а она уже теребила своими ручками застежки на моем поясе, одновременно нетерпеливо сдирая с меня одежду. Я тоже с треском сорвал с нее сарафан. В этом небольшом помещении было довольно сумрачно, но не настолько, чтобы я не смог оценить волнующие формы, высокую, округлую грудь с розоватыми сосками, на которую падала толстая, пшеничного цвета коса, и пухлые губы, которые она сейчас в нетерпении закусила, пытаясь справится с моим поясом. Щекочущий ноздри запах ее молодого тела сводит с ума, и я неверными руками открываю меню и жму раздел «Снять всю одежду», оставаясь, в чем мать родила.

Дальше все слилось в единый жаркий водоворот, и в себя я пришел лишь спустя некоторое время.Первая мысль, которая возникла в моем опустошенном мозгу – я, либо должен отблагодарить Знахаря, либо умертвить его адской смертью. Надо же было мне такую подлянку кинуть?! Старый извращенец. Он же прекрасно знал, во что это для меня выльется. Ладно, я еще успею придумать, чем ему отплатить за такой «подарок». Мне показалось, что с того момента, как я сорвался со двора Знахаря, обуреваемый самыми темными желаниями, прошла вечность. Но счетчик времени на «Уде» непреклонно показывает, что прошло всего-навсего двадцать с небольшим минут. Восприятие времени очень субъективная величина в сознании человека. Иногда в короткий промежуток времени он умудряется втиснуть столько эмоций и переживаний, что он ему кажется длинным, словно зимняя ночь, а иногда пустое, не заполненное ничем время, пролетает, как одна минута.

Я бы с удовольствием остался тут, но чертов «Уд» не позволяет мне этого сделать. Хоть я и насытил свою плоть, выплеснув мужское желание, но стальная, скрученная пружина внутри меня никуда не делась.

Почувствовав мое движение, девушка, чьего имени я даже не удосужился спросить, полувопросительно-полуутвердительно произнесла:

– Уже уходишь?! – и с целым ворохом эмоций на лице посмотрела мне в глаза.

Я взял ее за подбородок и приник к приоткрытым губам со всей нежностью, на какую был способен. Податливый рот откликнулся на мой поцелуй, тело ее вновь затрепетало, еще храня в себе жар раскаленных эмоций.

– Околдовал меня, охальник! – ее негромкий, бархатный смех говорит о том, что она совсем этим фактом не расстроена, а наоборот. – Приходи еще, гридь! Я хочу еще… так! Придешь? – она произнесла это с вызовом зрелой женщина, и в то же время посмотрела на меня с такой по-детски искренней невысказанной вопросительностью, что я, не раздумывая кивнул ей.

– Приду, отчего ж не прийти!

Я поднимаюсь, смотря на нее, лежащую у моих ног, и задаю самый нетривиальный вопрос из всех возможных:

– Тебя-то как зовут, краса девичья?

– Хельги. Ольга я, то есть! – она улыбается с подначкой, мол, вспомнил про имя, после дела, но я на эту провокацию не поддаюсь и, кивнув напоследок, повернувшись к ней спиной, выхожу наружу, экипируясь на ходу. В спину мне прозвучал длинный, волнующий вздох.

Теперь я понял, что интуиция, выгнавшая меня на улицу, поступила так совершенно правильно. Перед лавкой, из которой я выкатился, взъерошенный и раскрасневшийся, застегивая амуницию на ходу, столпилась группа народу. Не просто так столпилась, само собой. Не знаю, слышно ли было мои с Ольгой упражнения с улицы, но мой внешний вид говорил сам за себя. Прямо перед лавкой выстроилась «делегация по встрече», явно готовящаяся войти внутрь, чтобы принять меня «на горячем». Три воина в полной сбруе. Впереди рыжебородый, в кожаном, плетеном дублете, на голове шлем - капюшон из волчьей головы, а серая шкура спадает плащом на плечи. В руках скандинавский щит с руной на передней поверхности, и широкий, односторонней заточки, лангсакс. Сейчас обнаженный, что характерно. Незнакомец смотрит на меня зло и хмуро так, с прищуром. Чуть позади него еще два воина, повыше ростом, оба в панцирях. Один бритый наголо, но бородат, в ухе внушительная золотая серьга. В креплениях на спине виднеется двухбородая секира, торчит из-за плеча. Второй тоже с голым черепом, но с выскобленной щетиной, на суровом, обветренном лице тату, в виде треугольника, обращенного со лба вершиной вниз, на щеках татуировки в виде тройных ран - царапин от звериных когтей, идущих от висков к углам рта. В руках, на кистях которых вытатуированы медвежьи лапы, два боевых топора, таких размеров, что они больше походят на заостренные молоты. Серьезные дядьки. И не местные, сразу видно. И самое паскудное то, что на их лицах тоже явно отражается желание срочно помножить на ноль мою скромную персону.

За их плечами начала скапливаться толпа посадских зевак, почуявшие зрелище. Им ведь что, только повод дай. Хлеба и зрелищ голодным прохожим, угу.

– Ты осквернил МОЮ женщину, слизняк. И я заставлю тебя об этом пожалеть! – голос у воина с волчьей головой на шлеметакой, что можно воду замораживать в июльский полдень.

Понятно, моя недальновидность и опрометчивость в поступках уже принесла свои плоды. Оперативненько, однако!

– Ты кто таков будешь?
– я пытаюсь собраться с мыслями и настроиться на драку, которая, судя по всему, неизбежна.