Гандболист. Часть первая

В тот день, ложась спать, я поставил их у кровати и уснул сладким сном. Вторую пару, кстати, купил Самвел. Его кроссовки имели светло-голубой оттенок ясного неба. Так несколько лет эти две гандбольные пары играли в одной команде.

На следующий день мы с мамой отправились за туфлями джентльмена. Знаменитый рынок «Вишняки» представлялся мне тогда местом, полным несметных сокровищ. Его бесчисленные ряды пестрили ценным товаром: разноцветными футболками, стильными рубашками, модными джинсами, яркими кроссовками и лакированными туфлями. Пробегая возбужденным взглядом по торговым рядам и прилавкам, я восторгался обилием роскоши. Мир провинциальной моды очаровывал ярким блеском, но особенно трепетно я смотрел на спортивные костюмы. Черные, белые, синие, красные, в полоску и цветной градиент… они меня манили. Я знал, что пока они нам не по карману. Ведь мне только вчера купили гандбольные кроссовки, сразу еще одну серьезную покупку мы не могли себе позволить. Поэтому я и не просил маму их купить, а лишь тайком мечтал. «Когда-нибудь заработаю много-много денег и смогу себе купить не один, а целых два, нет, даже три спортивных костюма. Может, еще и на кроссовки Nike хватит. Но не сейчас. Пока мы не можем этого позволить», – говорил я себе, лаская взглядом сакральные атрибуты спортивной жизни. К тому же, надо не забывать о главном – мы приехали сюда за туфлями джентльмена. Протиснувшись сквозь толпы людей, мы оказались в углу рынка среди шумных рядов и обувных прилавков. Наигранно улыбчивые продавцы в красивых джинсах протягивали мужские туфли, приглашали померить. Обращались они исключительно к маме. Всем было ясно – деньги у нее. На некоторые предложения мы откликались. Я заходил внутрь торговой палатки, становился на узкую картонку и примерял туфли. Из-за шторы доставалось зеркало. «Ему очень идет, хорошая моделька. И, главное, они очень прочные, у меня у сына такие же», – твердили учтивые продавцы. Пытаясь понять, как туфли будут вести себя при ходьбе, я делал маленький шажок вперед и шажок назад, а дальше картонка заканчивалась. Мама спрашивала, нравятся ли мне туфли? Я не успевал даже открыть рот, как продавец меня перебивал: «Да конечно, нравятся. Вон как сидят. Самый модный будет». Я скромно отвечал «да», стесняясь сообщить правду в присутствии наседающего продавца. Мама, все понимая с полувзгляда, говорила: «Спасибо, мы еще походим, посмотрим, если что, вернемся», – и мы шли дальше, естественно, никогда не возвращаясь.

Вскоре подходящая модель нашлась. Продавец кавказской внешности так и сказал: «Я вам говорю, эта моделька очень подходит, таких нигде больше не найдете». Как только туфли оказались на ногах, все сразу стало понятно.

– Берем! – твердо заявил я.

Бывает, видишь свое с первого взгляда и будто чувствуешь родную энергетику. Они стоили больше той суммы, на которую мы рассчитывали, но мама, увидев мой восторг, согласилась. Блестящие лакированные туфли на стандартном мужском каблуке, с загнутыми носками и большой металлической бляшкой поверх тонких шнурков выглядели эффектно. Такие я видел у цыган, увешанных золотыми цепями, вечно стоящих на углу магазина шуб. Мне казалось, что именно такие туфли – путь к успеху и богатству.

– Поздравляю с покупкой! – сказала мама. – Я рада, что туфли тебе понравились.

– Спасибо.

– В них пойдешь?

– Нет, конечно, вдруг испачкаю, – ответил я.

Мы вышли из рынка на остановку. Стуча колесами, подъехал трамвай, с натугой отворились дверцы, мы поднялись… Оба – в вагон трамвая, а я – еще и на новый жизненный уровень.

Настал особенный день, хоть это и был понедельник. Окрыленный и уверенный в себе, я надел новенькие туфли, гандбольные кроссовки бережно уложил в рюкзак и направился в школу. Туфли натирали пятки, были жутко неудобные, но очень красивые. Они прекрасно смотрелись на ногах. Казалось, вся школа только и делает, что смотрит на мою обновку. Вот учительница математики пишет какие-то цифры, а сама искоса посматривает на блестящую бляшку моей туфли, нарочито выставленной из-за парты в сторону. Вот одноклассницы шепчутся и строят мне глазки, периодически оценивая мои туфли. Я хитро улыбаюсь, осознавая, что вдобавок у меня в рюкзаке лежат вторые – настоящие гандбольные кроссовки… Но пока только я знал об этом. Счастье переполняло грудь, и я упивался его энергией, воодушевленно рисуя что-то в тетради. Сразу после уроков побежал на долгожданную тренировку и сменил туфли на гандбольные кроссовки. К этому моменту мы уже здорово сдружились, словно они живые существа. Кроссовки я ласково называл «спэшки» и даже разговаривал с ними, не в пример другой обуви. Ребята по команде оценили мои Special по достоинству, они-то знали истинную ценность сакрального артефакта. «Давайте, родные „спэшки“, покажем, на что способны», – твердил я перед тренировкой. Как и ожидалось, в новых кроссовках я буквально парил по площадке. Магия работала. Удивительно, как внутреннее состояние влияет на внешние действия. Внутри меня бушевал океан страстей. Энергия аккумулировалась, ее оказалось настолько много, что целой тренировки в полтора часа не хватило, чтобы ее израсходовать. Поэтому после гандбола я побежал играть в футбол с местными ребятами. В этот волшебный день у меня получалось все, я блистал и в гандболе, и в футболе. Казалось, еще никогда такой объем счастья не умещался в одном моем дне. «Спэшки» добавляли спортивной страсти и желания… играть, забивать, выигрывать!

А меж тем в мире протекала обыденная жизнь с житейскими проблемами и невзгодами. Примерно через две недели мама легла в больницу и перенесла операцию. В один из выходных наша соседка собралась ее навестить и предложила мне поехать с ней в больницу. Естественно, я согласился. Для такого важного дела, как учил дедушка, следовало выглядеть настоящим джентльменом. С самого утра я тщательно собирался: выгладил наряд, уложил прическу. Когда подошло время выезда, надел джинсы, белую рубашку и полез в обувной шкаф за новыми туфлями, однако никак не мог их отыскать. Вскоре, перевернув всю квартиру вверх дном, я с ужасом признал: туфель нигде нет. Холодок пробежал по моей спине. Пришлось надевать родимые «спэшки». По дороге в больницу к маме мне хотелось плакать от обиды, но я сдерживался, чтобы никто не догадался о моем проколе. Мне было жалко не самих туфель, а маму, ведь я видел, как тяжело тогда доставались деньги. Когда я взглянул на бледное и уставшее лицо мамы, сердце мое буквально разорвалось на части. Я хотел промолчать, ведь ей сейчас явно не до этого, но не мог терпеть, испытывая сковывающие чувства обиды, вины и стыда. Твердо сказав себе, что нужно уметь отвечать за свои поступки, я честно признался в потере туфель. Мама расстроилась и устало вздохнула, но не отругала меня, а лишь попросила быть внимательнее. Тяжелый осадок вины еще оставался, но с этим признанием с моей души упал камень.

Еще через несколько дней на дереве у ворот школы я заметил до боли знакомый пакет, правда, уже потрепанный и изорванный. В нем лежала лишь одна туфля. Моя джентльменская туфля, с большой блестящей бляшкой. Тут же нейронные связи мозга начали воссоздавать хронологию того дня. Все вспомнилось. «Вот я в школе, отстукиваю туфлей такт какой-то назойливой мелодии. Вот я общаюсь с Настей и смотрю то в ее карие глаза, то на бляшку своих туфель. Здесь я иду на тренировку, звонко стуча каблуками, потом сажусь на лавку рядом со школой и переобуваюсь в «спэшки», а туфли складываю в пакет. Вот после тренировки меня зовут друзья, я беру рюкзак и бегу играть уже в футбол… Здесь этот судьбоносный момент». Оказывается, я забыл туфли на лавке возле спортивной площадки, переодеваясь на тренировку. Я был настолько окрылен наличием у меня «спэшек» и увлечен гандболом в тот счастливый первый день, что забыл про всю остальную жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.