Ганнибал

«Мустанг» был заперт; он словно припал на широкие колеса, будто спал. Автомобиль Клэрис забавлял доктора Лектера: он выглядел капризным и – в то же время – ужасно деловитым. На хромированной дверной ручке, даже наклонившись совсем близко, он не уловил никакого запаха. Доктор Лектер раскрыл плоский стальной щуп и плавно ввел его в дверь над замком. Сигнализация? Да? Нет? Щелк! Нет.

Доктор Лектер забрался в машину, в атмосферу, которая была так явственно и интенсивно – Клэрис Старлинг. Рулевое колесо – толстое, обшито кожей. На клаксоне – буквы «МОМО». Он сидел, склонив голову набок, словно попугай, рассматривал эти буквы, и его губы шевелились, изображая слово «МОМО». Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза, сидел, глубоко дыша, высоко подняв брови, будто слушал музыку.

И вдруг острый розовый кончик его языка, как бы обладавшего собственным отдельным мозгом, высунулся змейкой у него изо рта. Не изменив выражения лица, словно не подозревая даже, что он делает, Ганнибал Лектер наклонился вперед, по запаху отыскал обтянутый кожей руль, и обвил руль языком там, где на нижней его стороне шли углубления для пальцев. Губами он ощущал вкус отполированного местечка в верхней четверти колеса, где обычно лежала ее ладонь. Потом он снова откинулся на спинку кресла, язык тоже вернулся домой, на свое обычное место, плотно сжатые губы шевелились, словно доктор Лектер дегустировал вино. И снова он сделал глубокий вдох и задерживал дыхание, пока вылезал из машины, пока запирал старый «мустанг» Клэрис Старлинг. Он так и не сделал выдоха, так и хранил ее во рту, в легких, до тех пор, пока его грузовичок не выехал за пределы парка.

ГЛАВА 54

В науке о психологии поведения существует аксиома: вампиры действуют в пределах определенной территории, каннибалы свободно передвигаются по всей стране.

Кочевая жизнь очень мало привлекала доктора Лектера. Успех его стараний избежать встречи с властями объяснялся, прежде всего, высоким качеством его фальшивых документов и той осторожностью, с которой он ими долгое время пользовался. Кроме того, у него всегда был свободный доступ к деньгам. Частая и беспорядочная перемена мест никакой роли в этом успехе играть просто не могла.

Пользуясь двумя разными комплектами фальшивых документов, он выдавал себя за двух разных людей, каждый из которых имел надежный кредит; к тому же у него имелся еще и третий комплект документов, чтобы пользоваться транспортными средствами. Так что ему не составило слишком большого труда устроить себе уютное гнездышко в Соединенных Штатах всего через неделю после приезда.

Он предпочел Мэриленд: всего около часа езды до поместья Мэйсона Маскрэт-Фарм и вполне удобно выезжать в театр и на концерты в Вашингтон и Нью-Йорк.

Ничто в видимых глазу занятиях доктора Лектера не привлекало внимания; обе его личины спокойно выдержали бы рутинную проверку. Навестив одну из камер хранения в Майами, он снял у некоего лоббиста – толкача немецких интересов – очень приятный изолированный дом на берегу Чесапикского залива на целый год.

Пользуясь двумя промежуточными телефонами с разными номерами, установленными в дешевой квартирке в Филадельфии, он мог давать себе самые блестящие рекомендации, когда и куда бы ни потребовалось, не покидая своего уютного нового убежища.

Он всегда расплачивался наличными и очень скоро смог получать от билетных спекулянтов по льготной цене самые лучшие билеты на симфонические концерты и на те оперные и балетные спектакли, которые его интересовали.

Среди особенно привлекательных черт в его новом доме был просторный гараж на две машины, с мастерской и удобными, закатывающимися наверх воротами. Там доктор Лектер и поместил два своих автомобиля: видавший виды шестилетний грузовичок-пикап «шевроле», с трубчатой рамой над кузовом и установленными в кузове тисками, который он купил у маляра и слесаря, и «ягуар-седан» с наддувом, взятый в рассрочку через посредство холдинговой компании в Делаваре. Изо дня в день пикап менял свое обличье. Оборудование, которое доктор Лектер помещал в кузов или на раму, включало лестницу для малярных работ, бухту полихлорвинилового шланга, котел для барбекю и баллон с бутаном.

Управившись с устройством дома, он подарил себе восхитительную неделю музыки и посещения музеев в Нью-Йорке, откуда послал каталоги самых интересных художественных выставок в Париж, своему кузену – великому художнику Бальтусу. В Нью-Йорке же, на аукционе у Сотби, он купил два превосходных музыкальных инструмента, что тот, что другой – одинаково редкостная находка. Первый – фламанд-ский клавесин конца восемнадцатого века, почти такой же, как клавесин работы Далкина, 1745 года, в Смитсоновском Институте, с верхним мануалом, чтобы исполнять Баха: этот инструмент явился достойным преемником чембало, что было у Ганнибала Лектера во Флоренции. Другая покупка – один из ранних электронных инструментов, теремин, созданный в 1930-х годах самим профессором Теремином. Теремин с давних пор вызывал у доктора Лектера жгучий интерес. Он даже сам построил теремин, когда был еще мальчишкой. На инструменте играют движением раскрытых ладоней в магнитном поле. Жестами рук вы рождаете звуки.

Теперь доктор Лектер считал, что вполне устроен. Теперь можно было и поразвлечься.

Доктор Лектер вел машину домой, в свое приятное убежище на мэрилендском берегу залива, после утра, проведенного в лесу. Образ Клэрис Старлинг, бегущей по лесной дорожке сквозь осыпающиеся осенние листья, теперь прочно обосновался во дворце его памяти. Этот дворец – постоянный источник наслаждения, легко достижимый, не нужно и секунды, чтобы войти в его фойе. Он видит, как бежит Старлинг и – таково уж качество его визуальной памяти – может находить в этой сцене все новые детали; может слышать, как скачут прочь, выше и выше по склону холма, большие, здоровые белохвостые олени, видит мозоли у них на сгибах ног, зеленоватое пятно от травы на подбрюшье у того, что поближе. Он сохранил это воспоминание в высокой и солнечной дворцовой палате, как можно дальше от маленького раненого олешка….

Снова дома, снова дома… Ворота гаража опускаются за пикапом с тихим жужжаньем.

Когда в полдень ворота поднялись снова, из них выкатился черный «ягуар» с одетым для города, весьма элегантным доктором Лектером за рулем.

Доктор Лектер очень любил делать покупки. Он поехал прямо к Хаммахеру Шлеммеру, поставщику дорогих спортивных и хозяйственных аксессуаров, а также кухонных принадлежностей, и там позволил себе потратить ровно столько времени, сколько ему хотелось. Все еще пребывая в, так сказать, «лесном» настроении, он измерил карманной рулеткой три большие корзины для пикника, все из лакированных прутьев, с вшитыми кожаными ручками и петлями и запорами из чистой меди. В конце концов его выбор пал на средней величины корзину, поскольку она должна была вместить столовый набор всего лишь на одну персону.

В этом плетеном чемоданчике находился термос, прочные бокалы из толстого стекла, тяжелый фарфор, а также ножи, вилки и ложки из нержавеющей стали. Чемоданчик продавался вместе с аксессуарами. Вы обязаны были их купить.

Далее он последовал в магазины Тиффани и Кристофля. У Тиффани доктор смог заменить тяжелые тарелки для пикника жьенским фарфором из Франции, с узором chasse – листья и птицы холмов. У Кристофля он приобрел столовое серебро девятнадцатого века в стиле «кардинал» – он предпочитал именно такое столовое серебро – с клеймом мастера, вычеканенным в углублении ложки, и парижским «крысиным хвостиком» на нижней стороне каждой из ручек. Вилки сильно изогнуты, зубцы их расставлены широко, а ручки ножей приятной тяжестью ложатся глубоко в ладонь. Каждый предмет ощущается в руке, словно хороший дуэльный пистолет. Что касается хрусталя, доктор мучился сомнениями насчет бокалов для аперитива – какой размер выбрать, и наконец взял ballon с узким горлышком для бренди; зато насчет бокалов для вина сомнений у него не было. Доктор выбрал риделевский резной хрусталь ручной работы, бокалы двух размеров, и с таким горлышком, что носу там было бы вполне просторно.

У Кристофля он, кроме того, купил столовые салфетки под тарелки из сливочно-белого полотна и несколько очаровательных салфеток из дамаста, каждая с крохотной дамасской розой в уголке – алой, словно капелька крови. Игра слов – «дамаст – дамасской» – показалась доктору Лектеру забавной, и он купил полдюжины салфеток, чтобы всегда быть во всеоружии, с учетом сроков возврата белья из прачечной.

Еще он купил две переносные газовые горелки, мощностью в 35.000 BTU, – такие используют в ресторанах, когда готовят прямо у столика, и элегантнейший медный сотейник и медную fait-tout – делать соусы; и то и другое было изготовлено для торгового дома «Dehillerin» в Париже; кроме того – две сбивалки. Он не смог найти кухонные ножи из углеродистой стали – он всегда предпочитал их ножам из нержавейки; не смог он отыскать и ножи специального назначения, какие вынужден был оставить в Италии.