Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный

Позади себя я услышала крики и топот ног. Видели ли они меня? Или я все еще была невидимой для них? Я не осмеливалась оглянуться назад. Призрачный мир вернулся снова, и я, тяжело дыша, оказалась на дороге и больше не видела ничего, кроме лугов, полей и неба. Но я все еще слышала крики, а потом стук лошадиных копыт, который быстро приближался. Я еще крепче прижала к себе подстилку с добычей и снова побежала по дороге прочь от исчезнувшей деревни с мощеными улицами. Когда я, наконец, тяжело дыша, остановилась, не было слышно больше ничего, кроме щебетания птиц. Может быть, они действительно не заметили меня? Я больше не боялась, по крайней мере, в этот миг. И все же, немного отдохнув, я снова побежала, чтобы увеличить расстояние между мной и моими возможными преследователями, и только потом опустилась на небольшую, поросшую травой кочку возле дороги, чтобы воспользоваться своей добычей. Черный хлеб и сыр показались мне гораздо вкуснее всего, что Всадники предлагали своим невестам — для меня это была сама жизнь.

Я позволила себе лишь немного утолить голод. Маловероятно, что мне удастся ещё раз совершить что-нибудь подобное, поэтому я должна экономить припасы. Из кустов выглянула птица и стала клевать крошки. Потом она поглядела на меня и защебетала, словно прося еще. Я бросила ей еще пару крошек, чтобы понаблюдать за ней. Несомненно, птичка видела меня так же, как и другие животные, встретившиеся мне в пути. Может быть, я была невидима только для людей этой страны?

Солнце уже сильно склонилось к западу. Скоро настанет ночь, и нужно было найти какое-нибудь убежище. Далеко впереди виднелось темное пятно, это мог быть лес, и я решила искать убежище там.

Я думала только об этом и вдруг почувствовала, как изменилась атмосфера вокруг меня. Мне стало как-то неприятно. Это чувство не имело ничего общего с наступлением ночи. Меня преследовали. Это ощущение было так сильно, что я все время оглядывалась. Мне бросилось в глаза, как увеличилось количество птиц вдоль дороги, они всё чаще пролетали над моей головой.

Мне расхотелось искать защиты среди деревьев, которые высились передо мной и казались теперь угрожающими. Лес был огромный, далеко простиравшийся на север и на юг. Я уже решила остановиться там, где и била, на крага поля, но всё же пошла дальше. Дорога становилась все уже, обочины исчезли, и надо мной нависали ветки, словно деревья по обеим сторонам дороги хотели сплестись друг с другом.

И в листве, и между деревьями слышались шорохи. Я видела белок, лису, других зверей, но не видела в их возросшей активности опасности для себя. Скорее мне казалось, что лесная охрана, состоявшая из зверей и птиц, сопровождала и наблюдала за мной, и у меня не было никакой защиты против неё!

Я старалась найти укрытие от наступающей ночи, но не видела нигде ничего подходящего.

Я подошла к дорожной развилке, и каждое ответвление было не шире обычной тропинки. В развилке, на маленьком островке земли, возвышался земляной холмик, а на его плоской вершине стояли три каменных колонны, и средняя из них была выше двух других.

Странно, пока я смотрела на эти колонны, неприятные ощущения почти исчезли. И хотя это место было ничем не защищено, я чувствовала, что меня туда тянет. Я взобралась наверх, разложила подстилку, опустилась на неё и прислонилась спиной к средней колонне.

Я снова поела сыра с хлебом, но меньше, чем хотелось. Меня мучила жажда, и было трудно глотать сухой хлеб.

Между тем солнце зашло, и я накинула подстилку на плечи. Лес был полон звуков, но я так устала и ослабла, что, несмотря ни на что незаметно заснула.

Проснулась я в темноте, сердце мое колотилось, дышать было тяжело. Мне снился дурной сон, но проснулась я не от этого. Вокруг разливался лунный свет, и колонны блестели серебром.

Мне приснилось, что я вслепую брожу по комнате, где спрятано что-то, имеющее огромное значение для меня. Что это, я могла только догадываться. Я чувствовала, что попала в такое место, где властвуют Силы, но что это за Силы, добрые или злые, я не знала. Я не боялась, я была только подавлена тем, что не могу воспринять какую-то чрезвычайно важную для себя информацию, она проходила мимо меня.

Как долго я сидела так, очарованная, и пытаясь проникнуть сквозь границу незнания? Внезапно я услышала стук копыт на дороге, но не с той стороны, откуда пришла я, а с другой. Вокруг меня зашелестело, словно множество маленьких существ убегало в лес, с дороги скакавшего галопом всадника.

Я сидела под своей серебристой колонной, не ощущая никакого страха, и ждала.

В лунном свете появилась покрытая пеной лошадь. Ее всадник так внезапно натянул поводья, что животное встало на дыбы и взбрыкнуло передними копытами.

Всадник-Оборотень!

Лошадь заржала и снова лягнула, но Всадник осадил ее. Увидев фигурку на его шлеме, я вскочила, и подстилка упала с моих плеч. Я протянула к нему руки.

— Херрел!

Он спешился и пошел ко мне. Шлем скрывал лицо и я не могла видеть его выражение.

Глава 13

Я словно после долгих странствий по зимней ночи открыла дверь гостеприимного дома, из которого струились свет и тепло и который обещал близость людей. Я выбралась с моего безопасного, освещенного лунным светом островка и побежала к нему, и он устремился мне навстречу.

— Херрел! — Но вдруг между нами разлился зеленый свет, угрожающий и опасный, как змея, а когда он исчез…

Над обнаженными клыками светились глаза дикой кошки — не осталось и следа того, к кому я стремилась.

— Херрел! — Я не знала, почему я снова выкрикнула его имя. Ведь он больше не был человеком.

Я отпрянула назад, когда огромный зверь с серебристым мехом плотно припал к земле, изготовясь для прыжка, и в его глазах я видела смерть. Я ощутила спиной твердую землю холма, но не отважилась повернуться и вскарабкаться наверх, к колоннам, у которых я могла найти спасение.

У меня за поясом был нож, но я знала, что сталью эту опасность не устранить. Я пристально смотрела в зеленые глаза и не находила в них ничего человеческого. Но в этом звере было что-то от Херрела, скрытое, задавленное, но оно было. Напрягая последние силы, я пыталась высвободить человека, подавив его звериную сущность.

— Херрел… Херрел… — умоляла я его больше мысленно, чем вслух. — Херрел!..

Ничего не изменилось. Короткий звук вырвался из его покрытого мехом горла, и моя воля была окончательно парализована, когда чудовище, подняв круглую голову с плотно прижатыми ушами, издало долгое рычание, как во время боя с охотниками Ализона. Но я пыталась бороться дальше.

— Херрел! — животное мотнуло головой взад-вперед, а потом встряхнулось, словно отгоняя от себя что-то неприятное.

— Херрел! Ты человек, а не зверь! Ты человек! — Я кричала, потому что была убеждена, что внутри этой кошки человек. Или того Херрела, которого я знала, больше не существовало. Мне пришлось закрыть глаза, потому что воля моя отступила перед хлынувшими на меня отвращением и яростью, исходившими от него.

Горячая волна боли пронзила мою руку, которую я успела поднять в последнюю секунду, защищая лицо. Меня придавило к земляному холму, я не могла пошевелиться. Я не могла глядеть на то, что меня прижало, мне было не вынести этого.