Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

— Разберемся. — Дядя сдвинул брови. — А ты пока не говори никому. Если спросят — родня в гости приехала. И дома тоже лишнего не болтай.

Приказы хозяина здесь, похоже, не обсуждались: Степан тут же подобрался, кивнул и зашагал к крыльцу. А вот неловкость осталась. Вечер был теплее некуда, но мне почему-то показалось, что воздух вокруг похолодел на пару-тройку градусов.

— Интересный у тебя водитель, дядь Кость, — усмехнулся я. — Как бы за ружье не взялся… Что же такое тут в вас в Ростове творится?

— Сейчас и не в Ростове творится… всякое. — Дядя на мгновение смолк. Будто засомневался, что со мной вообще следует говорить на такие темы. — Про государя императора слышал?

— Конечно. Попробуй тут не услышать. — Я пожал плечами. — Из каждого утюга говорят.

Дядя явно уходил от темы. Неумело и даже, пожалуй, не слишком настойчиво, но я сразу сообразил, что обсуждать подозрительность Степана он не собирается. И что за сонно-уютным фасадом усадьбы рода Острогорских скрывались секреты. Может, и не самого солидного масштаба, однако знать их мне пока что не полагалось.

— Ну, вот и у нас неспокойно бывает. Не забивай голову, Вовка. — Дядя развернулся и неторопливо зашагал к крыльцу. — Иди лучше руки мыть — ужин скоро.

Глава 8

Если бы о нашей трапезе писала пресса, то все дальнейшее уложилось бы в одно сухое предложение: «Ужин прошел в теплой семейной обстановке». Ну… почти семейной. Дядя как будто и правда выглядел довольным, Настасья то и дело дергала меня и порывалась утащить на осмотр ее владений, Марья Васильевна мирно хозяйничала за столом, и только Степан до сих пор сидел с профессионально-недоверчивым лицом.

Которое я, впрочем, игнорировал. Настолько, что в какой-то момент даже почувствовал себя… дома? Нет, все же не совсем — однако это место мне нравилось. Я будто вернулся сюда после долгой поездки и снова увидел дорогих и важных людей. Свою семью.

Странно, но на этот раз подобные мысли вовсе не показались необычными. Скорее наоборот, я словно уже успел свыкнуться с этими крохотным крупицами памяти. Чудом уцелевшие после кислородного голодания и работы Конфигураторов обрывки нейронных связей больше не беспокоили меня картинами чужого прошлого, и все же незаметно убеждали разум воспринимать все в этом доме родным и близким.

Я не возражал. Может, воспоминания и принадлежали кому-то другому, но эмоции стали моими собственными, а покой — долгожданной, хоть и не самой щедрой наградой за прожитый день. После ужина дядя плюхнулся в кресло читать газету, Марья Васильевна увела Настасью куда-то наверх — видимо, делать уроки на завтра. Степан удалился в одиночестве, напоследок в очередной раз смерив меня подозрительным взглядом, а я еще чуть ли не целый час сидел, подливая в чашку понемногу остывающий кипяток.

— Ты как, Вовка? — поинтересовался дядя.

— Да ничего, дядь Кость. — Я отодвинул чашку, чтобы не разлить, и облокотился на стол. — Устал… наверное.

— Еще б тут не устать. На этой штуковине твоей из самого Пятигорска… Сколько тут километров? Пятьсот?

— Пятьсот сорок, — зачем-то уточнил я, вспомнив цифру на навигаторе в телефоне. — Еще по городу до тебя ехать.

— Накатался, значит. Иди-ка ты, Вовка, наверх отдыхать. — Дядя отложил газету и ткнул пальцем потолок. — Я сказал уже, тебе на втором этаже постелили. Душ — здесь, на первом, уж не обессудь.

— Да ладно, дядь, чего ты? Нормально.

Наплескавшись, я кое-как привел себя в порядок и поплелся наверх этаж в отведенную мне комнату. Ту самую, где когда-то давным-давно жил отец — еще до того, как женился и перебрался в Пятигорск. Прикрыв за собой дверь, я швырнул на кресло джинсы с футболкой, плюхнулся на скрипучую кровать, закрыл глаза…

Но отключиться так и не смог, хоть за последние сутки и спал от силы часа три. В ушах до сих пор свистел ветер, задувавший под шлем всю дорогу от Пятигорска, в голове роились мысли, а тело никак не хотело избавляться от остатков адреналина. И требовало движения — так настойчиво, что я в конце концов не выдержал, оделся обратно и спустился вниз на первый этаж. И уже оттуда выскользнул в сад через заднюю дверь, которую обитатели усадьбы, похоже, вообще не запирали.

Южная ночь тут же обняла, увлекая в темноту. А когда ветер принес откуда-то издалека запах бензина, мне вдруг захотелось вернуться за шлемом, втихаря выкатить из сарая мотоцикл и махнуть кружок по пустым ростовским дорогам. Или написать Оле еще пару сообщений. Или…

Из размышлений меня вырвал какой-то звук. Негромкий, но явно чужой в протяжной симфонии оркестра кузнечиков. Едва слышный металлический щелчок откуда-то из глубины сада, и сразу за ним — тихие, осторожные шаги.

Это еще что?

Присев, я поспешил убраться с открытого места и бесшумно метнулся к деревьям. И уже оттуда принялся вглядываться в темноту, сквозь которую неспешно крались две фигуры, сжимая в руках короткоствольные автоматы.

Интересно. Вряд ли в Ростове принято вот так навещать друг друга по вечерам — даже среди отставных военных.

Убедившись, что незваных гостей только двое, я двинулся за ними, пригнувшись и стараясь ступать неслышно, чтобы ненароком не наделать шума раньше времени. Одна из фигур остановилась в нескольких шагах от дома, взяв на прицел полуоткрытую заднюю дверь, а вторая скользнула чуть дальше вдоль стены к электрическому щитку.

Наверное, полезет внутрь обрубить «автоматы». Или вообще дернет силовые провода, чтобы…

Доделать работу ночной гость не успел: стоило ему тихонько скрипнуть металлической дверцей, как откуда-то с той стороны дома — то ли с тропинки, то ли уже на крыльце — загрохотал автомат. И меня тут же будто швырнуло вперед из тени. Конструкты мгновенно вспыхнули под кожей, разливая по жилам тепло и разгоняя тело до сверхчеловеческой скорости.

Первый боец даже не успел обернуться: я с разбега воткнул его лицом в раскрытый щиток. Что-то щелкнуло, задымилось, и тело в моих руках обмякло, выпуская из рук оружие. Я поймал автомат, не глядя ткнул прикладом назад, крутанулся на пятках и ударил снова. Уже прицельно, насмерть, вбивая хрустнувшие кости переносицы чуть ли не в затылок второго противника.

А где-то внутри разгоралась перестрелка: работал уже не один автомат, а два или три, и в их перестук вплеталось гулкое уханье дробовика. Война вовсю шла на первом этаже и, кажется, понемногу перебиралась на второй.

Отшвырнув мертвое тело, я перехватил автомат. Стандартный АКСУ, но… непростой. Фонарь, лазерный целеуказатель, коллиматорный прицел… Цевье тоже не родное, а с планками со всех сторон — то ли алюминий, то ли дорогущий новомодный пластик.

Слишком уж круто для обычных налетчиков… И где-то я это уже видел.