Гарем и легкость. Книга от депрессии

— Весьма рада помочь сохранению твоей самооценки.

Последнего слова Бронкс ранее не встречал, но о смысле его в целом догадался:

— Тут не о сохранении речь. О многократном её преумножении говорить уместно, — полыхнувший жирным зелёным всполохом артефакт бесстрастно подтвердил искренность его заявления.

По совести говоря, одну мысль, пришедшую в голову прямо сейчас, он от себя гнал вот уж несколько лет как.

Посещала его время от времени идея плюнуть на все прелести разгульного образа жизни — и наконец жениться.

Но с бухты-барахты такие дела не делаются, это Бронкс тоже понимал хорошо. И самым первым пунктом, который надлежало решить в списке матримониальных намерений, была персоналия кандидатки на такую почетную роль.

Происходивший родом из совсем других земель (и формально даже подданным Орк-ленда не являясь), до того, как осесть тут, Бронкс именно этими категориями и мыслил.

Жизнь в Орк-ленде же за относительно недолгое время переменила его мировоззрение столь глубоко, что он и сам себе в этом признаться боялся.

Он отлично помнил супружниц всей своей многочисленной старшей родни мужского пола, включая дядьев, отца, старших родных братьев, старших двоюродных братьев…

Это в массе своей были достаточно утомлённые жизнью женщины, особенно после десяти-пятнадцати лет брака. Жена, с которой живёшь долго, способна и работу по дому тянуть, и в жизни мужа поддерживать, и детей воспитывать, и ещё на много что способна.

Не способна она уже только на одно: зажигать в сердце мужа тот самый огонь, что и пятнадцать лет тому. Просто потому, что всё в этой жизни приедается. А уж одна и та же женщина, да после такого многократного и многолетнего употребления… (справедливости ради, эту крамольную мысль Бронкс от себя старательно и регулярно пытался гонять прочь, не позволяя закрепиться в душе потребительскому к будущей жене отношению).

А ведь только в Орк-ленде он увидел истинную свободу, достижимую любым представителем мужского рода, при том условии, что вокруг есть правильно воспитанные женщины.

Местная религия прямо разрешала многоженство.

У себя на родине он и помыслить о подобном не мог. Здесь же, во-первых, оформилось его окончательное неприятие женщин собственного племени в качестве даже временных спутниц, не говоря уж о кандидатке в жёны — и это с одной стороны.

С другой же стороны, именно тут ему впервые и закралась в голову крамольная мысль: а что, если на одной жене не останавливаться? Что, если, подобно местным, каждые лет семь-десять лет приводить в дом новую и более молодую жену? В дополнение к предыдущим?

Если даже оркам, вон, их верой такое позволено? То почему бы и честному гному не вкусить всех прелестей такой правильной и грамотной религии?

А вера, что вера… говоря цинично, её сменить — пять минут. В собственной жизни, помощи от богов Бронкс особо не получал, чтоб не сказать большего. Оттого следовать замшелым догмам слепо никогда не собирался.

Общее количество разрешённых местной религией жён, кстати, достигало четырёх. Стало быть, начав жениться ну пускай прямо сейчас, на последнее обновление в собственном гареме можно рассчитывать хорошо после пятидесяти.

Подкованный в математике представитель подгорного племени вычислил этот прогноз в своё время молниеносно. Решив тогда же обдумать столь революционную идею со всей основательностью, характерной для его народа, Бронкс моментально пустился во все тяжкие, да так и застрял в разгульном образе жизни.

Обдумывание идеи, похоже, затянулось. Вот уж сколько времени. И прерываться явно не собиралось.

— О чём задумался? — вырвал его из размышлений голос спутницы, которая уже обновила кипятком из поданного кувшина чай в обоих заварниках и сейчас развивала его в пиалы по новой.

— Ну-у-у, почему бы и нет? — пробормотал сам себе Бронкс и вывалил Макпал откровенно всё, что сейчас было у него в голове, без малейшей утайки.

По-любому: когда-то, с чего-то, с кем-то предстояло начинать.

Рассказал он и о мыслях в сторону гарема, и о том, что уже остепениться пора. И о том, что хочет тихой хозчйственной жизни — и чтоб супруга была такая, как Макпал или Нургуль, а лучше обе сразу.

— А ты сейчас со мной в каком качестве разговариваешь? — тихо, но искренне захохотала орчанка. — Как с неудавшейся кандидаткой номер один в этот самый твой гарем? Или как с дочерью своего племени, которая более тебя сведуща в подобных вопросах? Соответственно, рассчитываешь более на совет с моей стороны, чем на молчаливое поддакивание тебе с противоположного края стола?

Гном не на шутку задумался. Треклятый артефакт в кармане подруги своим гнусным и назойливым мерцанием нагло напоминал: говорить нужно либо так, как думаешь — либо вообще молчать.

— Даже и не знаю, — повторно за одну минуту рубанул в лоб Бронкс. — С тобой вообще странные метаморфозы ощущаю. Так-то, в обычной жизни, редко когда встречаю тех, о ком без сомнения думаю, что они умнее меня. А с тобой почему-то и дураком себя через каждые пять минут чувствую, и в мыслях путаться начинаю. — Он вопросительно поднял глаза на собеседницу, ожидая ответа. — Ты точно на меня никакого морока не наводила?

— Есть и такие артефакты, которые описанный тобой эффект дают, — орчанка подтверждающе задержала опущенные ресницы чуть дольше обычного. — Но они не по судебному ведомству проходят, просто поверь на слово. Нам, судейским, такое воздействие на разумного ну вообще ни к чему, это совсем по другому ведомству придумка. Если у тебя со мной твоим же мозгам карачун настаёт, то это никак не моя вина, — последним словам собеседники дружно похихикали. — Слушай, а скажи своими словами. Как ты себе, чисто умозрительно, видишь брак с дочерью моего народа? — подруга иронично и искренне улыбалась, глядя на спутника с толикой какого-то необъяснимого тепла.

Бронкс решил ковать железо, не дожидаясь его остывания:

— Хозяйство за домом — на мне. — Он снова сжал кулак и принялся отгибать от него пальцы. — Это значит, что пропитание, средства на житие, само жилище, все поездки и прочее, что находится за пределами дома, обеспечиваю я.

— Здорово, — с нечитаемым выражением лица кивнула подруга. — Ну а от супруги своей в ответ ты чего ждёшь?

— Ублажать меня в любое время, по-всякому, по одному лишь моему первому слову, — весьма поспешно выпалил Бронкс и против воли опять покосился в сторону декольте собеседницы.

— Для этого именно жена вовсе не надобна, — хмыкнула Макпал. — Уж этот-то вопрос можно совсем иначе решать, вообще без обязательств с чьей-либо стороны. Я сейчас о супружеских обязах говорю, не о незначительных финансовых, — она иронично смерила спутника взглядом, словно прикидывая, продолжать дальше эту мысль или остановиться.

— Три средние монеты за один час; я понимаю, о чём ты… — честно согласился гном, вновь приобретая лицом окрас вареной свеклы. — Ну, много чего ещё в доме же остается! — рассудительно продолжил он между тем. — Пищу готовить надобно, уют создавать, очаг поддерживать, детей растить… Да много какой ещё женской работы есть! Я понимаю, что у вас жизнь чуть иначе устроена. Потому что, когда кочуешь, как вы, и быт наверняка иначе выглядит, да? Но есть же какие-то общие для всех женщин занятия? — он был явно старше своей мудрой не по годам собеседницы, оттого чувствовал себя более чем уверенно в этой беседе.