Гарем моего мужа

Мысли плавно текут дальше. Вспоминаю своих родителей. Пытаюсь понять их логику.

Ведь не было никакой гарантии, что Тимур хорош в постели. Что погладит меня по шерстке и заставит убрать коготки. Я же могла взбунтоваться. Удрать, объявить голодовку. Неужели не было страха, что меня возвратят с позором?

Судя по словам Амины, такой страх был у родителей и остается. Отец, всегда избегавший рисков, решил в этот раз рискнуть. Видимо подумал, что на этот раз игра стоит свеч.

Наверное, я могу все это понять. Но понять не равно простить. Всего лишь половина от простить.

Нет, я не собираюсь воевать с Тимуром. Воевать за него, может быть. Хотя уже не уверена.

Война — занятие одиноких и отчаянных. А я теперь не одна. В боях может настигнуть и поражение. Не могу сейчас допустить таких рисков.

Складываю руки на животе и пытаюсь почувствовать жизнь. Новая жизнь — это новая вселенная. В голове возникает разрежённость, и я падаю в космическое пространство. Парю в черной невесомости среди мериадов звезд.

Неужели я обычная девушка способна создавать новые вселенные. Разве это под силу не только Аллаху? Но факт остается фактом — внутри меня новая жизнь.

Я взращу ее клетка за клеткой. Напитаю своими силами и соками. Укрою от всех бед в своем лоне. Убаюкаю в своих водах.

Я запомню каждое мгновение. И сейчас, когда малыш всего лишь клеточка. И когда он станет головастиком. Будет плавать во мне словно гуппи.

А потом он станет маленьким человечком. Появятся ручки и ножки. И тогда мне на УЗИ сделают первые фотки. Жаль, что Тимура взять с собой не получится.

И вот я уже лежу и жалею о своем решении — молчать ради стажировки.

Потом вспоминаю другую причину для молчания. Не готова я отказываться от секса, едва его познав. Закрываю глаза и чувствую на теле руки.

Большой палец обводит мои губы. Я прикусываю его зубами и смотрю в горящие глаза. Этот взгляд воспаляет мою кожу, разгоняет жар внутри тела. Раздвигает врозь мои бедра. Приказывает умолять о большем.

И я прошу, кричу и умоляю. Разрезаю мыслью пространство. Призываю мужа сквозь преграды, вырываю из чужих объятий.

А вообще, Аида стерва. Какое она имеет право играть моей жизнью. Решать за меня, что будет дальше. Определять мою судьбу.

Ведь один из главных грехов — гордыня. Она возомнила себя Аллахом.

В раздражении вылезаю из джакузи. Вытираю тело мягким полотенцем. Натягиваю белый халат.

Только падаю в постель и вырубаюсь.

Снова чувствую на теле руки. И язык терзает мою мочку.

Кажется, все опять совсем не сон.

— Тимур, что ты тут делаешь? — окончательно проваливаюсь в реальность.

— Хочу тебя, детка, просто помолчи.

Он вытряхивает меня из халата. Жадно языком терзает тело. Хочет порвать его зубами.

А я просто плыву в нирване. Позволяю делать все, что хочет. Пальцами чувствую мышцы и растворяюсь в эйфории.

А потом снова плыву в космос, разгребая звезды как медуз.

Тимур тоже взрывается следом и плывет в космосе рядом. Как мне жаль, что он совсем не знает, что это я творю новую вселенную. Раздвигаю границы пространства и зажигаю мериады звезд.

А он нагревает бесконечность. В черной необъятности не холодно. Потому что горячие руки прижимают меня к горячему телу. Что-то шепчет мне на ухо мужчина. Но я ничего не понимаю, потому что в космосе не слышно звуков.

А потом становится холодно. Тимур внезапно уходит. Нет горячего тела рядом. И вселенная моя остывает.

Глава 6.3. Семейный обед

Мы летим по трассе. Тимур сам за рулем. Камила предпочла ехать в машина сопровождения, которая следует за нами.

Петляем между сонными автомобилями.

Я делаю звук громче и колонки бьют басами по барабанным перепонкам.

Скорость пьянит. И я во все горло подпеваю депешам под Freelove.

Тимур посматривает на меня и смеется. Хочется ехать вечно.

— Я здесь вырос, — ностальгически заявляет муж, когда мы въезжаем на территорию дома в мавританском стиле.

Тимур провожает нас с Камилой на женскую половину. Приветствует мать, дарит ей подарок, о чем-то говорит с ней наедине и скрывается в мужской части дома.

Все это время я чувствую себя скованно и рассматриваю Надиру издали. Уютная маленькая женщина, чем-то похожа на Малику. Между бровями залегла складка. Наверное, часто хмурится.

— Салам, дочка! — подходит ко мне Надира, — дай погляжу на тебя поближе, глаза уже не те.

Женщина всматривается в мое лицо.

— Красивая, — выносит она вердикт, — зови меня мамой, дочка.

Я чувствую, как уходит напряжение из мышц. Все-таки я очень боялась этой встречи. Казалось, что родители Тимура могут решить, что я недостойна их сына.

— Обедать будем, когда придут мужчины, пока пройдем в гостиную, — приглашает нас Надира.

Рассаживаемся на длинном диване.

— Ладно, дочка, у нас не так много времени. Тимур хочет, чтобы я сделала тебе подарок.

Женщина достает из пакета, переданного ей сыном, красный бархатный футляр.

Благодарю сердечно и открываю коробку. У меня перехватывает дыхание.

Колье с темными рубинами. Страшно взять в руки.

— Очень красивое, — восхищается Надира, — подойдет к твоим глазам. Будем считать, что это наш с отцом подарок к вашему никаху.

Мне не показалось. Надира видит украшение, как и я, впервые. Неужели Тимур захотел подарить хоть что-то лично мне, не одаряя дубликатами других жен?

От этой мысли греет сердце. Чувствую себя особенной. Хочу сейчас же увидеть Тимура и сказать ему спасибо.

Моя эйфория длится недолго. Мать Тимура интересуется у Камилы, как себя чувствуют Аида с Маликой.

Не хочу ничего этого слышать и извинившись иду вымыть руки.

На обратном пути перед входом в гостиную замираю, как вкопанная, потому что Камила с Надирой говорят обо мне.

— Зачем ей нужно работать? Разве это занятие достойное женщины? Жен нужно брать из аулов с достойным воспитанием. В городах уже не найдешь достойных мусульманок, — больно все это слышать из уст мамы Тимура. Она улыбалась мне в глаза, а на самом деле считает недостойной.