Гарем Пришельца (Сборник)

— Иди сюда, — позвал он её.

Она медлила. Её близость действовала на него возбуждающе. К тому же он готов был поклясться, что под её лёгким платьем ничего нет.

Вероника сняла с себя платье и отбросила в сторону. Под платьем, и правда, ничего не было.

Она шагнула к нему, он взял её за талию и привлёк к себе. На их сблизившиеся тела падали струи воды.

А потом они лежали на крыше.

Небо окончательно расчистилось, ветер стих и дремотная теплота южной ночи снова окутала мир.

— Я так счастлива, что ты со мной, — сказала она.

Сильвио молчал, не отрывая глаз от звёздных россыпей.

— Завтра ты уедешь, — слышался её голос, — и мы больше никогда не увидимся. Я буду молиться за тебя.

Он повернул голову и удивлённо посмотрел на неё. В нынешние времена верили в Бога только в самых отсталых районах, где ещё сохранялись старинные патриархальны нравы.

— Кому ты будешь молиться? — переспросил он.

— Богу.

Сильвио помолчал, а потом задумчиво кивнул.

— Да, он поможет, — сказал он. — Но в ближайшие месяцы он не услышит тебя.

— Почему?

— Он слишком долго говорил с человеком. Теперь он устал и будет спать.

Она рассмеялась, приняв его слова за шутку.

— Ты не веришь в него, Сильвио, признайся. Не веришь, как все.

— Нет, Вероника, — он положил руку на её ладонь. — С сегодняшней ночи верю.

— Ты говоришь это только для меня.

— Но я правда верю. Он тот, кто всегда в нас. Во всех людях.

Он глядел на звёзды и вспоминал, теперь уже спокойно, свой контакт с невидимкой, пытался холодным умом осмыслить полученную информацию и понять, что же это было. Голос и видения были настолько отчётливыми, а его пребывание под водой было столь долгим, что всё это не могло ему присниться.

Постепенно его одолела дремота. Ему стало казаться, будто весь космос со всеми своими тайнами и чудесами обступил его, и уже нет этой крыши, этого города, этих холмов и океана за холмами, нет самой Земли, ничего нет, кроме головокружительно сладкого падения в сверкающую звёздную бездну…

Вероника уснула. От океана доносился рокот. Сильвио закрыл глаза, и перед ним снова возник загадочный мир, который ему на краткий миг показал невидимка: разноцветные дома, люди в белом, яркое солнце и огромные пирамиды на горизонте.

СОКРОВИЩА ШАХЕРЕЗАДЫ

Эту древнюю рассыпающуюся книгу Пфаффер нашёл в лавке антиквара, роясь в груде старинного хлама. Скромный служащий цюрихского департамента природопользования, Пфаффер любил почитать, хотя это занятие в двадцать третьем веке совершенно вышло из моды. Все его знакомые обзавелись психотронными видеоплейерами и смотрели психофильмы, которые погружали в выдуманный мир как в реальность. Пфаффер же этих новомодных штучек терпеть не мог. Он предпочитал коротать вечера по-старинному, с книгой, причём изданной никак не меньше, чем четыреста лет назад.

Изъеденный жучком раритет стоил недорого. Купив его, чиновник тут же поспешил домой, к своему мягкому плюшевому креслу, и до глубокой ночи с жадностью завзятого библиомана перелистывал тёмные, покрытые пятнами страницы…

Это были воспоминания некоего Пьера Керкийона, вышедшие в Париже в 1795 году. Керкийон описывал свои путешествия по странам Востока, в том числе по Турции, где одно время подвизался при дворе султана. Впрочем, придворная служба длилась недолго: француз вынужден был бежать из Константинополя, чему предшествовали весьма странные и неожиданные события.

Однажды ночью, проходя по узкой улочке османской столицы, он оказался свидетелем разбойного нападения на какого-то длиннобородого человека в бедной изорванной одежде. Несчастный в поисках спасения бросился к его ногам.

— Спаси меня, добрый человек, — шептал он, в мольбе простирая к нему руки, — спаси, и я щедро поделюсь с тобой своими несметными сокровищами… Этим людям нужен не я, а тайна, которой я владею…

Подбежавшие разбойники наставили на Керкийона шпаги.

— Прочь с дороги! — рявкнул главарь. — Этот негодяй не вернул нам долг и задумал скрыться! Прочь, если не хочешь последовать за ним в преисподнюю!

— Семеро против одного! — вскричал в негодовании француз, тоже обнажая клинок. — Значит, таковы у вас понятия о чести? Вот вам моё условие: я готов сразиться с любым из вас, и если победа будет за мной, вы уйдёте, оставив несчастного в покое!

— Нет, — отвечал главарь, — мы не из тех, кто блюдёт законы рыцарства, и потому ты умрёшь!

Тишину улицы огласил яростный звон шпаг.

Во всём Константинополе трудно было сыскать второго такого же искусного фехтовальщика, как Керкийон. Уже через несколько мгновений один из разбойников упал, получив смертельный удар. Спустя короткое время упал второй. Остальных это не остановило — они продолжали наступать. Окружить француза им не давала узость улицы, и Керкийон, пользуясь этим, добрых четверть часа сдерживал их натиск, пока не прикончил ещё одного налётчика. Разъярённый главарь ринулся вперёд, но его безрассудство дорого ему стоило: сохранявший хладнокровие француз поймал его на обманный приём и поразил точно в сердце.

Остальные попятились, едва успевая отражать удары неожиданного противника. Вскоре рухнул ещё один. Двое последних не стали искушать судьбу и бросились бежать.

Керкийон приблизился к незнакомцу. Тот лежал у стены, зажимая рукой рану в груди.

— Здесь недалеко есть гостиница, где вам окажут помощь, — участливо обратился к нему француз. — Позвольте я помогу вам добраться до неё.

— Благодарю тебя, о великодушный спаситель, но твои заботы обо мне излишни, — судорожно дыша, ответил незнакомец. — Пробил мой смертный час… Ищейки паши всё-таки добрались до меня…

— Паши? — удивился Керкийон.

— Да, паши Египта, который знает о моей тайне… Эти безжалостные псы преследуют меня от самого Алеппо… Они не оставят меня в покое даже мёртвого, они непременно появятся здесь и закончат то, что не успели сделать из-за твоего вмешательства… Но я не хочу, чтобы карта досталась негодяям, убившим моего отца. Наклонись ко мне и выслушай… Они ищут карту… Карту, на которой показано место, где спрятаны несметные сокровища Шахерезады…

— Никогда не слыхал о такой, — признался француз.

— Это супруга царя Шахрияра, который когда-то, много лет назад, правил в Багдаде, — начал рассказывать умирающий, с усилием шевеля пересохшими губами. — Шахрияр славился своим могуществом и богатствами. Его казна была полна золота, жемчугов и драгоценных камней, частью накопленных им самим, частью доставшихся ему от его царственных предков. Богатства эти вызывали зависть соседних царей, они устраивали против него заговоры и в конце концов подкупили его приближённых, которые предательски убили своего повелителя… А затем в пределы его государства вторглись вражеские армии… В решительном бою войско Шахерезады было разбито. Ей пришлось спасаться бегством. Она погрузила царскую казну на мулов и верблюдов и с верными людьми направилась в Аравию. За ней бросился передовой отряд захватчиков, возглавляемый Маммуном аз-Зуиддином — кровавым покорителем Багдада и Басры. Он настиг царицу на морском берегу, но ему достался лишь её холодеющий труп. Незадолго до этого она приняла яд… И ни одного бриллианта, ни одной золотой монеты не оказалось в её лагере… Богатейшие сокровища бесследно исчезли…