Гарем, в котором меня не будет
Шрифт:
— Да что ты несёшь?! Ши Мэй, очнись и..
— Юн Мэй. — перебила Айго дама, в глазах которой не виднелось ничего, кроме пустоты, — Вроде, уже поправляла.
Мужчина сжал кулаки и челюсть, кипя гневом. А вот в лике Ши Мун-Чу имелось некое сомнение и непонимания. Старик находился в смятении. Дочь сейчас была не похожи сама на себя. Она была опустошена. Даже после проведения в тюрьме и заточении в кристалле, Ши Мэй всегда находила силы на улыбку и бодрость духа, но сейчас… Сейчас девушка как кукла стояла перед мужчинами, говоря без интереса, как к разговору, так и к жизни.
— Ты знаешь, где сейчас Юн Джинг? — вдруг спросил отец, получив от дочери
— Нет. — твердо верила своему чутью дама, хоть сердце и говорила об обратном, — Он не мертв.
— Тела не нашли, но его повреждения были слишком большими, чтобы выжить и…
— Теми врагами на утесе, были вы? — предположила дама, и тут же двое мужчин дернулись, увидев слёзы.
Ши Мэй никогда не плакала перед родными людьми, как бы больно ей не было, но сейчас сердце разрывалось на куски, от предательства самых дорогих людей, забравших её счастья, ради собственной мести.
— Чтож, прискорбно, ведь теперь и вы мои враги, а я ваш враг, — прикрыла веки Юн Мэй.
— Ты нам не враг, ты…
— Вы мне враги. — не желала слушать Айго девушка, смотря на него неистово злым взглядом, — Я была счастлива. Неужто вам так в тягость моё счастье? Я правда сделала свой выбор и вы, как мои дорогие люди, могли бы принять его. Без вашего участия ничего бы этого не случилось, но… — сжала кулак девушка, с трудом сдерживаясь, дабы не зарыдать.
Когда Тань Лань говорила своим родителям плохие слова перед уходом из дома, она не ощущала эту боль, которую испытывает сейчас, покуда те не приносили ей столько тепла, как отце и брат, но и не забирали его в тройном размере, как это сделал Айго и Император Ши.
— Именно вы погубили моё счастья и теперь… — тяжело вздохнув, дама объявила то, о чем так боялась даже думать, — Я вас ненавижу.
Стоило этим словам слететь с губ девушки, как двое мужчин побледнели, каждый испытывая к Ши Мэй свою особую любовь, сам не ведая, что ею и отравили даму. Айго встал, желая что-то сказать, но тут Юн Мэй внезапно ощутила, как по спине пробежала дрожь, а затем и неистовая боль.
— Мэй! — крикнул Айго, но стоило ему дотронуться до дамы, как он сам получил сильный удар током, откинувшего его в сторону.
Ощущая как разум начинает плыть, Юн Мэй упала на пол, на последок, увидев встревоженные и напуганные глаза предателей разрушивших её жизнь, но несмотря на это, девушки было больно. Больно видеть неистовый страх в глазах дорогих ей людей…
***
Открыв глаза, дама ощущая боль во всем теле. Казалось, что даже волосы болят. Полностью пробудившись, Юн Мэй осознала, что она находится в каком-то куполе, закрывающий полностью её постель и тумбочку.
— Цветочек мой… — вошёл в комнату отец, положив дрожащую руку на купол. По лицу Императора становилось ясно, что проплакал он всю ночь.
— Что это? — смотря на купол, спросила девушка, отвернувшись от отца, не в силах видеть его состояние.
— Только так мы могли спасти тебя от смерти. Этот купол не даст печати сработать. В нём ты в безопасности… — ответил Ши Мун-Чу, обойдя кровать и вновь желая получить взгляд дочери, — Как же так… кто же…
— Юн Джинг, — оборвала отца девушка, — Он желал убить тех, кто наложил на меня эту печать. Ради этого он отправился в путь, взяв с собой малое количество воинов, покуда большую он оставил на мою защиту, — гордо вторила Юн Мэй, — Мой муж, наверняка, тоже знал о надвигающейся бури, но боясь за мою жизнь, решил рискнуть,
в итоге попав в вашу ловушку и… — кулаки дамы сжались, — Потерпев поражение.— Дочь моя, я…
— Пока вы думали о том, как бы захватить Царства Юн и убить их правителя, Юн Джинг беспокоился обо мне. Он все делал ради моей жизни, и в итоге… — осознавая, что раз защита героя над меткой пропала и он всё же не исполнит своё обещание, девушка сама не заметила, как горько зарыдала, — Я всё же его погубила…
Ши Мун-Чу дёрнулся, увидев, как горько и искренни рыдает его самый дорогой человек на свете, осознавая, что это он причастен в горе дорогой дочери. С глаз Императора так же потекла отчаянная солёная жидкость. Мужчина опустился на колени, сжав кулаки.
— Прости меня я… Я правда хотел для тебя счастья… Я думал, что поступаю правильно, но… — голос отца дрожал, от чего дочь всё же одарила его взглядом, — Забыл, что ты уже не маленькая и надо было послушать тебя. Я всё время полагался на самого себя, и даже с твоей матерью… — на пол покапали капли слёз, застывающие девушку встать с постели, — Она хотела заключить себя в камень, но я говорил, что найду способ вылечить её. Я так сильно желал этого, но в итоге… — Ши Мун-Чу зарыдал как ребёнок, не с силах больше держать всю свою боль внутри, — Подвёл и погубил её так же, как и тебя…
Сидя на коленях возле плачущего отца, Юн Мэй приложила руку к куполу, прям там, где находился кулак Мун-Чу. Мужчина тут же поднял своё красное от слёз лицо, увидев такие же слёзы сожаления дочери, прекрасно понимающую мужчину, ведь и она часто поступала не так, как надо, в итоге получив то, что получив. Статус вдовы…
— Я тоже всегда думала, что поступаю правильно, что я сильная и всё смогу, если только постараюсь, но… — рука Юн Мэй дёрнулась, как и её уверенный голос, — На самом деле я такая слабая. Я ничего не смогла достичь. Ничего не добилась и… — на пол упала очередная слеза, говорившая о сломленной вечно сильной девушки, уставшей от всего и больше ни к чему не желающая стремиться, — Никого не уберегла от несчастья…
Девушка прикрыла рот ладонью, пытаясь сдержать крики боли. По щекам текли не прекращаемые потоки слёз. Ши Мун-Чу пытался успокоить дочь, но та уже не слышала его. За всем этим из под приоткрытой двери наблюдал мужчина, так же понявший, как сильно ошибся и как мерзко отплатил той, кто спас его жизнь и превратил её в рай, за что тот обернул её жизнь в ад…
Часть 25 Захват и пробуждение
Благодаря разговору отца и дочери, всех из царства Юн отпустили из темниц, отправив домой. Это оказалась самое провальное нападение из всех в истории, когда врагов уже через три дня отпускают домой. Благо, пострадавших было не так много, покуда Юн Мэй с самого начала дала приказ своим людям не сопротивляться. Может, как раз из-за этого враги смогли так быстро достигнуть своей цели, но Императрица Юн понимала, что битва бессмысленная и поражение неизбежно, так к чему лишние жертвы?
Ю, Ли и Цзян были жутко злы на решение освободить пленных и отпустить их по домам, но они все же получили свои части территорий, хоть и с людьми в придачу. Хотя, имея они больше сил, чем Царства Ши и Хань, возможно, попытались бы сопротивляться, но Богиня всё уладила.
Юн Мэй не знала, все ли будет хорошо с людьми, когда те окажутся под влиянием новых Императоров, но это всё, что она могла для них сделать, не имея даже частички силы и будучи запертой в купале, из которой ей нельзя выходить и секунды.