Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО

— Само-гонку, — закончил за него Гарри. — Ладно уж, не буду тебя лишать последней радости в жизни. Идём вместе.

Когда они увидели запутавшуюся в сетях Щуку, Гарри, не слушая, что кричит ему Леший, безбоязненно зашёл в речку… И совершенно напрасно. Его вдруг будто парализовало: тело, руки и ноги скрутила страшная судорога. Обездвиженный, Гарри упал в воду. Очнулся он уже на берегу. Косматая борода Лешего щекотала его мокрые щёки.

— Ты спас меня? Что это было? — едва прошелестел Гарри.

— Да Водяной, зараза, забыл свой смертоносный ус с мёртвой водой выдернуть! — проникновенно таращась на него, засипел Леший. — Пока он вспоминал, где у него такой же — только с живой водой — я тебя уже десять раз похоронить успел… Вот ведь.

Он громко высморкался.

— Больше от меня ни на шаг! — затряс Леший мшистым пальцем перед носом Гарри. — Щас Соловей нам на голову свалится — будь готов!

— Всегда готов! — пошутил Гарри и закашлялся.

В груди сильно саднило. Видно, он успел изрядно наглотаться воды… да ещё мёртвой. „Реально, плохо“, — сказал бы Рон… Но через секунду ему стало вдвое, втрое, вчетверо… да что там — в сто раз хуже! Каждая клетка его тела просила о помощи. Гарри задыхался от жжения в груди, от звона в ушах и от запаха болотной хмари (последняя принадлежала, без сомнения, Лешему), который лежал ничком на Гарри и беззвучно шевелил губами. Гарри снова потерял сознание.

— Что делать-то будем, а? — озадаченно спрашивало коренастое приземистое существо с блинообразным монголовидным лицом.

Губы Гарри непроизвольно разъехались в улыбке: »«Соловей», блин! У русских, определённо, своеобразное чувство юмора!«

— О! Смеётся! — осклабился косматый Соловей с разбойничьей рожей.

— Слава тебе, Господи! — перекрестился Леший. — Так бы и дал тебе по зубам! (Это он обращался к Соловью) Так напугать мальца! Тебе это с рук не сойдёт! Забыл, как у Ильи Муромца сто лет в подвале просидел?

— Да ладно тебе! Я ж в полсилы всего и гикнул, — заюлил Соловей-разбойник. — А загадка и вообще проще пареной репы.

— Ну, смотри у меня! — для пущей острастки замахнулся на него Леший.

— Вот, слушай, парень: Стоит дуб.

На дубе 12 веток, На каждой ветке по 4 гнезда, В каждом гнезде по 7 птенцов. У каждого птенца одно крыло белое, другое — чёрное. Что это?

Гарри улыбнулся.

— Дуб — это год, ветки — месяцы, в каждом месяце по 4 недели, в неделе семь суток, в сутках есть день (с белым крылом) и ночь — с чёрным.

Соловей удовлетворённо кивнул и в три прыжка достиг кромки леса, где растворился среди деревьев.

— Видал? Чисто ваш Тарзан. Всю жизнь на верхах дерев обретается, — хмыкнул Леший.

— Ты знаешь, кто такой Тарзан? — удивился Гарри, пытаясь встать на ноги.

— А что? Мы теперяча тоже при цивилизации — Василисушка прикрепила нас к городским волшебникам. Нам вменяется в обязанность посещать их не реже одного раза в месяц. Ну, они нас… ватого-этого… просвещают.

Гарри представил Горыныча (или Кощея) в гостях у тёти Петуньи и зашёлся в смехе.

— Чаво смешного? — тоже начиная хихикать, спросил Леший.

— Да вот представил, как выглядит просвещение Горыныча с Кощеем.

— Тут, конечно, есть определённые сложности, — задумчиво поскрёб себе бурую шерсть на груди Леший. — Но в целом справляемся. А ты не об том думай… Хотя я рад, что ты вот уже и смеёшься. Но пора и Медведицу звать.

— Как „звать“? — растерялся Гарри. — Вчера она сама явилась.

— Эх, твою мать! Ты хоть не скажешь, что и знать-не знаешь, как её призывать?

Гарри потупился.

Леший взвыл:

— И что? Чё делать-то? Не могу ж я тебе открытым текстом подсказки давать?!

— Обойдусь! — процедил Гарри и стряхнул с плеч суму перемётную.

Он выудил из её бездонных недр книгу Будогорского „Другие…“ и стал быстро перелистывать. Так, так, так. Волшебники кончились. Вот! — волшебное зверьё.

Михаил Потапыч. Жена его, Марфа Петровна. К ней испокон веков обращаются с такими словами:

Эй, Марфушечка-дружок,

Приходи-ка во лесок.

Помоги, косматая,

Как велит должок!

Свет померк. Его заслонила фигура-колосс. Это явилась Марфа Петровна. Не тратя лишних слов, она упёрла могучее плечо в ствол дуба и, отворотив корни, подала ему богатырский меч. Гарри рассёк им воздух — и то ли сталь волшебного оружия, то ли сам воздух (а, может, и то, и другое) зазвенели. А Медведица тем временем не отступалась от дуба, а с остервенением вырывала дубовые корни.

— Руби их! — рыкнула она Гарри.

Гарри рубанул дубовые корневища, и многовековой красавец-дуб с предсмертным хрипом завалился на бок. Гарри зажмурился. А зря. Потому что в этот миг старинный сундук треснул надвое, и из него выползла громадная змея. Гарри с ужасом взирал на это Змеиное Величество (голову гигантского Полоза венчала корона). „Вчерашняя ящерка — просто насмешка по сравнению с этим диназавром!“ — успел-таки подумать он. А меч-кладенец заставил вдруг подняться его руку и, вне его сознания, опустился на голову коронованной особы. Корона слетела с головы змеи, а сама она с завидной ловкостью проскользнула меж донных каменьев. Свет от Полозовой короны вспыхнул с неестественной яркостью и устремился к самому солнцу. Гарри поднял глаза. Ему почудилось, что Солнце, вперив в него безжалостно жгучие очи, опутывает его, будто паучиха, огненной паутиной. Гарри вскрикнул от боли. Тут картина неба круто изменилась: солнце заволокло тучами, и налетел неистовой силы ураган. Гарри едва успел уцепиться за ветви поваленного дуба. Секунда — и небо будто прорвало: хлынул ливень. Только что обнажённое русло реки заполнилось бурлящей, пузырящейся водой. Гарри сбило с ног. Он снова тонул. Второй раз за день.

Опять тошнотворное пробуждение. Воркотня Лешего:

— Чему тебя только Славка обучал? Ни одного величального стиха не упомянул: ни к Красну Солнышку, ни к Буяну Ветру, ни к Дождю Долговязу. Ты уже трижды мертвец! ТРИЖДЫ! Ещё меня хотел спровадить!

Гарри взял руку Лешего — шерсть на ней была похожа на волокна старых-престарых деревьев — и произнёс:

— Спасибо тебе. Правда: без тебя бы мне хана… Да только-то Чашу я всё равно упустил… Не выполнил задания…

— Ха! — хмыкнул Леший. — Смотри, что Щука тебе принесла. Он протянул Гарри корону Полоза.

Он равнодушно скользнул по ней взглядом.

— Зачем она мне? Ты король леса. Тебе по праву она и принадлежит.

— А я тебе говорю — БЕРИ! — топнул ногой Леший.

Гарри пожал плечами.

— Ну, если это для тебя так важно… Ладно…

Он со стоном дотянулся до короны и подтащил её к себе. Зубцы короны вдруг капканом сошлись на его запястье, и ледяной холод сковал его члены. „Ты теперь мой! Мой! Будешь делать всё по моему приказу: убивать, жечь, мучить…“ — леденящий душу голос заползал в мозг как червь — как та самая змея, которая исчезла на дне каменистой реки.

— НЕ-Е-ЕТ! — истошно заорал Гарри и, схватив меч правой рукой, отсёк левую, ставшую ему чужой и враждебной.

И тут произошло чудо: зубья короны превратились в ручки чаши, а его рука вернулась на своё место. Не веря глазам своим, Гарри сжал в кулак и разжал пальцы левой руки. Они безболезненно повиновались.

— Что это? — ошарашенно спросил Гарри, глядя на Лешего. — Что это значит?

— Это значит, что мы в тебе не ошиблись. Бери чашу. Она твоя.

— Мне это не причудилось? — Гарри всё же хотел разобраться в том, что произошло.