Гарри Поттер и келья алхимика. Главы 1-8.

Я не выдержал и вскочил.

"Чего вы хотите?!" – заорал я. – "Чтобы я рассказал вам…"

"Правду", - искренно пожелал профессор МакТаггарт. – "И ничего, кроме правды".

"Я не могу рассказать правду – вам!" – выпалил я раздраженно. – "Потому что именно эта правда и может вас погубить!"

"И кого мне надо бояться, Гарри? Вашего таинственного мафиозного босса? Или, может быть, тебя? Кстати, я не сказал еще о третьей странности".

"Ну?" – вызывающе прорычал я. – "Что еще вы хотите знать?"

Профессор Джейсон МакТаггарт привстал и впился в меня глазами.

"Я хочу знать", - сухо отчеканил он. – "Почему у тебя на лбу выжжена руна Соулу?"

Ответить на это было явно нечего, и что нам делать теперь я абсолютно не представлял. Какой же я идиот! Мисс Эвергрин предупреждала меня о том, к чему может привести небрежность в общении с этим магглом! Как теперь выворачиваться? Наложить на него сильное заклятие Забвения, что ли? Я развернулся в ярости, автоматически прикидывая, как бы мне побыстрее сбить его с ног, чтобы отобрать палочку, и увидел, как изменилось лицо МакТаггарта, точно он что-то заподозрил. От изумления он выронил на пол сигарету, но не успел я броситься на него, как воздух между нами сгустился, словно вскипел, пошел блеклыми тусклыми пятнами, а потом – зигзагообразными полосами, как неработающий телевизор. Мы оба – каждый со своей стороны – в ужасе шарахнулись от непонятного явления, но невероятное пятно не исчезло, а, наоборот, искрясь, вспыхнуло и выросло почти на метр в ширину, скрутившись в плотный узел белого пламени. Но жара я не почувствовал.

Белый шар пошел радужными переливами, постепенно темнея и меняя цвета с ярких на тусклые, а затем – темные. Когда он превратился в сплошной сгусток черноты, то внезапно плюнул в мою сторону маленьким темным клочком. Я отпрыгнул, но угловатый черный прямоугольник завис прямо у меня перед глазами, постепенно сплющиваясь и превращаясь в знакомый черный конверт, чуть заметно подрагивающий краями, точно приглашая взять его в руки. Я осторожно дотронулся до его угольно-черной поверхности и убедился, что она холодная.

"Что это?" – послышался осторожный шепот МакТаггарта.

Точно отвечая на его вопрос, конверт встопорщился, разворачивая уголки, и по гладкой поверхности побежала уже знакомая ярко-алая дорожка витых строчек.

На этот раз письмо гласило:

"Храни молчание относительно твоих намерений, дабы не вызвать протеста людей…"

Я отшатнулся. Письмо тут же знакомо стряхнуло пепел с уголков, свернулось в клубок и вспыхнуло, осветив потрясенное лицо профессора Джейсона МакТаггарта.

Глава 3. Великая Работа.

"И все-таки. Кто ты?"

"Вы же видите, что я ничего не могу вам рассказать. Даже если бы и хотел".

Мы сообща очищали от пепла диван, пол и – особенно тщательно – его драгоценный компьютер. Второе таинственное письмо намусорило вокруг так же, как и первое. Профессор МакТаггарт, с глазами, обведенными угольно-черными кругами, был похож на трубочиста. Я, наверное, выглядел не лучше. Джейсон закончил вытряхивать содержимое заросшей грязью клавиатуры на вчерашнюю "Дейли Мэйл" и искоса посмотрел на меня.

"А чего хочешь ты сам?"

Я задумался.

"Выйти из дому завтра утром. Ненадолго".

"Тебе нельзя выходить из моей квартиры", – негромко заметил МакТаггарт. – "Лэрри дала мне это понять очень ясно. Думаю, этот пункт нашего соглашения все еще продолжает действовать, как бы вы трое ни пытались делать из меня дурака".

"То, что я хочу сделать, будет только на пользу, а она не хочет это понять".

МакТаггарт скомкал газету и швырнул ее на пол.

"Могу себе представить. Ее упрямство сравнимо только с раздражающим упорством, с которым виснут девяносто пятые Винды".

"Завтра мне нужно встретиться кое с кем, и она не должна знать об этом", – подытожил я.

"Ты в чем-то ее подозреваешь?"

"Нет. Но все равно, чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше".

"Этот ваш фантастический всемогущий мафиозо, в нем все дело?"

"Именно".

"Так он действительно существует? И может сделать что-то, вроде того, что я сейчас видел?"

"Боюсь, что он может намного больше".

"М-да… А если ты все-таки…"

"Я должен".

МакТаггарт нагнулся, отскребая грязь с ковра.

"Ладно", – кратко сказал он. – "Но исключительно под твою ответственность".

Я удивился этой подозрительной покладистости, но результат был куда важнее моих сомнений.

"Договорились. Теперь – палочку", – я нетерпеливо пощелкал пальцами, и мне вдруг показалось, что в этот момент все то превосходство магов над магглами, о котором твердили газеты именем Вольдеморта, проявило себя во мне во всей красе. Я стушевался, но МакТаггарт уже протягивал мне палочку. Нехотя. Пока я смущенно вытягивал палочку из подрагивающих от азарта пальцев, глаза у него горели, как у ребенка, который жаждет расковырять непонятную игрушку и узнать, что у нее внутри.

"Прекрасно", – Я выдернул чистый лист из торчащей из принтера стопки и отвернулся, быстро покрывая его мелкими строчками. Бурный взрыв фейерверка на улице заставил меня вспомнить кое о чем и, закончив письмо и даже поставив под ним подпись, я все же приписал наверху "С Новым годом", автоматически отмечая, что человек рядом жадно заглядывает мне через плечо. Я поспешно свернул послание в трубочку и перешагнул через кучу мусора на полу.

Голос МакТаггарта остановил меня у самой двери.

"Гарри!"

Я остановился.

"Я все равно узнаю, кто вы такие. Рано или поздно, но я узнаю".

Я пожал плечами и отправился на кухню.

Пику очень не хотелось куда-то лететь ночью, в самый праздник, когда приличные голуби спят, а приличные хозяева не отправляют своих птиц Мерлин знает куда. Мне пришлось долго уговаривать капризничающего голубя слезть с подставки для тарелок, пока он, нахохлившись, не протянул мне лапу, всем видом демонстрируя недовольство моим самоуправством. Когда я поднял створку окна и выбросил Пикассо в наполненный новогодней суетой ледяной воздух, мне в лицо вдруг пахнуло праздничным ароматом апельсинов и ореховых пирожных. Этот запах неожиданно напомнил мне детство: точно так же пахло в рождественскую неделю на кухне у тети Петунии. Дядя Вернон обычно сидел в гостиной, с головой увязнув в "Таймс" и наслаждаясь спокойствием в то время, как она суетилась, пестро покрывая торт карамелью и взбитыми сливками. Из угла за ней напряженно следил Дадли, ловя момент, когда мать отвлечется на минуту, привлеченная телепередачей о рецептах новогодней кухни. Тогда он с быстротой, не свойственной обычно его неповоротливой, бегемотьей туше, нырял к торту и запускал жирную пятерню в недра разноцветного карамельно-кремового шедевра, украшенного сиреневыми розами. Для него это тоже был праздник.