Гарри Поттер и много - много крови

Сказанное вызвало легкий гул неодобрения, люди явно не осознавали тот факт, что кроме чьего-то спасения есть еще уйма дел, или то что старику обломно переться к черту на рога посреди ночи, да еще и подставляться под шальные проклятья. Слегка поморщившись от нарастающего гула, Дамблдор призвав к тишине, все тем же проникновенным голосом сказал:

– Я понимаю ваше неодобрение, но ничем не могу помочь. Есть еще одно дело, требующее моего личного присутствия, и от него судьба страны зависит не меньше.

Тут он встрепенулся, словно ему за шиворот вылили ведро холодной воды и приказным тоном, которого никто не посмел ослушаться, сказал:

– Находите дом любым известным вам способом и отправляйтесь немедленно. Защита пала.

Сказав это Дамблдор апарировал на порог избушки Хагрида - по гроб жизни обязанного ему полувеликана никогда не задающего лишних вопросов и слепо верящего в непогрешимость директора.

Он постучал в дверь и не дожидаясь ответа открыл ее, сразу переходя к делу:

– Хагрид вставай, мне немедленно нужна твоя помощь.

Едва приоткрывший глаза, и поэтому еще ничего не соображающий лесничий где-то с минуту тупо глядел перед собой в одну точку. Когда мысли в его голове наконец прояснились и он понял кто перед ним и что от него хотят, то немедленно заверил директора, что сделает все что тому нужно.

– Хагрид, ты должен немедленно отправится в Годрикову Лощину к дому Поттеров и забрать оттуда Гарри. После этого доставь его по адресу: город Литтл– Уиннингтон, Тисовая улица. Я встречу тебя там, - и уже выходя из хижины, добавил: - Думаю, ты можешь взять мотоцикл Сириуса.

Выйдя из хижины, он немедленно апарировал по тому самому адресу, что минутой ранее назвал Хагриду. Там он встретил отправленную сюда ранее Минерву Макгонагалл - женщину довольно строгого вида, в квадратных очках той же самой формы, что и отметины вокруг глаз кошки, в которую она превращалась. Она была облачена в мантию, изумрудного цвета и ее черные волосы были собраны в строгий пучок.

Подойдя к нему она встревожено поинтересовалась:

– Альбус, почему ты прибыл? Неужели с Поттерами что-то случилось?

– Случилось худшее из того что могло произойти, они погибли от руки Вольдеморта, храбро защищая своего сына. Но и он сам сгинул, попытавшись убить Гарри.

– Так Гарри жив?! Слава Мерлину. Я полагаю, вы собираетесь оставить его этим маглам. И поэтому отправили меня проследить за ними?
– не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, Макгонагалл продолжила: - Вполне нормальные, приличные и добропорядочные маглы, я бы даже сказала слишком нормальные. Но почему именно они? Любая семья магов с радостью его примет.

– Здесь ему будет лучше всего, - ответил Дамблдор.
– Его дядя и тётя смогут объяснить ему все позднее, когда он немного подрастет. Я написал им письмо.

– Письмо?
– слабым голосом переспросила профессор Макгонагалл, не веря тому что слышит.
– Вы что, думаете, что это можно объяснить в письме? Эти люди никогда не поймут его! В нашем мире он будет знаменитым - легендой - я не удивлюсь, если в будущем сегодняшний день назовут Днем Гарри Поттера - о нем напишут книги - его имя будет знать каждый ребенок!

– Совершенно верно, - Дамблдор серьезно поглядел поверх очков - половинок.

– И этого достаточно, чтобы вскружить голову любому. Стать знаменитым раньше, чем научишься ходить и говорить! Знаменитым из-за чего-то, чего сам не можешь вспомнить! Разве вы не понимаете, насколько ему же самому будет лучше, если он вырастет в стороне от подобной шумихи и узнает правду тогда, когда будет в состоянии сам во всем разобраться?

Профессор Макгонагалл хотела было что-то возразить, но передумала. Помолчав, она сказала:

– Да-да, конечно, вы правы, Дамблдор. Но как мальчик попадет сюда?

Она подозрительно оглядела его мантию, как будто думая, что старик принес его с собой.

– Его привезет Хагрид.

– Вы думаете, это - разумно - доверять Хагриду такие важные вещи?

– Я бы доверил ему свою жизнь, - сказал Дамблдор.

– Я не говорю, что у него нет сердца, - неохотно объяснила профессор Макгонагалл, - но вы не можете закрывать глаза на то, что он очень неосторожен. Он всегда стремился... А это еще что такое?

Низкий рокочущий звук нарушил тишину улицы. Пока Дамблдор и профессор Макгонагалл озирались по сторонам, ожидая увидеть свет фар, звук становился все громче и громче; вскоре он стал настоящим ревом, тогда они посмотрели вверх - и тут прямо с неба на дорогу свалился огромный мотоцикл.

Мотоцикл был огромен, но казался крошечным по сравнению со своим седоком. Седок этот был примерно раза в два выше и по крайней мере в пять раз толще обычного человека. Он выглядел как-то заведомо больше допустимого и казался диким - длинные лохмы кустистых черных волос и косматая борода почти полностью закрывали лицо, ладони были размером с крышку мусорного бака. В громадных мускулистых руках он держал нечто, завернутое в одеяла.

– Хагрид, - с облегчением выдохнул Дамблдор.
– Наконец-то. По дороге никаких проблем?

– Нет, сэр. Дом полностью разрушен, но мальца удалось вытащить до того, как маглы стали сновать туда-сюда. Полный порядок! Он уснул.

Дамблдор и профессор Макгонагалл склонились над свертком. Внутри, еле видимый, крепко спал младенец. Под копной угольно-черных волос, на лбу, был заметен слабо светящийся зеленым шрам необычной формы, напоминавший зигзаг молнии.

– Это сюда...
– прошептала профессор Макгонагалл, увидев шрам.

– Да, - отозвался Дамблдор.
– Этот шрам останется у него на всю жизнь.

– А нельзя что-нибудь с этим сделать?

– Даже если бы и было можно, я бы не стал. Шрамы могут оказаться полезными. Что ж, давай его сюда, Хагрид, надо завершить дело.

Дамблдор взял Гарри на руки и повернулся к дому Дурслей, перешагнул через низенькую садовую ограду и направился к входной двери. Он аккуратно положил Гарри на порог, вытащил из кармана мантии письмо, просунул его между одеялами и вернулся к своим спутникам. Целую минуту они молча глядели на крошечный сверток; плечи Хагрида сотрясались от рыданий, профессор Макгонагалл отчаянно моргала, пытаясь не заплакать как стоящий рядом полувеликан, а мерцающий свет, обычно струившийся из глаз Дамблдора, казалось, потух.