Гарриет

Потом в дверях появилась Ноэль.

— Кори, я отпускаю Гэрриет на выходные, — объявила она. — Миссис Боттомли не переломится, если поработает в полную силу для разнообразия. Думаю, пару дней она как-нибудь справится с детьми и Уильямом.

— Не говори ерунды, — буркнул Кори. — Гэрриет потеряла много крови. Из больницы она поедет домой и будет лежать в постели.

— Кори, — терпеливо сказала Гэрриет. — Они не видели друг друга столько времени, им надо побыть вдвоем…

— Чушь, — бесцеремонно оборвал ее Кори. — Все это было сто лет назад, теперь им даже нечего сказать друг другу.

Пока они так спорили над ее кроватью, Гэрриет становилось все хуже и хуже. Казалось, что к ней неожиданно привалила толпа гостей, а дома шаром покати. От смешанного запаха тяжелых духов, антисептика и французских сигарет у нее опять начала кружиться голова. Желтые глаза Ноэль сверлили ее холодно и безжалостно.

— Думаю, мне лучше поехать с Саймоном, — сказала Гэрриет.

Весь остальной день вспоминался потом Гэрриет очень обрывочно.

Сначала они ехали из больницы домой.

— Я заказал номер в гостинице у въезда в долину, — сказал Саймон в машине и положил ладонь на ее бедро. — Я и не догадывался, что я так сильно тебя хочу. Честное слово, я еще не встречал женщину, которая бы сходила с ума в постели, как ты.

Гэрриет вдруг почувствовала огромную усталость и подумала, что вряд ли сможет выдержать сейчас сексуальный марафон.

Встреча Саймона с Уильямом прошла совсем не так, как она рассчитывала. Уильям, красный и невыспавшийся, был в самом дурном расположении духа. Саймон немного посюсюкал с ним, пробормотал что-то нечленораздельное и явно не знал, что ему делать дальше. Он держал ребенка на вытянутых руках, как бомбу, готовую разорваться — вероятно, беспокоился за великолепную соболью шубу, — и почти сразу же вернул его Гэрриет.

Гэрриет так долго представляла себе эту встречу — эту радостную невозможность поверить в свое счастье, что действительность показалась ей ушатом холодной воды. Да, подумала она, Саймон не Кори.

Надежды на то, что ее хандра пройдет, когда она начнет собираться, тоже не оправдались. Укладывая вещи, она чувствовала себя так тоскливо, словно собиралась в ненавистную школу после счастливых каникул. В смятении она бросила в маленький чемоданчик три романа, которые хотела прочитать, и остатки снотворного, прописанного ей по настоянию Кори. Тритон и Севенокс горестно вздыхали по обе стороны от ее чемодана.

— Завтра увидимся, — ободряюще пообещала им она.

Она причесывалась, сидя перед зеркалом, когда в комнату без стука вошел Кори.

— Поедешь с Саймоном? Ты с ума сошла, — резко сказал он, глядя прямо в ее измученное отражение. — Он же просто избалованный мальчик, самовлюбленный и бесхребетный. Он предал тебя в первый раз, предаст и во второй.

Гэрриет обхватила голову руками.

— Пожалуйста, не мучь меня, — попросила она. Сердце ее разрывалось от боли. — Я и так не знаю, что мне делать.

— Извини, — сказал он гораздо мягче и положил руки ей на плечи. — Но, если он отец Уильяма, это совсем не значит, что ты обязана выходить за него замуж.

На миг Гэрриет прислонилась к нему спиной, но тут же встала.

— Я должна поговорить с Саймоном и разобраться в своих чувствах.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Кори застегнул на ней пальто, словно она была маленькой девочкой, и сказал:

— Будь осторожна.

В гостинице ее поразило, как невозмутимо Саймон вписывал в книгу постояльцев «мистер и миссис Вильерс» — словно делал это как минимум в сотый раз. Они поднялись в шикарный трехкомнатный номер-люкс.

Саймон был само обаяние: он сокрушался о том, как скверно вел себя раньше, заглядывал ей в глаза, говорил, что она безумно похорошела, развлекал ее историями о похождениях кинозвезд. Словом, все было просто идеально, но Гэрриет никак не могла отделаться от чувства, что она села не в свой автобус и теперь он увозит ее все дальше и дальше от того места, куда она хотела попасть.

За то время, что она его не видела, Саймон безусловно изменился. Теперь от него исходило сияние настоящей кинозвезды. Когда он разговаривал с ней, казалось, будто он говорит для целой толпы зрителей.

— Я должен знать все, что с тобой было, пока мы не виделись, — объявил он.

Но, едва начав рассказывать, Гэрриет почувствовала, несмотря на внимательное выражение его лица, что его мысли витают где-то бесконечно далеко, и переменила тему.

— Я рада, что у тебя все так хорошо складывается.

Саймон с улыбкой пожал плечами.

— Простое везенье. Я довольно удачно сыграл в двух наших телефильмах, а потом подвернулись эти съемки за границей. У меня там был всего лишь эпизод, зато сам фильм наделал столько шума. А в мае я собираюсь работать в одном фильме с Ноэль — вот в нем у меня будет очень даже приличная роль. Ноэль просто прелесть.

Интересно, а его она чем прельстила, подумала Гэрриет.

— Вы с ней спали? — как бы между прочим спросила она.

— Гэрри-ет! Ну будь же благоразумна! Она мне в матери годится.

— Вряд ли она могла родить тебя в десять лет.

— С нее и это станется. Но все равно, такие пышногрудые мамаши не по мне — я люблю стройных женщин. Вот у тебя, после того, как ты сбросила лишний вес, стала просто потрясающая фигура.

Гэрриет улыбнулась, но мысли ее почему-то все время возвращались к Кори. Чем там они сейчас занимаются с Ноэль? — думала она. Неожиданно она поняла, что порезала руку вовсе не тогда, когда увидела Саймона, а раньше: вспомнилась пронзившая ее острая боль, когда комментатор сказал, что упала Пифия.

Саймон все еще рассказывал о своем новом фильме. Думай о том, как он красив, снова и снова повторяла себе Гэрриет, — гораздо красивей Кори. От выпитого шампанского ее начало подташнивать.

Неожиданно Саймон поднялся с кресла и шагнул к ней, улыбаясь той особенной обольстительной улыбкой, которая могла ласкать или казнить — смотря по тому, чего ему хотелось. Сине-зеленые глаза безжалостно оглядывали, почти ощупывали ее, предвкушая близкое удовольствие. Гэрриет чувствовала себя, как малая пичужка перед удавом.

— Малышка моя, — пробормотал он. — Сколько можно говорить? Идем же. Идем в спальню.

Он притянул ее к себе и поцеловал, но и это оказалось не так, как раньше: колени не слабели, черная слепящая волна страсти не захлестывала ее с головой.

На миг она вдруг вспомнила тот вечер, когда ее поцеловал Кори, и по всему ее телу пробежала, как тогда, сладкая обморочная дрожь.

— Нет, — вырываясь, крикнула она. — Сейчас я не хочу, не могу! Пожалуйста, дай мне еще время.

Саймон насупился.