Гарвардский эксперимент с червоточиной

— Держи, — сказал он. — и давай уже приступим. Как только я войду в дыру, засеки ровно тридцать минут. Ни секундой больше, ни секундой меньше. Вот и всё, что ты должен сделать.

Я взял чек, промямлил «спасибо» и стал наблюдать за тем, как он возится с машиной. Он поднял рычаг, раздался громкий треск, и у одного из студентов вдруг открылись глаза. Совершенно белые, будто закатились далеко в череп.

— Эй, гляньте-ка… — сказал я, шагнув по направлению к машине.

— С ними всё в порядке, — заверил меня профессор.

У ребят задвигались челюсти, будто они скрежетали зубами.

Профессор взял с полки колбу с сияющей голубой жидкостью. Он вытащил пробку и вылил жидкость на электрический шар, стоявший на круглом столе. Шар стал вытворять черт-те что и вдруг разлетелся на куски. Осколки стекла разлетелись по всей комнате, а чёрные молнии стали стрелять во все стороны. Я пригнулся. Я уже готов был свалить оттуда к чертям.

А затем это случилось. Грёбаная чёрная дыра открылась в самом центре комнаты, всосав в себя молнии. Она росла и росла, пока не заняла пол-лаборатории. Звук был как от здоровенного пылесоса, врубленного на полную мощность.

— Запомни, начальник! — прокричал профессор, выпучив глаза. — Полчаса ровно!

* * *

Сначала у меня все мысли были в кучу. Я тупо смотрел на эту чёрную дыру, со свистом втягивающую в себя воздух. Смотрел на детишек, подключённых к машине, видел их закатившиеся глаза, похожие на белые дыры, и быстро шевелящиеся челюсти. Слишком много чертовщины для одного меня.

Я поглядел на часы — прошло пятнадцать минут тридцать одна секунда, с тех пор как профессора поглотила червоточина. Сердце у меня колотилось, как безумное, и я расхаживал туда-сюда, пытаясь хоть немного понять, в каком же дерьме я оказался.

А затем меня озарило. Да меня ж разыгрывают!

Разыгрывают, конечно, не так, как мы делали в детстве, подкидывая собачье дерьмо кому-нибудь на крыльцо. Это розыгрыш уровня головастых университетских детишек, когда они наплетут тебе какой-нибудь чуши, а потом просто будут наблюдать за твоей реакцией. Психологических эксперимент, так это называется. Тут небось и камеры где-то есть. Будут потом глядеть, что я делал.

Осталось 12 минут.

У одного из студентов потекла кровь из носа. Я склонился над ним, чтобы рассмотреть получше. Его слегка потряхивало с ног до головы. Если я опущу рычаг, возможно, всё это закончится.

Может, это была проверка? Я должен был выбрать между заточением профессора в чёрной дыре и спасением ребят, подключённых к машине. Всё это, естественно, было постановкой, но они-то не знали, что я догадался!

Но потом тоненький голосок на задворках моего разума заверещал: «А что если это не постановка?»

Ещё 10 минут.

Профессор пообещал мне, что с ребятами всё будет хорошо. Ещё у одного из них побежала кровь из носа.

Если это постановка, то очень уж искусная. Куда тогда подевался профессор, шагнув в чёрную дыру? Я хотел было потрогать её, но стоило мне к ней приблизиться, как меня сковал животный ужас. Чёрная дыра не была похожа на какую-то там постановку. Она выглядела реальной. Как будто действительно может засосать тебя и выплюнуть где-то у чёрта на куличках.

Я взял со стола папку. Как и сказал профессор, на первой странице были указания — выключить машину и уничтожить её, если он не вернётся через полчаса. Следующая страница была с фотографией одного из студентов — пробежавшись по ней глазами, я понял, что это форма о добровольном согласии. «Я, Джексон Стюарт, принимаю во внимание возможность моей смерти в случае участия в данном эксперименте. Я готов отдать жизнь за науку». Следующие три страницы были такими же формами.

Я ни разу не адвокат, но хрена с два такой эксперимент был законным, даже со всеми этими бумажками о согласии. Постановка, снова решил я.

А что если нет?.. Тогда профессор мне наврал. Он-то сказал, что ребятам ничего не угрожает, а документы из папки говорили об обратном.

Две минуты.

Глубоко вздохнув, я продолжил мерить лабораторию шагами, каждую секунду бросая взгляд на часы. Разум твердил мне, что всё это розыгрыш, но моё нутро кричало в ужасе, что всё это по-настоящему. Я прожигал взглядом часы. Скоро всё закончится, так или иначе.

Тридцать секунд.

Подойдя к машине, я положил руку на рычаг. Зараза, чего ж он не торопится, профессор этот? Счёт шёл на секунды, а я всё ещё не знал, смогу ли выполнить порученное. Смогу ли запереть профессора там, куда он попёрся.

Пять секунд. Руки задрожали. Четыре секунды. Морда вся в поту, аж в глаза капает. Три секунды. Кто-то из студентов застонал. Тот, кого звали Джексон, как я узнал из папки. Две секунды. Господи-господи-господи… Одна секунда. Джексон начал трястись. Ноль. Вот дерьмо.

Я сжал пальцы на рычаге. Один взгляд на Джексона, который бился в судорогах, уже давал понять — надо выключать.

— СТОЙ!

Я оглянулся и увидел голову профессора, торчащую из чёрной дыры.

— Стой, кому говорю!

Затем показались его плечи. Я кинул взгляд на Джексона — из его глаз текла кровь.

— Почти вышел!

Второй студент начал трястись.

— Ещё секунду!

Я глянул проверить, вылез ли профессор до конца. Выбравшись из дыры, он завопил:

— Давай!!!

Тут одновременно случилось две вещи. Я услышал влажный хлопок, и чёрная дыра исчезла. Но я так и не опустил рычаг.

Я медленно повернулся к Джексону. У него… не было головы. Судя по кускам мозгов и брызгам крови на металлической штуке сверху, его голова только что взорвалась.

Жужжание машины постепенно стихло, и воцарилась тишина. Трое оставшихся в живых ребят прекратили трястись, и глаза у них закрылись.

— Какая трагедия, — сказал профессор, показывая на обезглавленного Джексона. — Но не впустую. Я там был. Я это видел! Начальник, я видел!

Я склонился, опёршись руками на колени, и меня вырвало. Странно, что первой мыслью после этого было: «Вот дерьмо, ещё и это убирать потом придётся». Не знаю. Наверное, мозги у меня отключились, а я действовал на автопилоте. Я уборщик. Я убираю за людьми всякое дерьмо. Вот и всё, что о чём я мог тогда думать.

А затем до меня наконец дошло, что только что случилось.

— Сукин ты сын! — заорал я. — Ты сказал мне, что с детишками всё будет в порядке!

На лице профессора появилась гаденькая самодовольная ухмылка.

— Так и было бы, если бы ты опустил рычаг через полчаса, как тебе и сказали.

— Ты сказал мне подождать!

— Разве?

— Да, мудила! Ну всё, я вызываю полицию…

У меня на поясе была рация. Конечно, с неё я не мог вызвать полицию, зато вполне мог связаться с университетской службой безопасности. Я уже было взялся за неё, когда услышал позади себя стон. Обернувшись, я увидел, что стонет одна девчушка из студентов. Они начали просыпаться.