Гавань измены

К следующему дню моряки восстановили силы. Теперь они шли по плотному песку со слабой растительностью и развили приличную скорость. После долгого полуденного привала марш давался легко, а солнце все еще находилось на расстоянии ладони над горизонтом, когда далеко впереди завиднелась Бир-Хафса — очередное разрушенное строение вдоль дороги, три пальмы у колодца среди неподвижных дюн.

— Думаю, лучше разбить лагерь у колодца, — сказал Джек. — Дополнительный час марша для нас ничего не решит, а так мы сможем поужинать с комфортом.

— Не будешь возражать, если мы с Мартином поедем впереди на верблюде? — спросил Стивен.

— Никогда в жизни, — ответил Джек, — наоборот, был бы премного обязан, если вы очистите местность от пресмыкающихся попротивнее.

Верблюд — сравнительно добродушное животное с размашистым и быстрым аллюром, обогнал колонну даже с двойной нагрузкой и с получасовым запасом времени до заката высадил их в васильках возле пальм. Они разглядели двух очень любопытных каменок с черно-белыми головами, а поднимаясь на дюну к востоку от места лагеря, чтобы увидеть что-нибудь еще, Мартин произнес:

— Смотрите. Весьма живописно.

Он указал на запад, где на чёрной дюне, ярко выделяющейся на фоне ярко-оранжевого неба, Стивен увидел дромадера и его наездника. Прикрыв глаза от слепящего солнца, чуть ниже он заметил множество верблюдов – гораздо больше верблюдов, а вдобавок и лошадей. Он повернулся на юг, где двигалась, точнее разбрелась на целый фарлонг колонна, которую быстро догонял обоз, так как верблюды почувствовали запах пастбища из колючки.

— Думаю, нам надо срочно возвращаться, — сказал Стивен. — Джек давал распоряжения насчёт установки палаток, когда Стивен прервал его: — Сэр, приношу свои извинения, но меньше чем в миле к западу ­— целое скопище верблюдов. Пока я наблюдал за ними, всадники пересели на лошадей, что, вероятно, означает готовность бедуинов к атаке.

— Спасибо, доктор, — сказал Джек. — Мистер Холлар, трубите тревогу! — Затем, повысив голос: — Ютовых, ютовых туда! Живее, живее! — Ютовые поспешили занять свое место и сформировать четвертую сторону квадрата, состоящего из команд баковых, фор-марсовых и грот-марсовых. — Мистер Роуэн, — приказал Джек, — возьмите несколько человек и помогите погонщикам верблюдов укрыться в загоне вместе со всеми животными. Киллик, мою саблю и пистолеты.

Каре не хватало армейской аккуратности в построении, а когда Джек дал команду «примкнуть штыки»— не последовало синхронного проблеска, взмаха и щелчка, но острые сабли и мушкеты были на месте, а у людей достаточно навыков, чтобы их применить. Каре оказалось маленьким, но внушительным, и, стоя в его центре, Джек возблагодарил Господа за то, что не попытался увеличить скорость марша, погрузив оружие на вьючных животных.

Медленно движущийся обоз не столь радовал, однако его собственный рундук находился на одном из первых верблюдов, и Киллик уже возвращался. Но хотя Роуэн и его люди уже завели большую часть верблюдов в загон, им все еще приходилось подгонять отставших, и как только Джек собрался их окликнуть, то заметил всадников на вершине бархана, о котором говорил Стивен.

— Роуэн, Хани! Быстро сюда! – крикнул Джек.

И они побежали, длинные тени стелились по песку. Появилось еще больше всадников, и с дружным воплем они помчались вниз со склона на Роуэна и Хани, легко догнав их и отрезав путь, но проскакав всего в нескольких дюймах от них, всадники их не тронули, а только промчались мимо и поднялись галопом на противоположный склон, дернув за поводья так, что лошади моментально остановились. Здесь они застыли. Все были вооружены либо саблями, либо очень длинными ружьями.

Джек повидал немало арабских «плясок» на Берберском побережье — арабы скакали во весь опор на своего командира и его гостей, паля в воздух и сворачивая в последний момент — и поэтому, когда, запыхавшись, примчались Роуэн и Хани, капитан сказал:

— Может, это только ради развлечения, так что не стрелять без моего приказа.

Он еще раз это повторил, подчеркнув значение запрета. Джек услышал одобрительное ворчание, хотя старик Помфре и пробормотал: «веселенькое развлеченьице». Матросы выглядели мрачными и недовольными, но совершено спокойными и уверенными в себе. И Кэлэми, и Уильямсон встревожились, что вполне естественно, поскольку никогда до этого не сталкивались с боевыми действиями на суше, Кэлэми все еще возился с замком пистолета.

Высоко на дюне мужчина в красном плаще вскинул ружьё, выстрелил в воздух и пустился на лошади вниз по склону в сопровождении остальных, паливших в воздух с криками «илла-илла».

— Это арабские «пляски», — сказал Джек, а потом громко добавил: — Не стрелять.

Отряд устремился к ним и, разделившись на две части, обогнул каре впечатляющими вихрями из развевающихся одеяний, сверкающих в лучах закатного солнца сабель, с выстрелами в воздух, непрекращающимися «илла-илла-илла» и поднятым огромным облаком пыли.

Зашедшее солнце окрасило плотные клубы пыли красным золотом. Перекрикивая грохот копыт, кольцо скачущих всадников все сжималось. Пистолет выпал из рук Кэлэми и выпалил, Киллик, как будто раненый, подскочил и закричал:

— Нет, ты не посмеешь, черный ублюдок!

— Они уходят! – крикнул кто-то.

Действительно. Последний безумный круг распался и поскакал в западном направлении, стало понятно, что верблюды убегают в том же направлении, со всей силой подстегиваемые погонщиками. Еще несколько минут их можно было видеть в скоротечных сумерках, потом они скрылись в дюнах. Все верблюды кроме двух: у одного оторвался чомбур, и животное безмятежно перетаптывалось, а второй лежал на земле, поскольку Киллик схватил его за передние ноги. Сам же Киллик был наполовину погребен в песок и оглушен градом ударов (его топтали, били и пинали), но на нем это не особо сказалось.

— Я ему врезал, — проговорил Киллик, глядя на свой окровавленный кулак.

Стояла тишина, темнота быстро наступала. Все окончилось, и никто не был убит и даже серьезно не ранен. Но с другой стороны, они утратили все, кроме мундира капитана Обри и его наград, некоторых бумаг, инструментов и двух больших палаток, которые нес второй верблюд.

— Самое лучшее, что мы можем предпринять, — сказал Джек, — это дать каждому вдоволь напиться воды, а потом выдвинуться к Тине, снова по ночам. Никому не нужна пища в такую жару, а если приспичит, можем съесть верблюдов. Соберем ветки и разведем костер у колодца.

Сухой тамариск воспламенился, и в его свете они увидели не то, чего Джек опасался — сухое дно с дохлым верблюдом, — а приличный уровень воды. У них не было ведер, но Андерсон, парусный мастер, вскоре сшил одно, использовав парусину, которой был обмотан рундук Джека, и набор для шитья, оказавшийся внутри, и они начали опускать и наполнять ведро, опускать и наполнять до тех пор, пока уже никто не мог пить, даже верблюды отворачивались.

— Вперед, мы справимся, — сказал Джек, — разве нет, доктор?

— Я верю, что сможем, — ответил Стивен, — особенно те, кто будет дышать носом, чтобы предотвратить потерю влаги, положит в рот небольшой камешек и воздержится от мочеиспускания и пустой болтовни; другие могут и отстать.

Глубокий, мощный крик донесся из дюн почти сразу же после этих слов: «Уху, уху». Он, безусловно, остановил всю пустую болтовню, но после паузы тихие и серьезные разговоры возобновились, затем боцман подошел к Моуэту, а Моуэт — к Джеку и спросил:

— Сэр, команда задает вопрос, может ли капеллан благословить наш поход?