Гайдзин

Ни Малкольму Струану, ни Макфею не удалось заставить этого человека хоть в чем-то пересмотреть свою позицию. В конце концов Струан согласился, и они договорились о новой встрече через месяц, к которой Струан подготовит простой контракт с указанием их гарантий, а также сведения о двух разведчиках. После того как самураи ушли, они поздравили друг друга:

— Джейми, ты найдешь их в Пьяном Городе. Ради всех святых, поторопись и будь осторожен, чтобы Норберт ничего не разнюхал.

— Можешь положиться на меня.

Через несколько дней Макфей нашел двух опытных старателей, американца и корнуольца, работавшего когда-то на оловянных рудниках у себя на родине. Оба они промышляли золото недалеко от Саттерс-Милл в Калифорнии и на россыпях Андерсонз Крика в Австралии. Завтра эти люди должны были представить им окончательный перечень необходимого оборудования и инструментов и обговорить детали своих контрактов, и вот теперь Струан и Макфей с ужасом слушали, как Норберт говорил:

— Я заключил эту сделку, юный Малкольм, она заключена, можешь забыть о ней и об этих бродягах-рудокопах тоже, они подписали контракт с «Броком и Сыновьями» на пять лет.

— Что ты сделал? — охнул Струан. Норберт рассмеялся.

— Ранняя пташка и червяка первым съест, старина. Я предложил сделку на более выгодных условиях и уже отправил их в Эдо к самураю Ватанабэ. И где этот ублюдок так наловчился говорить на американском английском? Он вам не рассказывал? Ну ладно. Пятьдесят на пятьдесят для всего золота, которое мы отыщем, — хорошая сделка. — Его смех стал ещё более презрительным. — Что до Уильяма, так я повидаю его, как только он вернется, чего же не повидать. Дмитрий, буду рад видеть тебя рядом, я договорюсь обо всем. — Он посмотрел на Струана, и его верхняя губа поползла вверх. — Поскольку тебя здесь не будет, я возьму с собой Джейми. — Что?

Норберт рыгнул.

— Я ведь вроде слышал, что твоя матушка приказала тебе возвращаться в Гонконг со следующим же пароходом?

Джейми вспыхнул.

— Эй, послушай-ка, Норберт...

— Не вмешивайся, Джейми, — прорычал Струан. — Норберт, я бы посоветовал тебе выбирать слова более осмотрительно.

— Это так, разлюбезный мой юноша. Разве мне не правильно доложили, что она с нетерпением ждет тебя назад, приказала тебе возвращаться не мешкая, что твоему капитану как раз и было велено тебя доставить?

— Это не твое, чёрт подери, дело! Советую тебе...

— Все, что происходит в Иокогаме, мое, чёрт подери, дело! — распаляясь, перебил его Норберт. — И мы не слушаем советов ни от кого из компании Струана, и меньше всего от молодого щенка, у которого ещё молоко не просохло!

Макфей вскочил на ноги, а Струан схватил свой бокал с бренди и выплеснул его содержимое в лицо Норберту.

— Господь Всемогущий...

— Возьми свои слова обратно, Норберт, — прокричал Струан; Дмитрий и Макфей оторопело взирали на них, пораженные внезапностью случившегося, — возьми их обратно, или я требую удовлетворения, клянусь Богом!

— Пистолеты на рассвете? — с издевкой спросил Норберт: все получилось даже лучше, чем он надеялся. Он резко дернул к себе скатерть, чтобы вытереть лицо, хрустальные бокалы полетели на пол. — Прошу прощения за беспорядок, но вы оба свидетели, что я не говорил ничего, кроме правды, клянусь Спасителем!

— Ты приносишь извинения — да или нет?

Норберт оперся обеими руками на стол, свирепо глядя сверху вниз на Малкольма Струана, который не мигая смотрел на него в ответ, бледный от гнева.

— Тебе действительно приказали вернуться, тебе действительно двадцать, поэтому в глазах закона ты младший член семьи, а это и означает, что молоко ещё не просохло. Все это правда, и вот тебе ещё одна: я мог бы продырявить тебе голову пулей или отрубить её , даже если одну руку мне привяжут за спину, ты и стоять-то прямо не можешь, так как ты собираешься драться, а? — проговорил он полным презрения и насмешки голосом. — Ты калека, юный Малкольм, и это святая правда! И ещё одна правда: твоя ма управляет компанией Струана, управляет ею много лет, и она загоняет её в гроб — спроси Джейми или любого, кто достаточно честен, чтобы сказать тебе правду! Ты можешь называть себя тайпэном, но ты не тайпэн, ты не Дирк Струан, ты не тайпэн и никогда не будешь им! Тайлер Брок — тайпэн, и, клянусь Богом, мы станем «Благородным Домом» ещё до Рождества. Дуэль? Ты сошел с ума, но если ты этого хочешь, я в любое время к твоим услугам. — Он вышел, хлопнув дверью.

— Я, я бы хотел, чтобы вы оба были моими секундантами, — произнес Малкольм, дрожа от ярости.

Дмитрий, шатаясь, поднялся на ноги.

— Малк, ты спятил. Дуэли запрещены законом, но ладно. Спасибо за обед. — Он ушел.

Струан тяжело дышал, сердце мучительно ныло. Он поднял глаза на Макфея, который смотрел на него так, словно видел впервые в жизни.

— Да, это сумасшествие, Джейми, но, с другой стороны, Норберт лучший в компании «Брок и Сыновья», он обскакал тебя и...

— Мне жаль, что...

— Мне тоже. Но есть ещё одна правда: я никому не говорил об этих старателях. Варгаш просто ничего о них не знал, значит, утечка прошла через тебя. Лучше тебя у нас в компании никого нет, но Норберт нас здесь похоронит. Пуля в лоб этому ублюдку — самый надежный способ договориться с ним или с любым из Броков, будь они все прокляты.

После паузы Макфей сказал:

— Мне жаль, что я подвел тебя, да, жаль, очень, но... но, извини, я не хочу участвовать ни в какой дуэли или в вашей вендетте. Это безумие.

Струан побледнел ещё больше.

— Давай поговорим о тебе. Либо ты сдержишь свою священную клятву помогать мне, клянусь Богом, либо тебе действительно конец. У тебя три дня.

В тот же день незадолго до заката Ёси спешил по полутемному каменному коридору в главной башне замка Эдо. Теперь он был в своём отличительном кимоно с двумя мечами, поверх был наброшен плащ с капюшоном для верховой езды. Через каждые двадцать шагов на стене горели масляные факелы, вставленные в железные кронштейны рядом с нишами и бойницами для лучников, которые также служили окнами. Пламя факелов трепетало на ветру, гулявшем по коридору. Воздух снаружи был прохладным. Коридор кончался винтовой лестницей. Она вела в его личные конюшни внизу. Ёси начал быстро спускаться по ступеням.

— Стой! Кто... а, прошу прощения, господин! — Часовой поклонился.

Ёси кивнул и двинулся дальше. По всему замку солдаты, конюхи, слуги готовились ко сну или к ночному дежурству, следуя всеобщему, одинаковому во всех странах обычаю ложиться спать с наступлением темноты. Только люди с достатком могли позволить себе свет по ночам, чтобы видеть, читать или играть.

— Стой! А, прошу прощения, господин! — Этот часовой поклонился, потом следующий, и следующий.

Во дворе перед конюшнями двадцать человек личной охраны ожидали его, стоя у голов своих лошадей. Среди них был и Мисамото, рыбак, мнимый самурай и старейшина. Теперь он был одет бедно, как простой пеший солдат, напуганный и без оружия. Тут же стояли два закрытых паланкина, особенно легких и предназначенных для быстрых переездов. Каждый был укреплен на двух шестах, концы которых были приторочены к сбруе двух оседланных лошадей впереди и сзади. Копыта всех лошадей были обмотаны мягкими тряпками, и все это являлось частью плана, который он задумал вместе с Хосаки ещё несколько дней назад.