Газета День Литературы # 109 (2005 9)
Шрифт:
— Значит, разрушительное начало, каким-то образом несовместимо с инстинктом нравственного и духовного сохранения человека, против разрушения протестует душа…В таком случае, что же такое поэзия?
— Согласно Гегелю, только в поэтической форме имеет смысл и религия, и наука. Если смотреть расширительно, поэзия существует не только в стихах. Видимо, всё важное и существенное в мире идёт от одного корня. В этом смысле поэзия — это наиболее организованная форма человеческого мышления. Через образное, художественное восприятие мира поэзия проясняет, высвечивает некоторые вещи, как бы извлекая их из обыденной прозаической оболочки, она то вечное, что удается нам заметить в преходящем. И поэтому каждое хорошее стихотворение подобно научному открытию, оно содержит в себе хотя бы небольшую
— Красота художественного образа даёт дополнительную красоту научной, философской мысли…
— Да, роль поэтического языка здесь несомненна. Но посмотрите, как же беден язык современной поэзии, к сожалению, он не идет ни в какое сравнение с языком Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Есенина… А ведь русский язык не просто понятийный язык, это язык и метафорический. Понятийные слова простые: встал, пошел, сел. Но у нас для каждого слова в богатейших лексических кладовых существует множество вариантов, синонимические ряды уточняющих, проясняющих, украшающих слов. Возьмём глаголы — идёт-бредёт, но кроме бредёт я насчитал еще пятьдесят глаголов, которые выражают движение, уточняют время движения, описывают жест, показывают скорость... Тут язык охватывает область не только чисто понятийного, но и передаёт эмоциональную окраску происходящего. А с чем выходит к читателю современный писатель? Еле— еле наскребает он в своём словаре не более 1200 слов, причем, пятьдесят из них матерных, еще столько же из блатного жаргона…
— А остальные слова — чисто коммуникативные, информационные. Всё те же: встал, пошел, сел, поел и тому подобное…
— Увы, мы почти ничем уже не отличаемся от компьютера. Но компьютер еще можно худо-бедно обучить использованию многофункционального смысла слова, вариантности в выборе синонима, а вот как уберечь вкус читателей от тех сочинителей, которые пытаются о чём-то лепетать на столь скудном языке…
— Кстати, компьютер даёт возможность подсказывать синонимические ряды слов, выполняя функцию хоть и не богатого, но словаря…
— Разумеется, наш язык синонимический. Почитайте русских словотворцев Николая Лескова, Павла Мельникова-Печерского, Леонида Леонова, Бориса Шергина, Василия Белова, Василия Шукшина!.. Какие языковые богатства и красоты открываются на страницах их книг! У Лермонтова — "сквозь туман кремнистый путь блестит…" Один эпитет "кремнистый" стоит целого научного открытия!..
— Кстати, одной из главных отличительных черт поэзии Кострова является богатейший словарь, который вы используете в своих стихах… Для примера вспомню ваше давнее стихотворение "Молитва родному простору":
…Когда тропил луга,
Когда поил дубравы,
Когда калил в огне и остужал во льду…
Сейчас бы наверняка написали: "и охлаждал". Но именно глагол "остужал" дает представление о теплоте, об очеловеченном действии...
— Я всегда с благодарностью вспоминаю о матери, о дедушке, бабушке, о той среде, где я вырастал. Ведь каждый человек — это еще и много людей, которых он совмещает в себе. Литература — это еще и целый пласт жизни. Мама моя, Варвара Евтихиевна, была удивительной рассказчицей, хорошо пела, играла на балалайке. Дед и мама много читали, но к пяти годам, самостоятельно освоив грамоту, самым одержимым читателем в семье стал я. Память была сильная, к четырнадцати годам я помнил целые поэмы Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тютчева, Блока, Маяковского. Страницами мог наизусть воспроизвести даже прозу из романов, повестей и рассказов русских классиков и зарубежных.
Через батарейный приёмник "Родина" познакомился с современной и классической драматургией, серьезной музыкой.
Дедушка, Евтихий Вуколович и бабушка Анастасия Тимофеевна были глубоко религиозны
и многие сюжеты из Евангелия, а также молитвы к праздникам я запомнил навсегда.Отношению к своему делу, творческому поведению меня учил Николай Константинович Старшинов, по принципу, как у врача,— не навреди, не подличай… Огромно влияние Ярослава Васильевича Смелякова. У него я учился, если можно так выразиться, "строгой любви", умению жестко отстаивать свою жизненную и творческую позицию.
Благодарен я присутствию в моей жизни — Георгия Васильевича Свиридова, который умел не только великую музыку создавать, но и формулировать самые сложные эстетические и нравственные вопросы в четких великолепных формулах, через которые проясняется суть. Ведь смысл работы художника, творца — это прояснять, выявлять великие вечные смыслы в быстротекущем времени. Искать то, что не растворяется, уходя. Классику потому и читают, что созданные ею великие образы проясняют человечеству взгляд на себя в настоящем и в будущем. Это не сиюминутность (хотя и она непременно должна присутствовать как живая жизнь, передающая текучесть времени). Но если в этой мимолётности человек не разглядит чего-то главного, существенного и сущностного, то жизнь наша так и останется текучестью, с нею и уйдёт в песок времени…
— Вы вспомнили Георгия Васильевича Свиридова. Для меня остаётся неразгаданным феноменом тот факт, что в последнюю четверть ХХ века крупными мыслителям, наиболее полно, глубоко выразившими время, проблему России и — шире — новейшей истории, нравственности, христианской этики, стали не писатели, философы, поэты, историки, но крупнейшие музыканты ХХ века, великие русские композиторы, например, Георгий Васильевич Свиридов (в своих статьях, в своём знаменитом "Дневнике"), с которым вы были знакомы, кому посвящали стихи...
— Среди музыкантов было немало замечательных философов, а многие философы были крупными знатоками и теоретиками музыки. К несчастью, надо признать, что сейчас и наша страна, и весь мир пребывают в определённого рода философском тупике, мы перевели всё в денежную (потребительскую) сферу, всё свели к вещам, а лишились сущности, её ощущения и понимания. Музыканты же очень тонко почувствовали строй времени, движение времени. Вот, скажем, "Время, вперед" Г. Свиридова (по его собственному признанию), это же фактически иллюстрация к известному живописному полотну "Время пожирает всё". Согласитесь, что это весьма точная музыкальная метафора новейшей истории, и к тому же, страшная метафора… Георгий Васильевич был убежден: то, что недостаточно глубоко устремлено к какой-то высшей цели (Георгий Васильевич прямо указывал к Богу), этически несправедливо и творчески неточно.
В одну из наших встреч он сказал: "А ведь действительно — в начале было Слово…", у меня и стихи написаны о том нашем разговоре. Видимо, и музыканты сталкиваются с тем, что прежде чем передать что-то в звуках — нужно создать художественные образы и выразить мысль через слово…
— С годами ваша поэтика претерпела некоторые изменения. Иной стала тематика — от балладно-сюжетных, дорожно-дневниковых, описательных, больших по объему стихов (Старшинов иногда говорил, что Костров пишет слишком длинные стихи), вы перешли к лирико— философским стихам, к лаконичной афористичной форме…
— Дело в том, что я всегда писал свою жизнь. В принципе, любое стихотворение — какой-то кусочек моей жизни. Я думаю, что так поступало и большинство поэтов, наших учителей. По своему воспитанию я человек государственного мышления, как говорится, государственник, поэтому я в своём творчестве всегда поддерживал и поддерживаю то, что, на мой взгляд, скрепляет нацию и государство. И я из своих книг не удаляю стихи, которые были написаны, как теперь может показаться, политически неправильно, я не отказываюсь от своих стихов советского периода. Они показывает, как я в то время жил, что ощущал, о чём думал. Вообще стихи — это свидетельство в библейском смысле этого слова, об этом нельзя забывать. Быть честным — вот главное. Можно ли Пушкина отделить от его озорных стихов и от "Андре Шенье", от "Клеветникам России", его лицейские шутки в духе Вольтера и поздние глубоко христианские стихи, можно ли это разделить?..