Газета День Литературы # 138 (2008 2)

Проханов тогда ещё услышал русскую речь, увидел лица деревенских вдов и понял русский характер во всей его достоевской неоднозначности. В том стародавнем споре, когда Шукшин обвинял Проханова в неоправданной и упрямой жестокости героев одного его раннего рассказа, я, безусловно, на стороне Проханова.

Проханов умеет описывать не только своё альтер-эго, но и замечательно создаёт целые галереи самых разнообразных характеров: как легко различимы десятки лиц в романе "Шестьсот лет после битвы", как хороши, нарисованные с чеховской чёткостью, портреты офицеров во "Дворце".

С "Дворцом" Проханов на всех основаниях попадает и в антологию русской военной прозы: где палит тушинская батарея Толстого, где переживают приступы ужаса герои Гаршина, где воюют свою страшную войну солдаты и офицеры Виктора Астафьева, Юрия Бондарева, Евгения Носова.

Проханов, как никто, умеет описывать движение, стремительность жизни и смерти, кровавый хаос, раздрай и раздор — любая его военная вещь тому порукой. И он же, как никто иной, работает со статикой — а кто ещё, кроме Проханова, сможет увлекательно описывать человеческий мозг на шести страницах?

Важно, что Проханов способен научить не только тем, что получается у него, как ни у кого другого, — даже его ошибки и самоповторы пригодятся в любой литературной мастерской: и все они мне дороги, признаюсь.

Как читатель, переживавший долгое время о судьбе книг Проханова куда больше, чем о судьбе книг своих, я очень надеюсь, что в нынешнем году переиздадут и первый роман Проханова "Кочующая роза" (написан, между прочим, в 75-м году — мой ровесник), и давно не переиздававшийся сборник рассказов и повестей "Желтеет трава", и сильнейшую дилогию "Шестьсот лет после битвы" и "Ангел пролетел".

Сделают, наконец, самый полный том "Войны с Востока" — огромную, масштабную, несравненную панораму афганской войны из трёх романов "Дворец", "Рисунки баталиста", "Сон о Кабуле", сборника новелл "Третий тост" и повести "Светлей лазури".

И хотя сегодня книги Проханова занимают в моей библиотеке целую полку, по которой впору прогуляться вполне себе взрослому бычку, и она не закачается, — думаю, мы всё-таки дождёмся собрания всех сочинений Александра Андреевича.

Я уже предвкушаю, как отправлюсь с пышными, крепкими томами в свою чернозёмную, возле горячей реки, деревню, и моё счастье читателя и ученика снова повторится.

ХРОНИКА ПИСАТЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ

ВОЗВРАЩЕНИЕ "ТИХОГО ДОНА"

Ещё один сокрушительный (и, хочется верить, — последний) удар по тем, кто не устаёт обвинять Михаила Александровича Шолохова в плагиате, был нанесён недавно при многочисленном стечении государственных деятелей, писателей, учёных и прессы в стенах Российской государственной библиотеки, где состоялось торжественное вручение факсимильного издания текста рукописи 1-й и 2-й книг бессмертного романа Шолохова "Тихий Дон", найденной и выкупленной у её временных владельцев. Директор РГБ Виктор Фёдоров представил собравшимся оригинал номера журнала "Октябрь" за 1928 год, в котором впервые увидели свет начальные главы "Тихого Дона". Председатель международного Шолоховского комитета Виктор Черномырдин, передавая в дар библиотеке факсимильное издание рукописи, с присущим ему остроумием попросил присутствующих на церемонии писателей не терять оригиналы своих произведений, чтобы в будущем их не постигла трагическая судьба рукописи великого романа Шолохова.

Первый секретарь исполкома международного сообщества писательских союзов Феликс Кузнецов, приложивший немало усилий для того, чтобы рукопись "Тихого Дона" была выкуплена у её хранителей, с горечью говорил о том, насколько трагична судьба Шолохова, которому пришлось уйти из жизни оклеветанным. И вот теперь, наконец, 150 экземпляров факсимильного издания рукописи, каждый из которых стоит несколько тысяч долларов, будут разосланы в ведущие библиотеки России и мира, а 100 экземпляров переданы российской академии наук.

О своём отношении к знаменательному событию говорил чрезвычайный и полномочный посол Украины в РФ Олег Дёмин, слова о непреходящем значении творчества Шолохова для читателей сегодняшней России произнёс сопредседатель международного Шолоховского комитета, председатель правления Союза писателей России Валерий Ганичев. Среди выступавших были также украинский поэт Иван Драч, лауреат государственной премии Украины Александр Сизоненко, внучка Михаила Шолохова Мария и другие.

Префект Юго-Восточного округа Москвы Владимир Зотов, благодаря которому в столице был установлен первый памятник автору "Тихого Дона", рассказал о ежегодном фестивале "Шолоховская весна", в котором участвуют более 2,5 тысяч коллективов, а также о том, что имя Михаила Александровича носят сегодня находящиеся на территории округа казачий кадетский корпус и педагогический университет.

НА СМЕРТЬ ПОЭТА

Ушёл из жизни Станислав Александрович Золотцев. Сердце поэта разорвалось, выплеснув в мир океан нерастраченной творческой силы, любви и муки… Да, его любовь к России, к Родине, была для него мукой, его крестным путём, неизбывной сердечной кручиной. Ни на миг он не мог забыть, что "за нами века и века / трудов и науки, / славянского света река, / и дети, и внуки, / и предков святых имена, / и храмы святые. / За нами родная страна. / За нами — Россия".

И нам он не позволял об этом забыть, постоянно напоминая в своих стихах и прозе: "За нами — Россия"! Он готов был биться за неё до последней капли сил, и бился… Без оглядки на то, есть ли кто рядом… Как последний воин…

Он жил в Великой стране, не умел и не хотел жить в иной, униженной, разрушенной смутой и насильем. И ни на миг не переставал верить в её грядущее возрождение и рассвет: "Возродись, Отечество моё, / наша неделимая Россия! / Не поправ собою никого, / оставайся Русью Православной. / Веры предков корень вековой / да пребудет нашей сутью главной…"

Он был верным, искренним сыном своего Отечества, плотью от плоти его тысячелетнего родового древа. "Я русский, — говорил он о себе. — Русский не потому, что так написано в неких бумагах с гербовыми печатями… А потому, что я останусь им и тогда, когда меня уже не будет в живых. Потому, что я на этой земле буду жить всегда…"

Да, русский человек не умеет жить вне предчувствия смерти, как не умет жить вне любви к родной земле, к родным святыням. Эта-то любовь и даёт ему право верить в ответную любовь; право считать, что "я на этой земле буду жить всегда…" Великое право и неотъемлемое.

И всё равно больно, всё равно сердце саднит. Ушёл Станислав Александрович Золотцев… Разум ещё не может вместить этой утраты, объять её, поверить, что под бездонным куполом великого русского неба не зазвучит более его живой голос. Но голос его поэзии, как органичная часть этого мира, останется с нами навсегда. И в этом — жизнеутверждающее утешение. В конце концов, он сам обещал: "Давайте встретимся в мире любви, / в краю добра и в державе приязни, / где не отыщешь, хоть век проживи, / ни перед кем, кроме Бога, боязни". Он обещал и надеялся на эту встречу. Пускай даже не здесь и не сейчас, а в том лучшем — горнем мире. Он всё время верил в лучшее. И мы должны в него верить!