Газета День Литературы 156 (2009 8)

***

Это заговор сильных. Союз камней.

Их безлик, словно тьма, кумир…

Я не слабый,

но камни – они сильней,

чем сердца и чем струны лир.

Так зачем это я – инвалид идей,

малохольный в толпе кликуш,

всё мечтаю микстурами площадей

заливать глаукомы душ?

Я хочу посмотреть при большом огне

как неправда горит в кострах…

Как дорогу до Родины вам и мне

прорубает животный страх.

БИТВА

Мы не трусы, да противник силён –

водка "Гитлер" и коньяк "Напольён".

А прикончим, не сидим без труда:

бьёмся с пивом "Золотая Орда".

Эта битва до небес глубока!

Не проходит витязь мимо ларька.

В этой битве треснул дедовский щит.

Под столом отцовский город горит.

НЕ НАТО

Мечтой о голливудском рае

висят спагетти на ушах…

В гарем славянку забирает

гипертоничный падишах.

Безмолвствует Россия-сука

из нефтяного далека,

да бог славянский смотрит сухо,

да планка неба – высока…

Над Полем тень войны старинна!

Тревожно мачехе-Руси.

Смотри же, гарна Украина –

в подоле нам не принеси.

ВЕТЕРАН

Он проходит, как исповедь,

с тростью.

И молчит. По саму рукоять

он намерен солдатскою костью

в пасти улиц навеки застрять.

Проститутки хихикнут: "Пернатый!.."

Он молчит. Но становится сер.

А за пазухой бьётся граната,

с белой надписью: "С С С Р !"

У РЕКИ

Разлив "портвейна" кислый бутер

у в дрянь загаженной реки,

– Аллах Россию не забудет! –

на выдох гаркнут мужики.

Подняв на вилочках с тарелок

по нежной дольке балыка,

– Россия в доме престарелых! –

свистят с другого бережка.

Сочтя маржу и плюнув в реку

в порыве кризисной тоски,

– Бери Россию в ипотеку! –

грохочут жерла из Москвы.

И всё…

Последний голос зычный

уже не слышат мужики:

– Она на совести мужичьей! –

поёт русалка из реки…

ДАВАЙ-ДАВАЙ!

Мы тщимся по гламурной наледи

под рукоплеск тлетворных баб.

Наш бог исполнен в форме камеди

и начинён приставкой "клаб".

Мы уничтожим тень сомнения

в своей махновской правоте.

Мы из могилы вынем гения

и бросим в жуткой наготе!

Мы узнаём, что вы там умерли,

вдыхая крематорский дым.

Мы жжём сгустившиеся сумерки

рекламным светом золотым.

И пусть мы слепы, как отчаянье,

неумолимы, как беда,

мы ни секунды не случайны…

Мы воцарились навсегда.

МОЛОХ

В подъезде надпись:

"Жизнь – борьба.

Забег конвейера с людьми".

Я утираю бренд со лба,

ложась у маркета костьми.

Я обезбоженно-нагой –

забывший, кто я в мире есть.

Я с теми, кто большой ногой

задвинут в винодельный пресс.

Я много слышу о правах.

Перегоняемый в мазут,

я белка в чьих-то жерновах –

с надеждой, что они – везут.

Меня имеет балаган…

Собрать пытаясь правды ртуть,

я жду, что сзади по ногам

ударит сильный кто-нибудь…

Страшна людская вертикаль,

да накрест – медиа-дуплет.

Лишь обессмысленная даль

тех песен помнит силуэт,