Газета День Литературы # 58 (2001 7)
Шрифт:
— Может ты его любишь больше меня, больше детей? — в упор спросила Фаузия и заметив, как исказилось от недоумения лицо мужа, она поняла, какую нелепость спросила. Желая хоть как-то смягчить разговор, женщина решительно сказала: — А вообще-то, Шаукат, здорово, что ты вовремя вернулся из тайги. Ты уж не сердись на меня — ведь я думала, как лучше, о ребятах думала… — Фаузия осознала вдруг, как она быстро привыкла к домашнему покою, к послушному, покладистому мужу, по-своему молча, без суеты и надрыва заботящемуся об очаге, ее покое.
— Прости, Шаукат, прости, — женщина опустилась на колени перед мужем и стала обнимать его мокрые сапоги, облепленные хвоей,
— Н-у-ну, встань… Я, видно, тоже бывал не прав… Но ты ж сама купила его… Первое время я, Фаузия, ненавидел его — все с ним да с ним. А он, как нарочно, за мной ходил, будто собака… — Шаукат поднял жену и стал неумело ласкать ее огрубевшие, жесткие как у кузнеца руки, прижал голову к своей широкой груди, пропахшей тайгой, первым снегом. Подошел Стригунок и стал тыкаться мордой между людьми, словно чуял, что вся эта катавасия началась из-за него.
— Шаукат, неужели он и вправду что-то соображает? — растроганно спросила Фаузия.
— Может быть… — Шаукат не удержался от нахлынувших чувств и обнял Стригунка за атласную шею. В ответ тот обшлепал его губами.
Женщина поняла, что эти два существа очень любят друг друга и понимают. И Фаузия на какой-то миг почувствовала себя на месте Стригунка, некоторое время тому назад обреченного и беззащитного. Жалость к себе, казалось, сейчас завопиет и она что-нибудь сделает с собой или с конягой. Шаукат, видимо, почувствовал или уловил в неожиданном блеске ее черных, бездонных глаз, опушенных длинными ресницами, отчаянность и непредсказуемую решительность. Он необычайно ласково для себя спросил:
— Мать, что с тобой?
— Ты что спросил? Я плохо расслышала…
— Говорю, что с тобой?
— А-а-а… Пора в избу, ты небось устал, — душевно ответила неожиданно Фаузия. — Ничего-ничего, все хорошо…
— Немного есть. Как я успел? — как бы про себя сказал Шаукат и еще раз похлопал Стригунка по шее. — Пожалуй, пора, мать, пошли. — Он неуклюже-сердечно обнял жену. — Ведь мог опоздать… Не иначе, как Аллах помог.
Сегодня эти два человека впервые душой почувствовали, как они дороги и нужны друг другу. Женщина поняла, что она все же плохо знала все эти годы своего Шауката, хотя и прожили вместе почти тринадцать лет. Когда он бывал в запое, мерзостней, пожалуй, не было человека. Мечтать о ласке, нежности она просто не могла. А сегодня Шаукат даже не кричал на нее, хотя и был взбешен. Поласкал ее руки, обнял…
От таких дум Фаузия с трудом сдерживала слезы счастья. "Все же он у меня хороший… — нежно подумала женщина. — Слава Аллаху, что успел вернуться вовремя".
Борис Велицын МИХАИЛ НОЖКИН, АРТИСТ И ПОЭТ
Отгремели страсти вокруг музыки Александрова к гимну России. Но не утихли споры по поводу текста. Претенденты на лучший вариант главной песни о главном еще не угомонились. Поэтесса Елена Небылова обещает подать в суд на Сергея Михалкова за то, что он якобы частично заимствовал слова из ее варианта. Несерьезная полемика! Но, думается, сыр-бор разгорелся из-за несогласованного решения верховного руководства: сначала музыка, слова — потом. А надо было бы проводить конкурс параллельно.
Многие профессиональные поэты сочиняли свои тексты гимна. Неплохие стихи предлагал Евгений Евтушенко. Написал свой вариант и народный артист
России Михаил Ножкин. Его стихи, пожалуй, ближе всего к музыкальной канве гимна:Россия — великая наша держава,
Россия — могучая наша страна.
Тобою мы с детства гордимся по праву.
В делах ты надежна и в дружбе сильна.
Родина славная, сила великая,
Ты нам с рожденья судьбою дана.
Русь необъятная, Русь многоликая,
Крепни и здравствуй во все времена!
Впечатляющие стихи! Убедительный припев!
Конечно, теперь уже поздно говорить о том, чей вариант удачнее — Сергея Михалкова или Михаила Ножкина. Но во всех случаях победа Ножкина оказалась бы под сомнением. Михаил Иванович Ножкин — русский патриот. А сегодня таких людей официальные руководители рассматривают как оппозиционеров. Их стараются отодвинуть во второй ряд. Несмотря на талант и всенародную любовь.
ПОПУЛЯРНОСТЬ
Популярность пришла к нему с первых его ролей в кино. В многосерийной телеверсии романа Алексея Толстого "Хождение по мукам" молодой актер сыграл Вадима Рощина, человека, поначалу сомневающегося, но затем ставшего на путь борьбы за Советскую власть.
Актерский талант Ножкина с особенной силой проявился в эпопее Юрия Озерова «Освобождение». Михаил Ножкин достоверно сыграл молодого лейтенанта, отважно воюющего с гитлеровцами за освобождение родной страны. Вдохновленный образом своего героя, актер сочинил песню "Последний бой":
Мы так давно, мы так давно не отдыхали,
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали.
И завтра, завтра, наконец, последний бой…
Когда артист познакомил с этой песней постановщика картины Юрия Озерова, тот одобрил его работу: "Нужная песня!"
Органичны были и песни Ножкина к лентам "Ошибка резидента" и "Судьба резидента". Здесь он сыграл офицера госбезопасности Синицына, которого судьба испытывает на прочность. Советский контрразведчик, рискуя жизнью, героически выполняет опасное задание.
Образ Павла Синицына актер как бы соединил из двух пластов — героического и лирического. Задорный, неунывающий Павел поет песню: "Я в весеннем лесу пил березовый сок, с ненаглядной певуньей в стогу ночевал…" Говорят, эта песня стала любимой у чекистов, а теперь работники ФСБ сделали ее своим гимном.