Газета День Литературы # 70 (2002 6)
Шрифт:
Мы идем — на дно…
***
Я думал, что я — из камня.
Я верил — меня не сломать.
Мечтал я рассветное пламя
Во мраке ночном высекать.
Я думал, все люди — братья.
Им душу хотел отдать.
В ответ же — клыки и проклятья.
И стал я на "братьев" плевать.
Усыпанный вишнею сад.
Но ветер промчался по саду
И рухнул вишневый фасад.
Я думал, моя Отчизна
Меня приголубит, как мать.
Прошла половина жизни,
Но что-то любви не видать.
Я думал, я буду первым.
Я верил, что все смогу.
Но сжег золотые резервы,
Пока набирал высоту…
***
Залетел в окошко голубь.
Бьется, ищет путь на волю.
Голод, страх его изводят,
Вновь и вновь по кругу гонят…
Бьется, бедный, тратит силы.
Кровью выкрашены крылья.
Он хотел бы в небе синем
От людей скорей укрыться.
Но дороги нет обратно.
Не прорваться, не пробиться.
Как же жаль, что голубята,
Не успели опериться…
***
Мы были сильными,
Мы были с крыльями,
Да плохо видели:
Врагу открыли мы
Врата обители.
Врага кормили мы,
Врага поили мы,
Как нам подсыпали,
Ой, не увидели!
Мы были сильными,
Мы были с крыльями…
Очнулись — слабыми,
В цепях и с лапами.
***
Виктору СТОЛПОВСКИХ
Если идешь по звездам,
Которых другим не видать, —
Будут, увы, не розы,
А камни в тебя бросать.
Если ты ищешь света,
Чистого света для всех —
Будет ползти по следу
Ядом наполненный смех.
Сбиться с маршрута просто,
Так просто сорваться в кювет —
Если идешь по звездам,
Которых на карте нет…
ТАМ, ЗА СИНЕЙ РЕКОЙ...
Там, за синей рекой,
За чертою, за тем поворотом,
Расстилается край
Весь от света такой золотой.
Этот край неземной
Населяют волшебные ноты.
И нельзя просто так
Нарушать их небесный покой.
Билось сердце в груди.
Обжигала меня неизвестность.
Кто-то имя моё
Еле слышно вдали прошептал.
Я шагнул за черту —
Я шагнул в эту сладкую бездну…
Там, за синей рекой,
Я нашёл, что так долго искал.
Бьётся сердце в груди
И душа наполняется силой.
Зная цену всему,
Я уже ничего не боюсь.
И мой голос летит —
Над простором зелёным и синим,
Я пою — я живу,
Каждый миг каждой нотой молюсь…
2002 г.
Роман Сенчин НЕЖИТЬ
Юрий Андреич тяжко вздохнул, поглядел на аккуратную, будто и не его толстыми, изуродованными работой пальцами скрученную цигарку. И предложил без паузы, без перехода: — Давай, Игорек, что ли, пропустим маленько. У? С устатку, после рабочего дня.
— У меня денег нет, — виновато-уныло развел руки хозяин.
— Да не, у меня-то есть. Полкуля комбикорма тут пихнул кой-кому. Всё равно крысы сожрут, так хоть с пользой... Посидим тихонечко, побеседуем.
— Можно, конечно. Настроение какое-то, как раз для этого.
— Во-во! — поддержал Юрий Андреич. — А пропустим, вроде и посветлей станет. — Поднялся. — Тогда побегу. Я до Егоровых, так что на одной ноге. — И, натягивая шубейку, узнал как бы мимоходом: — Зажевать-то есть чего?
— Картошка, капуста.
— У-у, милое дело. Ты тут пока... а я мигом.
Игорь наскоро и небрежно собрал на стол. Кастрюля с вареной, уже остывшей и посиневшей картошкой, два стакана, две вилки. В литровой банке морс из остатков протертой с сахаром жимолости. Из сенок принес эмалированный бак, надолбил ножом в миску заледеневшей соленой капусты... Бак оставил у двери на случай, если понадобится еще.
Осмотрел сервировку, кушанья, ухмыльнулся и сел на кровать. Только достал бумаги — опять постучали.