Газета День Литературы # 72 (2002 8)
Шрифт:
Она замолчала, а Болина вскоре все это перестало волновать. Он продолжал ненавидеть всё на свете.
— Автобуса на "Русский лес" не будет,— прохрипел репродуктор.
Это не обрадовало. Придется ехать на другом автобусе, а потом идти пешком через лес.
Салон автобуса почти пустой. Въевшийся запах пота и солярки. Болин сидит у окна. Она рядом. Снаружи темно, а в салоне горит свет — в окно почти ничего не видно.
"Ублюдки, — думал Игорь, — убили одного ублюдка,
Он вдруг остановился взглядом на своей соседке. Толстые, но стройные ноги, едва прикрытые короткой юбкой, упругая грудь, приятное лицо...
— Игорь, выходим. Конечная.
Они пошли по подтаявшему, в проталинах, весеннему снегу. Она впереди.
Идти неудобно.
Березовый лес поглотил их.
Ничего не соображая, Игорь схватил с земли тяжелую палку и ударил спутницу по голове. Она вскрикнула и упала на снег.
Игорь молча стоял и смотрел. Удар по голове лишил ее координации. Через мгновение она опомнилась и вдруг заорала, срывая голос.
— Помогите! А...а...а!!!
Она не приняла единственно правильного решения — бежать и прижалась к дереву, крича до хрипоты.
Болин не двинулся с места.
Она устала кричать и тихо заплакала, по-детски всхлипывая. Голые ее ноги покраснели от соприкосновения со снегом, лицо поцарапано веткой, испачкано кровью и слезами, тело тихо вздрагивало.
Игорю вдруг захотелось обнять ее, сказать, как все это мерзко, гадко, попросить прощения...
Перед ним плыли пятна ночного леса с выступающими еловыми и березовыми ветками, грязно-белый подтаявший снег и она, смиренно глядящая на него. Он упал в сухую проталину, сильно задев затылком ствол ближащего дерева...
Игорь очнулся. Было уже почти утро. Увидев деревья, потихоньку отвоевываемые светом у сумерек, кровь и ее рядом, зажимавшую его и свою раны на голове комьями снега, Болин вспомнил, что произошло. Ужаса не было. Было только удивление.
— Т-ты? — он приподнялся с земли.
— Думала... в лесу останешься... убить кто может. Тащить пыталась... Тяжело...
И тут Игорь вдруг закричал, смешивая крик со слезами:
— Прости! Прости! Прости!!!
Казалось, только одно это слово могло спасти его от чего-то неминуемого, близкого и ... ужасного.
— Игорь, Игорь, успокойся, забудь. Я тебе все простила.
Она прижала его к своему темному плечу, и только тут Игорь почувствовал, как все ее тело дрожит от холода. Куртка ее была на нем.
— Игорь, пойдем отсюда... Пойдем. Нас уже хватились... Пойдем...
Он медленно, с трудом, поднялся и двинулся в сторону поселка. Она пошла следом.
Георгий Судовцев ВСЕ ПУТЕМ?
Тема взаимоотношений Художника и Власти стара, как мир, и неисчерпаема, как электрон. Газету "Лимонка" закрыли не за политику и не за призывы к насилию — ее закрыли за стиль жизни. Есть такие женщины, обычно плохие хозяйки, которые, будь их воля, с удовольствием бы "закрыли" любую элегантную модель, попавшуюся им на глаза. Что может наша нынешняя Власть предложить молодежи? "Снующих вместе" с "остроумно" перевёрнутой буквой Ё в жизнеутверждающем лозунге "ВСЕ ПУТЕМ!" ?
Да, ВСЁ ПУТЁМ! Что с подлодкой "Курск"? ВСЁ ПУТЁМ, она утонула. Что со станцией "Мир"? ВСЁ ПУТЁМ, она упала. Что с населением страны? ВСЁ ПУТЁМ, оно вымирает. Что с американскими войсками? ВСЁ ПУТЁМ, они уже в Средней Азии и в Закавказье. Что с Новороссийском? ВСЁ ПУТЁМ, его смыло. И так далее, и тому бесподобное.
Такая Власть терпима для своих "слуг" только до тех пор, пока сама их обслуживает, но даже при этом они всё время зыркают по сторонам в поисках стиля, в поисках смысла. Бессмыслица и бесстилие Власти означают ее бессилие. Даже символ Власти, её крепость, её дом преобразуется в дом какой-то взаимной и временной терпимости.
Что остается в удел подобной Власти? Бросаться без разбору на всех, в ком она инстинктивно чувствует опасность для себя. А опасность для нее представляет вовсе не воровство денег любимыми "олигархами", не разрушение страны и общества — это как раз вещи для нашей нынешней Власти привычные и, можно сказать, статусные, без них она даже не представляет своего существования. Нет, гораздо большую опасность представляет для нее всякий, в ком она видит "соблазн стиля", кто исповедует и проводит в жизнь принципы и ценности, отличные принципов и ценностей этой Власти. Стили же творят Художники, сколь ни прискорбно это для Власти.
Запирая в тюремную клетку Лимонова, уничтожая книги Сорокина, пытаясь разгромить книжную лавку Союза писателей под предлогом конфискации книги Гитлера "Майн кампф",— Власть расписывается в собственном бессилии. Я не являюсь сторонником национал-большевистской партии Эдуарда Лимонова и читателем ныне запрещенной "Лимонки", мне глубоко противна декларируемая игровая безнравственность Владимира Сорокина, я скорблю о своих родственниках, павших во время Великой Отечественной войны против последователей стиля художника Адольфа Гитлера. Но бессилие и бесстилие Власти не только противно и оскорбительно — оно смертельно опасно для настоящего и будущего моей страны.
Георгий СУДОВЦЕВ
Владимир Ленцов ГЕРОИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ
ЖИЗНЬ КОРАБЛЯ. 1962
1.
...Да, мы все уже очень состарились,
И зрелые и совсем еще юные,
Для того, чтобы трезво и сочувственно