Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Газета День Литературы # 90 (2004 2)
Шрифт:

Автобус спустился с горы и мчался уже по дороге в Неаполь. Язык Вабене отдыхал, потому что его хозяин исчерпал весь запас анекдотов. Туристы, наполнившись впечатлениями, отдыхали от них, как после тяжелого сытного обеда. Мое путешествие кончалось.

После Неаполя я вернулся в Нью-Йорк с золотыми воспоминаниями об Италии и с "золотым" приобретением, с сувениром с Везувия. Воспоминания жили со мной еще долго, ибо это было настоящее золото. Приобретение жило, можно сказать, коротко. Не суждено было ему долго сиять на моей руке. Вскоре случилось то, что, как по приказу смилостивившейся ко мне судьбы, должно было случиться. Мои старые часы вдруг стали. Пришлось надеть "золотые".

Как они ярко заблестели на моей руке! Словно обрадовались, что ими не гнушаются, что они тоже исполняют свою обязанность.

Возвращаясь перед вечером домой из банка, где я разменял чек на 300 долларов, я спокойно вошел в лифт, чтобы подняться на четвертый этаж. Откуда ни возьмись появился двухметровый негр и, остановив уже закрывавшуюся дверь, влез в лифт и приступил к действию... Ощупывая меня, он поднял мои руки вверх, и в этот момент "золото" часов на моей левой руке обожгло ему глаза. Не теряя времени, негр моментально начал расстегивать ремешок, чтобы снять часы. Для карманов времени у него не было, нужно было быстро сматываться: лифт мог остановиться в любой момент. Я вышел без "золота" на 4-ом этаже, а второй жулик в моей жизни, нажав кнопку, стал спускаться вниз. На этот раз выиграл я. Меня выручил сувенир с Везувия. Он сохранил мне 300 долларов. Я долго потом думал, какое отношение имела к этому клятва на Везувии.

Иван Буркин НАВСТРЕЧУ ВРЕМЕНИ

1.

В бокале розовом цветет вино.

Еще один спектакль любви разыгран.

Улыбки девушек опять идут в кино,

И в цирке вновь целуют губы тиграм.

Еще один рассказан анекдот,

Но в нем, как в супе, что-то мало соли.

Еще один прошел мохнатый год

И наступил всем больно на мозоли.

Еще одна заплакала деталь,

И выплыла со дна еще подробность.

Разбилось чье-то сердце, как хрусталь,

И дух взлетел в заоблачную область.

Последняя шумиха улеглась.

Еще раз солнце улыбнулось рикошетом.

В открытую, легко на всех углах

Прохожих ловят хищные газеты.

В них распинаются владельцы ловких рук,

Торговцы мехом или черным смехом

И серия изысканных старух,

Стареющих с деньгами и с успехом.

И эта ночь, как черный черновик

Чего-то черного, идет, гремя, как панцирь,

И, еле сдерживая грозный крик,

Звезда в нас тычет с неба пальцем.

2.

Насытился я потолками,

Дверям свою молодость отдал.

Меня и в перчатки толкали,

И звали к державинским одам.

Как дерево, рос в пятилетки,

Качал, как и все , головою,

Торчал в разных книжках, как в клетках,

И вылетел к рифмам на волю.

Но Пушкин, заметно веселый,

Шутил, улыбался стихами,

И я слушал арфу Эола,

Знакомился с Вакхом в стакане.

Как в шашки, играл я и в шашни,

Бывал на Неве и на Волге.

Встречался случайно со счастьем,

Но жаль: лишь весьма ненадолго.

Чуждался я блата и барства,

Легко расставался с вещами,

И, в общем, не зря ошибался:

Ошибки мне путь освещали.

Потом всё рассыпалось прахом.

Потом в географии рылся.

С надеждой и тоже со страхом

В далекой стране растворился.

3.

Люблю я улицы с толпою пестрой,

Расцвет одежд, разлив широкий лиц.

Смотрю: что ни лицо, то новый остров

Или страна, в которой нет границ.

Улыбки в шляпах. Галстуки, как змеи.

Пылают платья, в клетках пиджаки.

Как змеи, галстуки смеяться не умеют,

А платья — плакать. В черном чудаки,

А в сером полнятся валютой бизнесмены.

У денег гаснет почему-то цвет.

Зато цветут интриги и измена,

Но этим полнится весь белый свет.

Кто смотрит вдаль, кто прячет свои взгляды,

Дорожки лысин и набор морщин.

Взошла на женщин, как заря, помада,

Сошла зато забота на мужчин.

Где платья полнятся, там бороды созрели,

Где нет бород, там выше каблуки.

Кто при деньгах, а кто без них при деле

И несмотря на... или вопреки.

Люблю я улицы. В них жизнь течет куда-то

Рекой широкой, шумно, на виду.

Я ручеек. Я тоже соглядатай.

И я навстречу времени иду.

4.

Не ласковы со мной ни Гегель, ни Спиноза,

И посмеялся бы, наверно, Архимед.

Как тяжела бывает все же ноша

Имен, украсивших наш белый свет.

Как лестницы, ведут меня страницы

Куда-то вверх, потом опять в подвал.

Порою кажется, что книгам тоже снится,

Что вот из книги кто-то меня звал.

Попробуй плакать в книжной атмосфере.

И книги ходят по миру с сумой.

Поделиться с друзьями: