Газета Завтра 226 (65 1998)

Как ни старался Семибрат, человек по своей природе не склонный к художественным обобщениям, распылить этот образ, изгнать его из своей и так захламленной памяти, он только отчетливее проступал на блекнущем фоне. Когда колосс без головы раздулся и посветно заслонил собой все, словно не вмещаясь в экран сознания, Семибрат понял: вот оно, спасение. В самом деле, почему бы и ему не внести свою лепту в роботизацию литературы? Так как он не менее бездарен, чем прочие авторы, то определенно имеет шансы на успех. Не беда обмолвиться одной талантливой фразой на десять страниц компьютерного словопотока. Ведь главное — не текст, а та вывеска, реклама, которая его предваряет. Писатель без головы. Как рецензенту Семибрату ничего не стоило запустить свой первый роман в издательскую машину. Конечно, были рецензенты и повыше него, но… находит же и на них когда-нибудь затмение разума? И Семибрат, трепеща, дал своему роману ход.

К его великому удивлению, к первой положительной рецензии, написанной им самим, вскоре добавилась и вторая, и третья. Сам директор издательства, человек тоже не чуждый писательского дела (и выпустивший в знак того пять томов своих сочинений), прочел и пришел в дьявольский восторг. Кто он, этот писатель без головы? Опрос пошел по обратной цепочке, к низшему рецензенту — Семибрату. У того уже был готов искусный фотомонтаж (пригодилось увлечение юности) с изображением аккуратно обезглавленного автора. Успех превзошел самые бредовые прогнозы. Издательство “Бывший патриот” получило с книги колоссальный куш и захотело получить еще, но Семибрат в отместку за все служебные унижения отдал следующий роман конкурирующему издательству “Власть и хаос”. Третий роман был отправлен в Ерундиздат, занимавший какую-то непонятно серединную позицию между “Бывшим” и “Властью”.

Листы календаря летели со счетов времени еще быстрее, чем в бытность Семибрата безвестным рецензентом. Впрочем, он работал на прежнем месте и был все так же безвестен. Зато писатель без головы стал легендой, всепроникающим призраком. Журналы и газеты наживались на немеркнущей сенсации, только телевидение было по-прежнему лишено этой доходной статьи. Но тележурналисты — пожалуй, самые пронырливые представители этой профессии. Мягкие, но неизменные отказы их не смутили. Несмотря на неуязвимую простоту своей конспирации, Семибрат понимал, что рано или поздно будет расконспирирован. И лучше сделать это самому.

— Тем из вас, дорогие телезрители, кто интересуется истинным лицом, скрывающимся под личиной писателя без головы, мы советуем включить телевизор завтра, в это же время, на этом же канале, — с напускной скромностью говорил ведущий, но в его голосе уже играли зажигательные нотки. — Та волнующая всех и, казалось бы, неразрешимая тайна, которую не смогли разгадать даже наши прославленные (ведущий иронически скривил губы) средства печати, будет открыта! Писатель без головы сам позвонил нам и попросил уделить ему время в эфире. Итак, до завтра!

…Никогда еще у телегробов не собиралось столько трепещущих от любопытства людей. И только один человек во всеобщем лихорадочном ожидании был грустно-спокоен и чувствовал себя даже неловко — от того, что скажет сейчас этим предвкушающим нечто скандальное людям что-то простое и, может быть, неинтересное.

Семибрат, почему-то не замеченный пока никем, стоял за кулисами эстрады, на которой, уже отбросив вчерашнюю сдержанность, витийствовал тот же ведущий.

— Ровно через минуту, дорогие зрители, ровно через минуту, которая уже проходит с каждым моим словом, мы увидим его. Слабонервных прошу заранее отвернуться от телевизора — ведь кто знает, есть ли у него голова! Итак… минута прошла! Прошу вас!

Семибрат вдохнул всей грудью и, было, двинулся, как вдруг мимо него величественно прошло на эстраду что-то поразительное своей бутафоричностью, лживостью — какой-то человек с надетыми поверх головы искусственными плечами — и с аккуратным срезом шеи. Минута тишины — и голос ведущего:

— О Боже!.. До последней минуты я не верил — но вот он перед нами! Фотографии не были ловко смонтированы, писатель без головы не был выдумкой какого-то шутника!

Ведущий заливался соловьем, слова не давая сказать ослепительно высвеченному — так что стала незаметна подделка — писателю без головы.

Семибрату надоело слушать эти трели, и он побрел к выходу, разводя руками исполинские складки занавеса.

Владимир Бондаренко ВОЗМЕЗДИЕ ПО НЕВЗОРОВУ

Поздно вечером 21 марта половина взрослого населения страны замерла перед телевизорами. Наконец-то, после длительной пугающей рекламы (особенно умиляло обращение, что не только детей и женщин, но и нервных просят этот фильм не смотреть, — кто после такого обращения не включит телевизор?), по первой, пока еще самой массовой, программе ОРТ был показан кинофильм Александра Невзорова "Чистилище".

Во-первых, всем было интересно, что же произошло с блестящим репортером, с одним из самых мужественных символов оппозиции, неистовым автором "Шестисот секунд" Александром Невзоровым?

Во-вторых, это был один из первых художественных фильмов о чеченской войне. Кроме психологически сильного, но достаточно условного "Кавказского пленника" Бодрова, Чечня лишь фоном проходит в том же "Брате" Балабанова и "Воре" Чухрая. По сути, русские киномастера избегали темы этой страшной и непонятной для них войны… На сотню американских "Апокалипсисов…" о вьетнамской войне в России вылупилось единственное невзоровское "Чистилище"…

В-третьих, уже полгода этим фильмом пугают и зрителя, и читателя. Рассказывают невероятные истории, всякие ужастики. Фильма нет, а слухи растут… Секретные показы в "Комсомольской правде", в других элитарных организациях… А потом скандальное интервью в "Общей газете", где наш бывший друг Александр Невзоров перечеркивает все свое славное прошлое, заявляет, что ему все равно, "кого мочить… красных или голубых"… Ну ладно, спишем интервью как осознанную провокацию перед показом фильма. Повернемся лицом к телевизору поздним вечером 21 марта…

По логике жанра фильм был обречен на успех, ибо основывался на реальных событиях — то же можно сказать об успехе "Титаника" и других подобных фильмов. Одно дело, если бы эта кровавая бойня, подобно действию во многих американских боевиках, проходила неизвестно когда и неизвестно где. Другое дело, когда фильм смотрят сотни тысяч людей, еще недавно задействованных в этой войне.

Я ожидал, что Александр Невзоров перед началом фильма посвятит его погибшим на войне русским солдатам и объявит минуту молчания… Затем начнется фильм. Невзоров же постарался в ускоренном темпе настроить всех зрителей против самого фильма. Какие-то дешевые слова, какие-то актерские фразы об отказе от прошлого. Он будто забыл, о чем фильм, и что ждут от него зрители.

Это был первый удар по еще не начавшемуся кинофильму "Чистилище". Удар самого автора… Станислав Куняев, например, мне сказал, что после невзоровского вступления к фильму у него сразу возникло устойчивое предубеждение… Кто-то даже сразу выключил телевизор.

Но забудем о первом ударе, автор уже в стороне от своего детища, он лишь один из говорящих, не более. Всмотримся в экран…

Удар второй. Зря Александр Невзоров отказался от актеров в кинофильме. Кроме Виктора Степанова, играющего русского полковника Суворова, командира части, удерживающей больницу в центре Грозного 4 января 1995 года, все остальные участники фильма — дилетанты… Невзоров боялся театральности, но она и возникла из-за непрофессионализма участников. Так и видна на экране скованность, зажатость, разговор мимо камеры, робость в движениях. Может быть, возникает ощущение робости русских солдат на войне помимо воли автора фильма. На самом деле — это робость непрофессиональных актеров перед кинокамерой. Увы, всем профессионалам театра давно известно, реальная свинья на сцене визжит фальшиво и более театрально, чем имитирующий ее визг актер. Реальные солдаты перед кинокамерой неестественны.