Газета Завтра 228 (67 1998)

Если судить по вывеске "Север — на юг", то грешным делом можно подумать, что за ней кроются великие романтики, наподобие тех, кто еще лет десять назад предлагал поворотить северные реки на юг. Но нынешние поворотчики — пигмеи в сравнении даже с организаторами “МММ”. Хотя по природе — весьма близки. Очередной пирамидой выглядит и вся эта эвакуационная организация. Что стоит хотя бы откровение директора "Север — на юг" Евгения Добрянского: "Вопрос будущего Норильска, так сказать, вне нашего сознания".

Зато в поле пристального внимания директора — финансирование программы переселения. Задача — выбить как можно больше. "Нам потребуется 1,2 миллиарда долларов,- заявляет он.- Это — для переселения 40 тысяч норильчан”. Но не успевают радостные металлурги подсчитать, сколько получится на каждого (по 30 тысяч долларов), как численность "ссыльных" увеличивается в ведомстве Добрянского втрое, и выходит, что каждому на руки выплачиваться будет втрое меньше. Не будем вспоминать про ходячий сюжет из "Мертвых душ". Скажем лишь, что с этими подъемными не сунешься за пределы хотя и полумертвого, но все-таки обжитого заполярного города.

Впрочем, мало кто из желающих уехать рассчитывает подержать в руках положенные ему на переселение доллары. Как жили в последние годы по заборным карточкам в продуктовых ларьках, не видя зарплаты, так и дальше будут жить по векселям. Скорее всего, многих вывезут из Норильска в самом деле — как возят новобранцев или уголовников по этапу. И поселят в каком-нибудь бараке, поставят в очередь по безработице, все остальное возместят свободой. А рахитичным детям в школах будут обличать пороки сталинского толитаризма.

Спокойствие ликвидаторов из "Север — на юг" передается и генеральному директору Норильского комбината Хагажееву. Он тоже более всего заинтересован не сохранением производственных мощностей и рабочих мест, а расчетом "оптимального количества работающих". В нем говорит и холодный технократ, и дикий рыночник. В принципе он бы, наверное, согласился сократить коллектив до сотни своих особо приближенных и охранников. Но пока что он говорит так: "При нынешних технологиях нам хватит и ста тысяч работников. Урезать будем по мере совершенствования технологии. Да, вполне допускаю, что в недалеком будущем можно будет организовать работу по вахтам".

И Добрянский, и Хагажеев — люди богатые, сытые и внутренне уравновешенные, люди одной команды, к которой принадлежит и губернатор Зубов,- из похоронной команды России.

В похоронных командах не бывает ни поэтов, ни подвижников, ни героев. Их не волнуют высокие материи и вещи мистические. Более того, они склонны посмеиваться, издеваться над людьми крупных созидательных порывов. А если и сожалеют о потере былого величия державы, то без боли, походя. Подумаешь, единственный в мире город-сад на вечной мерзлоте. Подумаешь, национальная гордость и столп русской цивилизации! Был и сплыл. Да, в собственности каждого норильчанина находится отличная квартира. Но цена ей — грош. За трехкомнатную дают не больше пятнадцати миллионов. На такую сумму в Красноярске не купишь и комнаты.

Конечно, даже губернатор Зубов и директор Хагажеев — это всего лишь шакалы дурной демократии. Растерзал-то Норильск матерый волчище по кличке "ОНЭКСИМ". Напали, как водится, из засады, тишком. Сделавшись хозяевами, лицемерно "сосредоточились на производстве". Сбросили с себя, как говорится, бремя социальных расходов. То есть перестали ремонтировать водопровод, канализа- цию, теплотрассы жилых кварталов. А потом уже Андрей Яковлев из "ОНЭКСИМа" открыто заявил: "Норильск в таком виде права на существование не имеет". Тут уж нельзя не вспомнить слова главного охранителя ценнейшего производства Хагажеева о том, что хватит с нас на месте Норильска и вахтового поселка.

Поистине, мы живем во время мелких людей и ничтожных дел. К таковым относятся даже самые крутые наши банкиры, проворачивающие самые крупные сделки. Тот же Потанин, победивший на залоговом конкурсе "Норильского никеля" и предложивший предприятию кредит аж в 170 миллионов долларов. Каков жест! Если учесть, что реальная стоимость пакета акций составляла 3 миллиарда долларов. Вскоре с помощью Чубайса и Альфреда Коха "ОНЭКСИМ" подминает под себя "Норильский никель". Битва "гигантов" продолжалась, а предприятие, если судить по бухгалтерским документам, проседало, долгов было выше головы. Странные происходили вещи! В прошлом году под патронажем "ОНЭКСИМА" Норильский комбинат заработал 10 триллионов рублей. Этого хватило бы на погашение всех долгов и на ремонт всех трубопроводов в городе. Но получил всего лишь сто миллиардов. Такой расклад начался еще с 1995 года. И лишь одну коробку с норильскими деньгами удалось обнаружить генералу Коржакову. Ту самую, которую вынесли из "Белого дома" на поддержку предвыборной кампании Ельцина. Остальные разлетелись по швейцарским банкам.

Георгий Семенов УДАВКА

ПО МЕРКАМ РОССИЙСКОЙ глубинки — культурный Красноярск грандиозен. Чего стоит один Театр оперы и балета, воздвигнутый высоко над Енисеем, как храм и вершина духа! Есть много театров. Много писателей, художников. Но сама культура выдута и высушена за годы реформ. Люди искусства нищенствуют: еще не на городских улицах с протянутой рукой, еще во вполне приличных формах, но все равно молят о помощи, как юродивые, только не Христа ради, а — искусства.

В картинной галерее "Дар", что в самом начале проспекта Мира, в уютном, обжитом, наполненном красотой уголке насквозь коммерческого Красноярска я рассматривал картины местных пейзажистов. Невольно слышал, как беседовали один из основателей салона, местный писатель, и худощавый человек лет сорока с необычайно одухотворенным лицом. Позже я узнал, что он — отец семерых детей. И родятся они у него с женой по убеждению, что грех не рожать, коли Господь дает. Разговор шел негромкий, но я понемногу все-таки понял, о чем они толкуют. У этого заслуженного отца одному мальчику Бог талант дал, голос сильный и красивый. Он в детском хоре запевала. И хор этот собирается куда-то в Европу на гастроли. И с каждого требуется миллион взноса.

К сожалению, торговля картинами шла в последние дни вяло, выручки в кассе было мало, и галерейщик, как человек более сведущий в денежных делах, стал усиленно соображать, где найти требуемую сумму: стриженые наголо люди в длинных пальто иногда захаживали сюда, кое-какое знакомство имелось. Проситель робко улыбался замаячившей надежде, а я вспомнил, как губернатор Зубов, кичась своим увлечением филателией и, считая это талантом и искусством, учил жить пришедших к нему писателей: "А что это такое вообще, Союз писателей? Что это — фабрика? Коммерческая структура? Вот я — член общества филателистов. Так я же не прошу субсидий и помощи. Писательство — такое же хобби. Ваше личное дело…”

Тогда я понял, почему красноярские писатели так яростно настроены против кандидатуры Зубова. "За кого угодно, но только не за него!" Уверен, что этот самовлюбленный демократический филателист и поющего мальчика погладит по головке со словами: "Занялся бы ты лучше коллекционированием марок".

Устройство сердечной отзывчивости у любого демократа напрочь отсутствует. Не дай Бог, они снова придут к власти! Тогда построенный в высмеянные ими застойные годы красноярский Театр оперы останется без голосов, там, в лучшем случае, устроят толкучку. Уже сейчас распадается тот самый знаменитый детский хор "Каприччио", глохнут в нем замечательные детские голоса. Преподаватели пения, хормейстеры несколько раз обращались в комитет по делам искусств. И получали один и тот же ответ: "Зачем нужен этот ваш хор? Это ваше личное дело. Хотите хор — ищите деньги сами". И вот педагоги, подключив родителей, робко и неумело клянчат подачки, взывают к душам богатеньких, все равно, что в пустоту. И мальчики перестают петь, умолкают. Эта пустота заполняется животными криками шоу-бизнеса.