Газета Завтра 282 (17 1999)
Шрифт:
Григоровичу был 21 год, когда Вирсаладзе, уже маститый художник, пришел за кулисы ДК им. Горького в Ленинграде и поздравил юного хореографа с замечательным успехом его первого балета “Аистенок”. Позже, начиная с 1957 года, с первой постановки Григоровича на большой сцене — Ленинградского театра им. Кирова, Вирсаладзе до конца дней своих был художником его балетов. Первой их совместной работой стал прокофьевский балет “Каменный цветок”, потом они на прокофьевскую же музыку выпустили балет “Иван Грозный” в Большом театре. Тогда же появился замысел постановки еще одного балета Прокофьева — “Ромео и Джульетта”.
Но зависть, интриги, злоба всегда подстерегают гениев. Не миновали этого и Григорович, и Вирсаладзе с самого начала творческой работы. Однако в дни замыслов “Ромео” завистники всколыхнулись с особой силой. Люди, до того не очень-то дружественно друг к другу расположенные, тут составили единую группировку — Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Марис Лиепа — и стали добиваться в высших инстанциях, чтобы Григоровичу не разрешили постановку “Ромео”. И, видимо, любезны они были сердцам власть предержащих,
Однако замысел свой он все же осуществил. В 1978 году Мастера пригласили в парижскую “Гранд Опера”, и там его постановка “Ромео” имела такой успех, что потом свои гастроли в Японии французы открывали именно этим балетом. Подобное крайне редко в гастрольной практике знаменитого театра, обычно право открытия предоставляется классическим спектаклям или работам балетмейстеров-соотечественников.
Тут и наши власти прозрели. В июне 1979 года “Ромео” Григоровича танцевали уже на сцене Большого театра. Но это была опять новая постановка, ведь творческой силы автору не занимать. В Париже был двухактный камерный балет, в Москве — трехактный, в романтическом ключе, с первоначальной авторской партитурой (как известно, в постановке 1940 года по просьбе балетмейстера партитура претерпела изменения).
А сегодня мы увидели уже третью редакцию Григоровича прокофьевского балета. Хореограф хотел показать парижский вариант, не известный московской публике, но его неиссякаемая творческая фантазия опять внесла хореографические и постановочные новшества. И вместе с ним опять незримо работал Симон Вирсаладзе. Его декорации, костюмы — надо отдать должное — предоставил Большой театр. Впрочем, и то правда, что эти ценности все равно пылились без пользы: ведь с уходом Юрия Николаевича из Большого нынешнее руководство поспешило снять его “Ромео” с репертуара. Восстановлением художественного оформления и новым добавлением по парижским эскизам вдохновенно занималась группа замечательных мастеров, некогда работавших с самим Вирсаладзе, во главе с его же соратниками, консультантами — Михаилом Курилко-Рюминым и Александром Пиотровским. И ожили изысканные декорации Вирсаладзе — мягкое сукно, обрамляющее сценическую площадку, оставляя ее свободной для танца, легкий тюль, сквозь который романтично просвечивают лаконичные детали, обозначая место действия; тюль дышит — ниспадает, драпируется, поднимается, меняет свет благодаря изящнейшей световой партитуре, всегда завораживающей у Вирсаладзе. Воздушное оформление, воздушные костюмы, которые сами танцуют… И летит, взмывает бессмертная музыка Прокофьева, гармонично сливаясь с танцем. Изумительно проникновенно, пластично и ярко звучит Государственный симфонический оркестр под управлением Владимира Понькина, специально приглашенного в “Кремлевский балет” для данного спектакля. Прокофьевская музыка вневременна, а может, точнее, надвременна, дело ведь тут не столько во вражде двух средневековых кланов, а в вечном противоборстве света и тьмы, любви и ненависти. Такой, полный философского содержания балет поставлен ныне Григоровичем. Невольно думаешь о сегодняшней Сербии. Природа зла, ненависти — безумие. И это очень по Шекспиру, недаром Тибальд первым (из именных персонажей) убивает Меркуцио, который ведь вовсе не Монтекки, то есть не клановый враг Капулетти… И это очень по Прокофьеву. В балете на итальянский сюжет композитор мало дает итальянских примет, в его музыке много лирики и мудрой созерцательности, в его изложении — это размышления о вечном. Григорович же заставил нас задуматься, а не только восхищаться динамичной, празднично стремительной хореографией, которую пронзают поэтичнейшие дуэты заглавных героев и взрывают ударные прыжки тибальдовой ватаги.
Артисты чутко восприняли замысел Мастера. Украшением спектакля стал Ромео — замечательный солист Большого театра Юрий Клевцов, станцевавший прежде не одну ведущую партию в постановках Григоровича. И каждый солист уже самого театра “Кремлевский балет” достоин самых добрых слов: нежная, полетная Наталия Балахничева (Джульетта), неистово азартный Валерий Лантратов (Тибальд), упоенно жизнелюбивый Вадим Кременский (Меркуцио), трогательный Василий Амерянов (Парис). Да каждый исполнитель больших и малых ролей, весь кордебалет, все танцевали с захватывающим вдохновением, продемонстрировали необычайно возросшее мастерство. И не могло быть иначе — с труппой работали такие ассистенты постановщика, как выдающаяся балерина Наталия Бессмертнова, первая и непревзойденная Джульетта прежних постановок Григоровича, и опытный артист, также участник его постановок — Валерий Рыжов, педагоги-репетироры, тоже даровитые исполнители балетов: Ирина Прокофьева, Елена Рябинкина, Ирина Рахманинова, Людмила Чарская, Валерий Анисимов, Андрей Кондратов. А всех вместе собрал, объединил, обеспечил условия Андрей Петров, в прошлом известный солист Большого театра, тогда же под руководством Григоровича успешно проявивший себя как балетмейстер, а ныне талантливый художественный руководитель театра “Кремлевский балет”. Состоялась премьера,
достойная светлой памяти Симона Вирсаладзе, великих традиций великого русского балета, которому художник посвятил всю свою жизнь.Шафи НЕРИНА
Порошковая проволока lincore 5 сварочная.
Елена Антонова ЭКСПРЕССИЯ ОРКЕСТРА
О Русском федеральном симфоническом оркестре и его главном дирижере Вахтанге Жордания у нас пишут мало. Ведь этот коллектив музыкантов существует пунктирно — от приезда до приезда в Россию его художественного руководителя Вахтанга Жордания, который в настоящее время живет за пределами Родины. И тем не менее каждое выступление этого оркестра, составленного из профессионалов высочайшего класса и постоянно работающих в других московских симфонических оркестрах, не оставляет слушателей равнодушными.
Жордания отчаянно тоскует по “своему” оркестру, по каждодневной работе с коллективом музыкантов-единомышленников, по русской публике, наконец. Наверное, именно в этом и следует искать объяснение такого непростого для него эксперимента, как создание при материальной поддержке богатых японских покровителей Русского федерального оркестра, часто на бесплатных концертах которого в Большом зале Московской консерватории нередко можно услышать и блистательную игру оркестрантов, и выступления, прямо скажем, не лучших японских солистов. Однажды после концерта Жордания как всегда очень искренне и эмоционально воскликнул: “Если бы у меня появилась возможность по-настоящему творчески работать с одним оркестром, я бы, не задумываясь, поехал жить в любой город России”.
Жордания — прирожденный дирижер. Только один его выход к дирижерскому пульту уже производит магическое действие: настрой передается всем — и оркестрантам, и солистам, и публике. Его фигура, положение головы, руки, лаконичные, отточенные жесты — все подчинено музыке. В результате и звучание оркестра — полное, свежее, утверждающее. И такой дирижер в пору своей профессиональной зрелости не имеет собственного оркестра! В то время как Владимир Спиваков, создатель и художественный руководитель камерного оркестра “Виртуозы Москвы”, все последние трудные годы пребывавший в Западной Европе, где ”Виртуозы” услаждали своей игрой тамошнюю публику, наезжавший в Москву лишь на короткие гастроли и дававший концерты по баснословным для обедневших московских меломанов ценам, сейчас, как говорят, готовится сменить Михаила Плетнева и стать главным дирижером одного из лучших наших больших симфонических оркестров — Российского национального, хотя никогда раньше оркестром подобного класса не руководил, никакого специального дирижерского образования не имеет, да и заслуг в этой области тоже. Но тщанием средств массовой информации стал он в широких кругах “просвещенной” публики, пожалуй, самым “раскрученым” из ныне живущих российских музыкантов (если, конечно, не принимать в расчет М. Ростроповича).
Но вернемся к нашей теме. Последним по времени выступлением Русского федерального оркестра был концерт, состоявшийся в Большом зале Московской консерватории накануне Рождества Христова, на котором прозвучала музыка Вагнера — вступление к 3-му акту оперы “Лоэнгрин” и увертюра к опере “Тангейзер”, а также в первом исполнении симфония “Формрза” японского композитора Тайзан Шао. Кроме этого, был сыгран Концерт № 2 для фортепиано с оркестром Рахманинова, солист Хироши Нагашима. Однако из-за избалованности нашего слуха хорошей и разной игрой отечественных пианистов исполнение рахманиновского концерта не принесло удовлетворения, хотя оркестровое сопровождение было для солиста близко к идеальному.
Следующий концерт этого оркестра состоится в Большом зале консерватории 1 мая.
Елена АНТОНОВА
Потрясающие смесители ideal standard 6 Slimline, такого Вы ещё не видели.
Николай Переяслов “УРАНОВЫЙ ВЕК ПОЭЗИИ”
В начале апреля в большом зале Центрального Дома литераторов прошел литературно-музыкальный вечер “Журнал журналов”, на котором Московская писательская организация под председательством Владимира Гусева представляла журналы “Поэзия”, “Московский вестник” и газету “Московский литератор”. И хотя, как пошутил, открывая вечер, главный редактор журнала “Поэзия” Лев Котюков, “большой зал легко вместил всех желающих”, наличие свободных мест не было сильно огорчительным, так как места в зале заняты не случайными ротозеями, а истинными ценителями поэзии.
Надо признать, что происходившее на вечере вовсе не было похоже на официальный отчет редакций названных журналов о своей работе — атмосфера была, скорее, приятельски-задушевная, а оттого, что выступавшие часто перемещались из зала на сцену и обратно.
К сожалению, из заявленных в программе мэтров смог присутствовать на вечере только Игорь Ляпин, сказавший несколько слов о проблемах современной литературы и прочитавший стихи из своего нового сборника “Автограф”. Жаль, что так и не появились на сцене Александр Бобров, Валентин Устинов и Людмила Щипахина, которых с нетерпением ожидали в зале. В силу этого основную нагрузку приняли на свои плечи “поэты уранового века” (термин изобретен Львом Котюковым и Михаилом Зубавиным), среди которых особенно исповедально и страстно, с болью и гордостью за Отечество прозвучали стихи Ивана Голубничего, Александра Савицкого, Ивана Тертычного… А завершили вечер стихи иного — легкого плана, входящие в традиционные для журнала “Поэзия” рубрики “Русь пьющая” и “Русь поющая”, которые звучали, чередуясь с романсами Александра Жукова, песнями Юрия Чичева и джазовыми импровизациями курсантов военно-музыкального училища.