Газета Завтра 314 (49 1999)

"Красно-коричневый" А.Проханова — одно из самых грозных предупреждений тем, кто, обуянный дьявольской энергией, полагает, что целый народ можно умертвить с такой же легкостью, как козявку, ползущую по зеленому листу. А возмездие, что ж, оно приходит порой так же неожиданно и застает врасплох, как сама смерть.

Гейдар Джемаль РУССКАЯ МИСТЕРИЯ (Конспирологический смысл романа Александра ПРОХАНОВА)

МОРФОЛОГИЯ ТЬМЫ

Последний роман Александра Проханова "Красно-коричневый" является двояким образом литературной редкостью по сегодняшним временам. Во-первых, он выделяется на фоне современного постмодерна прямой апелляцией к фактам сегодняшней истории, к тому, что случилось непосредственно с нами самими в недавние драматические дни 1993-го. Во-вторых, этот роман свободен от навязшей в зубах "цитатности" внутри культурного, а точнее — посткультурного хихиканья и пересмеивания вокруг когда-то созданного и сказанного, а вместо этого — напрямую обращается к фундаментальным архетипам коллективной души. Тем самым, особенно в силу второго момента, роман поднимается до порядка первичного (а не вторичного, "цитатного") произведения.

Наша тема в данной статье — анализ крайне важного смыслового узла романа, раскрывающего своеобразную морфологию тьмы, художественно осмысляющего деятельность тех сил, с которыми сражается центральная фигура повествования — полковник Хлопьянов, а также — факторов, которые противостоят этой тьме. Иными словами, нас интересует морфология "большого заговора", в который вписана "длинная синусоида истории".

Сама постановка вопроса о "сценарии заговора" — архиактуальна в нынешней ситуации, когда управляемого посредством недавно еще столь ручного и домашнего "голубого экрана" обывателя приучают верить любым объяснениям происходящих событий, которые выгодны "Мировому правительству". Как правило, лучшим объяснением является полное отсутствие таковых или ссылка на некие "случайности", которых в последние годы стало слишком много: "случайно" погиб генерал Рохлин, которого "застрелила" из пистолета с тремя предохранителями вдруг почему-то ставшая "невменяемой" жена; "случайно", по непонятным причинам, несколько "ненормальных" террористов в армянском парламенте перебили руководство этого государства; случайно, наконец, друг Чубайса и порученец Собчака Путин превратился перед выборами в чуть ли не "главного российского патриота", противника НАТО и Запада.

Культивирование "политического идиотизма" становится важной чертой созванного мировой масонерией "информационного общества".

В "случайность" всего происходящего верят, к сожалению, и многие патриоты. Одни считают, что если бы Пуго и Крючков были решительнее в 1991 году, то ГКЧП победил бы Горбачева и спас Союз. Другие убеждены в том, что если бы в 1993 году вместо чеченца Хасбулатова спикером был бы Астафьев, Константинов или Бабурин, то режим Ельцина уж точно был бы сметен. Третьи верят в то, что если бы Ю.Андропов прожил бы еще лет десять, то СССР был бы самой сильной сверхдержавой, победил бы США в "холодной войне".

Такой "позитивистский" подход к происходящему мог бы рассматриваться как чисто умозрительная проблема, если бы он относился к явлениям политической жизни Полинезии или Гвинеи. Однако в условиях, когда против России реально осуществляется крупномасштабный стратегический заговор, сценарий которого расписан на годы вперед, такая детская наивность становится по-настоящему опасной. Она позволяет манипулировать массовым сознанием, навязывать стране каких угодно "лидеров", рисовать ложные "образы врага", "обманные мишени", отвлекать внимание от реальных угроз национальной безопасности и самому существованию России.

Что можно противопоставить этой стратегии, направленной на достижение полного паралича политического сознания людей, превращения жителей России в некую "собаку Павлова", тупую, управляемую биомассу?

Проханов в "Красно-коричневом" решает эту крайне важную политическую задачу, слегка приоткрывая конспирологическую панораму событий последних десятилетий, устанавливает некие смысловые маяки, помогающие найти глубинный смысл происходящего, заглянуть за "профанический", "видимый" план политической реальности.

"ЗНАЮЩИЕ И ВЛАДЕЮЩИЕ"

По ходу развития сюжета героя романа русскому воину-подвижнику Хлопьянову противостоит другой архетипический персонаж, воплощающий "абсолютное зло" и стоящий в центре конспирологических лабиринтов книги. Это — полковник Каретный, с образом которого связана крайне важная для понимания происходящих событий теория "атлантистского заговора" в России. Каретный — представитель некой силы, обозначенной в романе следующим образом: "Мы" — это группа лиц, стоящих вне власти, над властью, при власти, цель которых — воздействовать на власть, побуждая ее избежать катастрофы, куда вовлекается Россия". Могущество "группы лиц", волю которой воплощает Каретный, показано в романе как фактически беспредельное.

Те же, кто пытается противостоять "стоящим над властью", обречены при любом повороте событий — какой бы ход они ни сделали, он заранее известен "группе лиц", запрограммирован ею и приводит к страшным жертвам, к проигрышу. Каретный и его Хозяин претендуют на способность управлять поведением людей помимо их воли, управлять социальными и политическими процессами, наконец — управлять самой историей. Определение "группы лиц", актуальное в настоящее время, накладывается на другое, которое в устах Каретного носит уже метаисторический характер: "Мы — длинная синусоида истории. Мы — скрытое могущество России. Мы — знающие и владеющие". В последних словах легко угадывается язык "строителей храма", "сияющего града на холме", о котором, видимо, с подачи "стоящих при власти", упоминал в своих книгах о "новом мышлении" М.Горбачев. Однако образ Каретного выходит далеко за рамки примитивных представлений о "масонерии", использующей чисто рациональные, "научные" технологии управления политическими процессами. Каретный и его хозяева воплощают в себе куда более значимый архетип мирового жречества, апокалиптического Вавилона, бросающего вызов Богу Пророков, о котором возвещает авраамическая традиция. Полковник Каретный выступает в роли оперативного черного мага, которого невозможно переиграть чисто человеческими средствами. Только так, например, можно объяснить, что Хлопьянов, опытный разведчик, офицер ГРУ, не может заметить слежки, организованной Каретным. Хлопьянов постоянно чувствует, как враги присутствуют в его сознании, находятся в поле его мысли, считывают их и направляют в нужное русло. Кажется, что Каретный знает все, что думает Хлопьянов, словно бы выступает неким "альтер-эго" героя, его "рацио", подобным карамазовскому бесу. Вообще на фигуре Каретного лежит отпечаток виртуальности — он присутствует как бы одновременно и вне, и внутри Хлопьянова.

Хлопьянов — иррационалист, его восприятие России, его духовные императивы не могут быть рационально проинтерпретированы. Он не является приверженцем какой-либо идеологии, какой-либо доктрины, он не является сторонником "красной" или "белой" России. Он движим порывом, неким внутренним, невербальным, нерасшифрованным посланием.

"В немощи пробуждается сила". Поскольку в действиях Хлопьянова отсутствует "рациональный смысл" — он пытается найти его у вождей оппозиции, подобно паломнику, путешествующему по духовным центрам, но не находит его, Хлопьянов пребывает в некоем "умалении", он просто не может реализовать свои знания, свои возможности, он не востребован теми силами, которые по идее должны были бы за него ухватиться как за спасательный круг.

Напротив, Каретный, который "точно знает", что ему нужно, во имя каких целей он действует, у которого четко расписаны сценарии настоящего и будущего, производит впечатление чуть ли не сверхчеловека. Он элегантно материализуется в самых неожиданных местах и ситуациях, он на несколько ходов вперед знает, какой будет реакция его противников, от него исходит нечеловеческая сила. Когда герою романа удается разглядеть подлинный облик Каретного, возникает некое неземное демоническое существо. "Лицо Каретного побелело, окостенело, словно из него истекла живая плоть, выкипела кровь, и оно стало походить на череп, обтянутый кожей, с поредевшими, наполовину истлевшими волосами, с пустыми глазницами, из которых выпарились глаза".

В Каретном видна реализация архетипа "Князя века сего", он воплощает в себе инфернальную природу сверхчеловека, бросающего вызов Богу. Кажется, что все происходящее опутано по воле Каретного нитями невидимого магического манипулирования: на страницах романа прибывший с Запада парапсихолог, "коллега" Каретного по сообществу "знающих и ведающих", делится с Хлопьяновым своими методами продуцирования "политической шизофрении, управляемого безумия": "Энергия воздействует на психические коды личности. Искривляет логику поведения. Управляет поступками и приводит к алогичным действиям".