Газлайтер. Том 3

Баронесса затихает, черный самоцвет мигает тусклым светом. Я оцениваю ее состояние. Сейчас, после воскрешения, Жанна ослаблена, и мне ничего не стоит утихомирить разбушевавшийся разум. Хватило одной ментальной «оплеухи».

Переступив стонущего на полу сенсорика, я подхожу к упавшей Насте и помогаю ей подняться.

— Цела?

— Да, — медленно отвечает барышня, приходя в себя. — Что это было, Даня?

— Назовем это послесмертным шоком, — придерживаю девушку за талию и спину, пока она набирается сил. — Зови Жанну.

— Кого? — крутит девушка головой.

— Маму свою, — терпеливо объясняю. — Если она услышит твой голос, то, возможно, успокоится.

Девушка наконец восстанавливает способность ориентироваться и соображать. Она неуверенно зовет, повернувшись к Жартсерку:

— Мама…Мама! — всё решительней произносит Настя, обращаясь к кристаллу. Девушка крепко сжимает мою руку на своей талии. Хм, а я только-только хотел ее убрать. Что ж, пусть еще полежит. — Мамочка! Миленькая! Ты слышишь?!

Камень перестает мигать, снова наполняется непроглядным мраком. Настя замирает, вытянувшись в струнку и застыв как статуя. Возможно, мать ей ответила. Я не удерживаюсь и одним глазком заглядываю в сознание девушки. Всё же она сейчас без щитов, а значит сильно уязвима.

Улавливаю обрывки фраз:

«Доча… Настюша? Настенька, это ты?»

«Да, мама, это я! Я!» — мысленно отвечает барышня.

Я ускользаю обратно из сознания девушки, держа руку на пульсе ситуации. Если снова назреет ментальная атака, то я ее почувствую. Но, похоже, всё идет гладко, без эксцессов. Настя даже улыбается, в то время, как на ее глазах наворачиваются тихие слезы радости.

Между тем сенсорик тоже встает и виновато качается на ногах.

— Можешь идти, — шепотом говорю гвардейцу. — Найди барона и скажи ему, что его супруга вернулась.

— Но… — он неуверенно смотрит на улыбающуюся Настю. — Точно ли безопасно оставлять барышню?

Эх, ну что же за увалень? Всё разжевывать надо. Хотя он же не телепат, так чего я агрюсь на беднягу? Добрее надо быть, Даня. Усталость не повод для снобизма.

— Ты ни на что не способен против ментальных атак, — терпеливо вталкиваю. — Но можешь позвать тех, кто способен. Только про барона не забудь.

Мотивация срабатывает. Гвардеец кивает и уносится в закат, точнее, к лестнице наверх.

А тем временем Настя оборачивается на меня — сияющая, как полуденная звезда. А я всё еще держу барышню, даже почти обнимаю. Щитов у нее нет, и эмоции девушки — радость пополам с удовольствием — окатывают меня теплым душем.

«Настенька сказала, что ты спас меня, юноша» — раздается в моей голове чарующий женский голос. Блин, у меня внизу живота аж всё поднялось, настолько возбуждающие ноты в нем прозвучали. Причем вызывающих интонаций не слышно. Сам голос такой…женственный что ли.

«Верно, Ваше сиятельство, — без всякой скромности признаю. — Я спас вашу жизнь».

Баронесса звонко смеется — словно звенят серебряные колокольчики.

«Немного нахально, но честно. Вижу, и с дочкой ты моей уже сдружился».

Она так намекает на то, что я обнимаю Настеньку?

«А чем вы видите?»

«Ее глазами».

Хм, она взяла под контроль органы чувств барышни? Так я не только дочку, но заодно еще и мамочку сейчас приобнял, выходит. Пикантненько.

«Боюсь, упадет» — оправдываюсь.

«Ничего, ничего, пока подержи, — смеется телепатка. — Мягко держишь. Приятно»

Тут дверь распахивается, и внутрь шумно вбегает барон, а за ним следом сенсорик и еще пара гвардейцев. Горнорудов прилипает взглядом к камню на пьедестале, даже не догадываясь, что я в этот момент обнимаю его супругу.

— Жанна! — вопит барон, упав перед кристаллом на колени и дрожащими руками оглаживая его черные грани. — Ты жива?! Жива!

— Папа! Она жива! — восклицает Настя, кинувшись к отцу. Моя рука соскальзывает с талии девушки. — Ты слышишь ее голос?! Мама, поговори с папой!

— Я слышу! — восклицает барон, разом потеряв всё свое хладнокровие ящерицы. — Я слышу тебя, дорогая! Настенька, она говорит со мной!

— Со мной тоже, папа!

Барон с дочерью обнимаются возле камня, я же с усмешкой покидаю подвал. Семейная идиллия — безусловно, отрадное зрелище, но моя работа выполнена, пора и домой. Там тоже ждут дела, да и родных хочется увидеть как можно быстрее.

Я возвращаюсь к себе в комнату, неспешно собираю чемодан. Не забываю и договор на фабрики. Затем выглядываю в коридор и прошу проходящую мимо служанку сказать кому надо, чтобы подготовили трансфер до аэропорта в Нижнем Тагиле. Девушка, кивнув, удаляется, а я выношу чемодан в подземный гараж к ряду одинаковых черных «Чаек».

Конечно, мог бы задержаться и поучаствовать в празднике воссоединения семейства Горнорудовых. Но зачем? Барону и его родным, наверняка, хочется побыть наедине.

Ждать приходится десять минут. И то приходит не водитель, а семеро гвардейцев, которых, благодаря внушительным габаритам, с радостью взяли бы в вышибалы бара. Причем эта семерка берет меня в полукруг, будто гопота в переулке.

— Что случилось, судари? — приподнимаю я бровь. — Где мой водитель?

— Уважаемый, Его сиятельство просит вас задержаться, — заявляет старший гвардеец.

— Именно поэтому понадобилось столько людей? — оглядываю я здоровяков. Но те отмалчиваются. — Какая причина задержки?

— Вы можете спросить Его сиятельство, как только он освободится от общения с вернувшейся супругой.

Не нравится мне это, совсем не нравится. Первая мысль — барон решил соскочить со сделки. Действительно, логично. Цинично, но логично. Если меня убрать по-тихому, то не понадобится отдавать фабрики. Я — простолюдин, за мной не стоят настолько мощные силы, которые могут его заставить пожалеть о моем убийстве.

— Полчаса назад благодаря мне баронесса вернулась с того света, — замечаю. — Я, можно сказать, ангел-хранитель вашей госпожи. Не думаете, что ко мне стоит проявить больше уважения?

— У нас задание не дать вам уехать, — хмыкает гвардеец. — А не уважить вас, уж простите. Вы добровольно пройдете в свою комнату?

Мельком сканирую каждого из семерки. Все с щитами. Барон знал кого отправить за телепатом.

— Если бы ко мне пришла более приятная делегация, я бы может и согласился. А так, пожалуй, откажусь.