Газлайтер. Том 3

Оранжевый уровень? Мать вашу, это серьезно!

Глава 15 Подарки девушке и подружкам

«Птеродактили» продолжают переть из Аномалии в небе. Зеленые кожистые треугольники. Очень похожие издалека на дельтапланы.

Наша группа уже спустилась со смотровой площадки и убежала вглубь лагеря. Гид повел нас в безопасное укрытие. Мимо мелькнула пара гаубиц с задранными кверху носами. Бахает одна, другая. Будто гром ударил. Знакомые звуки. Сразу ностальгией повеяло. Словно я снова на войне, ух. Аж до мурашек. Хотя так и есть: возле Аномалий постоянно ведутся фронтовые действия. Перед глазами проносятся старые образы. Интересно, здесь тоже за подбитого «птеродактиля» положен доппаек и рулон туалетной бумаги?

Когда мы уже отдаляемся от червоточины, бахают новые выстрелы. В этот раз без остановки. Небо трясется от частого грома.

Пышногрудая англичанка держится рядом с мной. Дрожащей рукой она достает телефон из сумочки. Но дорогой гаджет превратился в кирпич. Что ж, неудивительно. Как я читал, электроника рядом с Аномалией не работает. Поэтому сложные компьютерные системы наведения здесь бесполезны. Истребители и ракеты с автономными радиолокаторами отпадают. Вот и выходит, что гаубицы — идеальное оружие для тактики «земля-небо» благодаря возможности вести навесную стрельбу из закрытых позиций. И обстрелять прицельно можно, и самих не достанут.

Гид приводит нашу группу к кирпичному строению. Тем временем «птеродактили» за спиной заполнили небо, словно саранча. Гаубицы продолжают бешеный обстрел, и десятки взрывов раскрасили облака алыми пятнами.

— Мы пойдем туда? — по-немецки спрашиваю гида. Вот надо было выучить испанский, да блин когда? — Это же склеп.

— Под домиком бункер, — отвечает офицер. — Там безопасно.

Тогда ладно, тогда можно. Но добежать до строения мы не успеваем. Прямо на него сверху падает подстреленный летун и разбивает своим огромным телом кирпичную кладку. Во все стороны летят обломки. Домик превращается в груду руин.

Гид ругается по-испански. Есть из-за чего. Бункер отпадает. Мы будем два часа раскапывать люк под горой кирпичей.

Наш провожатый очень встревожен, и явно не из-за себя. Прекрасно его поднимаю. Если военные о нас не позаботятся, им сильно влетит. Тут дворяне не последнего сорта. Влиятельные родственники найдут способ отомстить испанским офицерам.

— Есть другое место. Идем, — он ведет нас по узким переулкам между постройками лагеря. Качаются шатры от яростного грома выстрелов и утробных визгов подстреленных чудовищ.

Над нашими головам раздается жуткий крик. За секунды он преобразуется с низкого и грубого тембра в острый, режущий звук. А потом гида просто разрывает рухнувший с неба крылатый зверь. Звуков становится больше: визжит англичанка, немцы с криками разбегаются.

Я бы тоже с радостью последовал их примеру. Нафиг мне рисковать жизнью в битве с незнакомой зверюшкой. Мне уже далеко не десять, детский максимализм в прошлом, с годами я полюбил подготовку к бою: почитать особенности зверей, изучить врага. Зачем рисковать и действовать экспромтом, когда можно заранее обдумать тактику охоты или боя?

Однозначно надо бежать. Только вот беда — англичанка застыла как вкопанная. Я дергаю ее за руку:

— Бежим, леди! — кричу на английском.

Она словно одеревенела. В голову ей залезть не могу — щиты, но налицо нервный шок. Высокая грудь дрожит, лицо бледное, глаза как блюдца.

Мои перепончатые пальцы! Да что ж такое! Ох, ну оставить девицу на ужин зверю я точно не могу. Достаю наваху, быстрым движением раскладываю и поверх «бритвы» формирую пси-клинок. Лиловое лезвие тянется намного дальше, чем стальное покрытие. Короткость «бритвы» ограничивает ее потенциал. Лиловой сталью я могу резать даже железо. А простой псионикой за его границей только разрушать нейроны. Но всё же грех жаловаться.

Второй рукой даю англичанке легкую, совсем легкую пощечину — для отрезвления.

— Живо очнулась! — кричу по-русски, тут даже неважно что, лишь бы громко.

Ее голова дергается, она отшатывается и вылупляется на меня:

— Мистер? — робкий голос.

— Побежала! — это уже ору на английском, и снова замахиваюсь для острастки. — Пока не прибил нахрен!

Девушка уносится со всех ног. Но она в платье и туфельках и далеко не удерет. Поэтому все равно придется заняться зверем, а то он уже в ее сторону мордой повел. Пахнет от девицы вкусно, кстати. Надо потом у нее узнать про духи. Ленке такие же закажу.

— Или сюда, крылатый! — громкий крик привлекает его внимание, теперь зверь полностью заинтересован мной. Я не так вкусно пахну, но мяса во мне побольше.

Я обхожу зверюгу широким полукругом — в сторону прочь от девушки.

— Цыпа-цыпа, — качаю мерно пси-клинком. В другой руке формирую пси-ножичек, вдобавок заряжаю «пси-ружье». — Иди сюда, морда. Получишь угощение.

Зверь медленно приближается на четырех лапах. Выглядит он как гиена с лошадиной мордой, но с крыльями на спине. Да и размерами с осла. Ну спасибо, что хоть не со слона, как тот, который рухнул на бункер. Этот лошадиномордый явно молодой еще и горячий — вон как лапами в нетерпении дрыгает. На предполагаемой неопытности и сыграем. Ментально-то зверь, как на зло, устойчив. Сходу не подчинить, для этого нужно время.

Я опускаю псионический меч, открываясь. Зверь тут же реагирует. Радостно оскалившись, прыгает на меня, подмахнув себе крыльями для ускорения. А навстречу ему уже летит ножичек. Сверкает лиловое лезвие в лучах солнцах. Удар настигает крылатика в плечо, и он с ревом падает. Главное задеть плоть, неважно где — воздействие на нервные окончания обеспечено.

Как только зверь падает, я тут же настигаю его пси-клинком в холку. Шеи касается только лиловое свечение, но крылатику хватает. Взвизгнув, он падает навзничь и больше не встает.

Проверяю его сознание. Точнее, его отсутствие.

Зверь побежден.

— Вы убили гремси! — О, англичанка не убежала. А сейчас еще и возвращается и пристально разглядывает зверя. — Редкая порода. Дорогое мясо.

— Вы хоть держитесь поближе к стенам! А то еще же прилетят! — прикрикиваю на нее, и она спешно отходит под сень крыши. Я присоединяюсь к ней. — И что значит редкая?

— Смарт-гремси очень мало, — она указывает в небо, где гаубицы решетят здоровых, как мамонты, «птеродактилей». — Вы же видите — остальные больше в три раза.

— Я думал, этот из той же породы, только еще детеныш.

— Нет, это такой подвид, редкий и дорогой, — объясняет она со снисходительной улыбкой. — Как вам повезло, что вы встретили меня, а то могли бы упустить дорогой куш. Я готова даже купить у вас кусочек.

— Дорогой, говорите? Блин, он же испортится, — бросаю взгляд на палящее солнце.

На что англичанка играет глазками, а потом поводит рукой, и зверь покрывается нетолстой коркой льда. Ого. А как…? Хотя нет, всё логично. Крылатик же мертв, а значит биополе разума исчезло. Он теперь как мебель.